Страница 10 из 25
Дискотека официально клубом не считалась, потому что посетители были младше восемнадцати, так что продавать алкоголь здесь было нельзя. Возле гардероба стоял автомат с водой и колой, больше здесь ничего не продавалось, но желающие приносили с собой и употребляли на улице, ближе к полуночи кого-нибудь обязательно выводили охранники, но ещё было рано, и это было прекрасно. Я любила танцевать, когда-то даже ходила на бальные танцы, давно, ещё когда всё было хорошо. Потом не ходила, но любовь осталась, на школьных мероприятиях я всегда выступала и занималась подготовкой других участников, все знали, что я умею и могу. Санюшка из-за этого участвовала вынужденно, как бы потому, что я её очень просила, но я видела, что ей тоже нравится. И сейчас ей всё нравилось.
«В характере всё-таки надо было указать „настойчивый“. И „смелый“, а то сама она ни за что не признается.»
Я поняла, что забыла ей сказать про Андрюхины параметры, волшебным образом соответствующие анкете, жестом подозвала её и потянулась к её уху, но говорить не начала — музыка закончилась, диджей в микрофон стал что-то говорить, очень громко, я подождала, пока он закончит, и хотела уже начать рассказывать, когда Саша меня взяла за плечи и отодвинула, требовательно посмотрела в глаза, как будто ждала чего-то, я пожала плечами, показывая, что не понимаю. Она наклонилась к моему уху и сказала:
— Уши открой!
— В смысле?
Она встряхнула меня и проорала в ухо:
— Что сказал диджей?
— Что?
Я вроде бы слышала, это только что было, там было что-то про... белочку.
«О боже.»
Я смотрела на Сашу и щупала воздух за своей спиной — там колонна где-то была, и она мне была очень нужна. Саша меня до неё дотолкала и прижала к ней спиной, опять наклонилась ко мне и сказала на ухо:
— Диджей сказал, что сейчас будет песня для маленькой рыжей белочки. Это она.
Я стояла, держалась за колонну и падала, медленно и неотвратимо. Ноги подкашивались, свет гас, разноцветные блики разбежались от центра танцпола к углам и погасли, вместо них засветились синие, дымные, погружающие всё в туман. Музыка заиграла громче, медленная и плавная, песню я узнала — мы её слушали с Честером, в автобусе, в день нашего знакомства. Об этом знали два человека — Честер и я. И блокнот. Альбине я не говорила, я просто сказала, что мы музыку слушали, а название песни дописала потом.
«Она прочитала.»
Вокруг закачались пары, Сашку взял за руку Андрюха, она посмотрела на меня с вопросом, я кивнула — иди. Она пошла. А я осталась стоять у колонны и пытаться не упасть. А потом увидела его.
Он выступил из тумана как призрак, по пояс в клубах дыма, весь в сиянии от белого клина воротника и белых узоров на груди. Синие огни притухали и разгорались, а он шёл чётко на меня, медленно, как будто хотел насладиться тем, как я умираю от страха с каждым сантиметром. Тонкие линии светомузыки прокатились по толпе и обрисовали его лицо предельно ярко, всего на секунду, но мне хватило — стрижка, гвозди в ушах, родинка на шее...
«Я сплю... Так не бывает.»
Он смотрел на меня, начиная улыбаться так, как будто прекрасно понимает всё в этом дымном мире, и может рассказать мне, если я достаточно убедительно попрошу.
«Я ни слова из себя не выдавлю. Я вообще сейчас упаду. Разбудите меня...»
Я не могла отвести глаз от его лица, как будто боялась, что он на меня бросится, трансформируясь в шипастое чудовище, пожирающее грешниц. Он улыбнулся шире.
Меня эта картина поразила как будто молнией в самую душу — я его рисовала, именно так, с этого ракурса, в этой куртке. Он мне снился, абсолютно такой, в конкретно этом освещении и под эту песню.
Он подошёл так близко, что я закрыла глаза и опустила голову, чувствуя, как об меня разбивается волна горячего воздуха с запахом моей кофты, которая лежала рядом с его курткой. И я вспомнила его — он сел рядом со мной в автобусе, когда встала женщина с ребёнком, я не смотрела, но запах запомнила. Мне казалось, он старше. И не такой... впечатляющий.
Моего лица коснулись его волосы, потом он убрал мои волосы за ухо и сказал, пуская по моей шее мурашки своим горячим дыханием:
— Здравствуй, маленькая белочка. Ты думала, я тебя чёрной не узнаю?
В его голосе было столько осознания своего абсолютного владения ситуацией, что меня опять обрушило на дно ямы под названием «как же эпично я вляпалась». Оставался только один нерешённый вопрос, и я задала его, хотя язык не слушался, я мечтала провалиться на месте, лишь бы не ощущать эту беспомощность, а способ выбраться был только один — узнать правду:
— Откуда ты знаешь?
Он усмехнулся и сказал почти нежно:
— Глаза открой.
Я открыла, хотя это было очень трудно. Увидела его узоры на футболке, родинку на шее, улыбку и глаза, указывающие куда-то влево. Я проследила за его взглядом и поражённо ахнула, закрывая себе рот ладонью и крепко жмурясь от стыда и облегчения — у него на плече был мой рюкзак.
«Это не Альбинка. Рюкзак бы она не утащила, он большой, я бы заметила. Альбинка вообще не видела мой блокнот, его не было в доме, когда там была она, он был в рюкзаке. А рюкзак я забыла в автобусе, убрала под сидение и забыла, потому что я никогда его не убираю, я держу его на коленях. Но из-за той женщины и её ребёнка, я убрала. А потом забыла. А когда выходила, спросонья схватила первое, что попалось под руку, это оказалась его куртка. Сначала меня полностью устроило ощущение, что в руках что-то есть, а потом я её просто надела и пошла, и меня ничего не смутило. Боже, какая я рассеянная...
Боже, это не Альбинка! Спасибо, боженька, что это не Альбинка. Она даже не знает. Она серьёзно думает, что Честер существует и она его видела.
С ума сойти, я задурила голову самой королеве задуривания голов!»
Я стала неудержимо смеяться, схлынувшее напряжение сделало меня лёгкой и счастливой, и я не сразу поняла, что так низко опустила голову, что упёрлась лбом в грудь парня, а он меня гладил по плечу и говорил на ухо:
— Спокойно, белочка, всё в порядке. Мне, конечно, пришлось постараться, чтобы тебя найти, но теперь всё наладится, я гарантирую это. Я надеюсь, ты не посеяла мою куртку?
— Нет, она дома, — заверила я, — я отдам после дискотеки.
— Хорошо, — он тихо рассмеялся и опять изобразил игривый и загадочный голос: — Потанцуем? Заодно расскажешь мне, как ты докатилась до такой жизни. И решим, как ты будешь расплачиваться за мои услуги.
Мне опять стало жутко, я выпрямилась и посмотрела в его тёмные глаза, там отражались голубые полосы, пробегающие по моему лицу и колонне за спиной. Он усмехнулся, показывая зубы, наклонился ближе и прошептал:
— Ты же не думаешь, что я буду поддерживать твою легенду про Честера бесплатно? Нет, ты не настолько наивна, маленькая белочка. Ты знаешь, что ничего бесплатного в этом мире не бывает. Да?
По всему телу опять разлился мертвенный холод, стало ещё страшнее, чем раньше — мистические совпадения пугали меня, но гораздо сильнее пугало то, что совершенно незнакомый человек владеет такой информацией обо мне, которая может меня похоронить. Я не думала о том, что он попросит за молчание, я думала об Альбинке, которая очень не любит, когда из неё делают дуру, и чем сильнее её удалось ввести в заблуждение, тем страшнее будет её месть — это я точно знала. Вымышленного Честера она бы мне простила, для неё это просто невинная шутка и полёт фантазии, а вот привлечение кого-то третьего, да ещё и парня...
«Если он откроет рот, мне конец. Даже если я смогу каким-то волшебным образом заставить Альбинку молчать, лично она на мне точно поставит крест, а все наши одноклассники перестанут со мной общаться чисто за компанию, даже если она им не расскажет о причинах, им будет достаточно того, что звезда меня за что-то невзлюбила. Ох и петли выделывает моя река жизни...»
Мой взгляд скользнул с его лица куда-то в сторону, я не хотела на него смотреть, поэтому смотрела просто в пространство, и вдруг заметила резкое движение, которое выбилось из ритма качающихся тел и плавных синих полос. К нам решительно шёл Андрюха. Он улыбался, как всегда, и выглядел безгранично довольным всем в своей жизни, как всегда. Подошёл, звонко хлопнул Честера по плечу и протянул руку: