Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 47 из 64

Подкрепившись и немного отдохнув, Ланговой вместе со своими спутниками стал спускаться вниз. Перед ними был второй распадок, как местные жители называли небольшую долину. Тропа пошла южнее. Но как найти Мамоново болото? У кого спросить?

Солнце скрылось за вершинами сопок, покрытых лесом. Где-то рядом журчал ручей.

Неожиданно на небольшой луговине показалась облупившаяся китайская фанза. Заслышав путников, из фанзы вышел хозяин — невысокий китаец, одетый в синюю робу. Он попытался незаметно ускользнуть в заросли, но Ланговой его остановил:

— Не бойся. Мы сейчас уйдем. Скажи, где находится Мамоново болото?

Китаец остановился, осмелел и улыбнулся. Поднял руку и показал в сторону юга.

— Ходи туда, — сказал громко.

Только с наступлением сумерек путники увидели столб дыма, и тут же их окликнули:

— Эй, кто идет?

— Свои, свои. Нам нужно к вашему командиру.

Из лесу вышел высокий мужчина в сапогах и телогрейке. На голове у него накомарник, который сейчас он сдвинул в сторону. В руках — новенькая винтовка. Остановился шагах в десяти.

— Вам кого?

— Вашего начальника. От Силантия мы…

— А-а. Шагайте вперед.

По тропе, держа незнакомцев на расстоянии, охранник привел их через полкилометра на поляну, где стояло несколько палаток и дымились костры. Подвел к палатке в центре. Их окружили вооруженные такими же винтовками, нерусского образца, несколько человек.

— Стойте. Я доложу.

Через несколько минут из палатки вышел высокий мужчина в куртке иностранного покроя. Остановился у входа.

— Что вам нужно? — спросил строго.

— Продайте боеприпасы…

— Зачем они вам?

— В тайгу идем. Пропадем без них. — Ланговой отвечал за всех.

— Почему пришли ко мне? У меня не торговая лавка. — Мужчина отвечал с раздражением.

— Не можем мы купить в другом месте…

— Это почему же?

— На то есть свои причины. — Ланговой отвечал уклончиво.

— Ну если у вас причины, то шагайте отсюда. — Мужчина сказал резко и повернулся, чтобы уйти.

— Да постой ты. — Ланговой говорил спокойно, а у самого кошки скребли на душе: «Как все повернется. Слишком быстро скажешь — не поверит. Затянешь — уйдет». — Да постой ты. Силантий нам сказал, тебе я могу довериться.

Мужчина повернулся, пристально посмотрел.

— Ну, говори!

— От большевиков мы бежали. Хотим податься в тайгу. Пропадем без пороху и снаряжения. А в селе нельзя, сам понимаешь…

— Зайди в палатку, поговорим.

Ланговой пробыл в палатке долго. А когда вышел, сказал своим спутникам:

— Господин Куксенко прав. Не выдержим долго в тайге. Нужно остаться в его отряде.

Двое напарников, которые мирно беседовали с окружившими их казаками, закивали в знак согласия.

— Я останусь возле командира, а вас возьмут взводные.

Следующий день прошел в хлопотах и устройстве. Но не успели они отдохнуть как следует, как была подана боевая тревога.

— Занять оборону! — приказал Куксенко.

Двух человек он отправил в разведку, чтобы выяснить силы пограничников. Взводному приказал проверить состояние плотов на реке Уссури. Возвратившись в палатку, спросил Лангового:

— Ты как стреляешь?

— Стреляю немного… В городе вырос, я, — сказал он, словно бы извиняясь.

— И вот что, Арзамасов (по совету Невьянцева Ланговой изменил свою фамилию и назвал себя Арзамасовым), имей в виду, что скоро мы уйдем на ту сторону. Если не согласен, скажи сразу. Будем драться, сколько можно. Если у красных мало сил, то мы их перебьем и пойдем по селам поднимать восстание. Если много — то уйдем в Маньчжурию, наберем новых людей, пополним снаряжение и боеприпасы и придем сюда опять.

— Согласен я, — твердо заявил Ланговой.

Бой начался в середине дня.

Окружить банду или подавить приступом пограничники не могли: со всех сторон непроходимые болота, а впереди Куксенко подготовил укрепления, сделал завалы.

Ланговой стрелял в своих, но пули его летели поверх голов красноармейцев. К вечеру отряд внутренних и пограничных войск усилил натиск. То тут, то там падали сраженные казаки. Куксенко понял, что долго не выдержит, и дал приказ отступать. Известной ему тропой бандиты, а в их числе и Ланговой, пошли через болото. Стоянка осталась позади, выстрелы стали стихать.

Когда вышли на небольшую твердую площадку, Куксенко подал команду сделать привал и подсчитать потери. Пятеро казаков были ранены, трое пропали, — как видно, были убиты. В числе пропавших оказался один из напарников Лангового.

— Осталось версты три, не больше, — успокоил собравшихся казаков Куксенко. — Выйдем прямо к Уссури, а ночью переправимся на тот берег.

Дальше двигались не спеша. «Все равно днем переправляться нельзя, — пояснил Куксенко. — Могут заметить сторожевые катера, и тогда спасения не будет».

Подошли к берегу, когда наступили сумерки. Поели то, что успели захватить.

— Позавтракаем в гостях, — пошутил Куксенко.

Банда затаилась в кустах. Поблизости, замаскированные ветками и травой, лежали на земле два больших плота. Дважды прошел сторожевой катер. Ничего не приметив, ушел вверх по течению. Сумерки сгущались, над рекой стал клубиться туман.

Когда совсем стемнело, Куксенко подал команду:

— Стащить плоты в воду!

За работу принялись дружно. Ланговой помогал и напрягал силы, чтобы закончить быстрее. Когда оба плота покачивались на воде, Куксенко приказал грузиться.

Прошло совсем немного времени, и отряд ступил на землю Маньчжурии. Глубокой ночью вошли в небольшое селение. Куксенко с кем-то поговорил, им выдали большой горшок чумизы и мелко нарезанные ломтики мяса. Наевшись, все улеглись спать.

На следующий день отряд прибыл в поселок, расположенный вблизи Мулинских угольных копей. Отряд разместили в бараке казарменного типа, где рядами стояли железные кровати.

К вечеру пришел Куксенко и объявил:

— Устраивайтесь кто как может. Желающих могу порекомендовать в полицейский карательный батальон для борьбы с китайскими партизанами.

Несколько человек записалось в батальон, а Ланговой спросил:

— А можно устроиться на работу в Мулине?

— Разве что на шахту, — ответил Куксенко. — Я поговорю.

— Может быть, окажет содействие генерал Сычев? — неуверенно спросил Ланговой.

— А он вас знает?

— Нет. Но моя невеста привозила от генерала письмо Романишину.

— Как звать вашу невесту?

— Ольга Ремизова.

Спустя несколько дней Лангового зачислили учетчиком на Мулинских угольных копях. Там же дали ему комнату.

Дерибас, приходя на работу, каждый день требовал:

— Доложите, что сообщают из отряда, посланного в Чумикан.

«Отряд продвигается с трудом. Мешают густые заросли и бурелом. Снег хоть и неглубокий, но сильно затрудняет операцию» — такие сводки он получал ежедневно в начале апреля, когда зима была еще в силе и мороз не поддавался ни теплым ветрам, ни ярким лучам весеннего солнца.

«Наткнулись на болото, которое подтаяло. Чуть не провалились вместе со снаряжением… Нашли проход. Жертв нет», — сообщили через неделю.

А однажды утром, когда зазвенела капель и в ямках на дороге появились лужицы, радист, опустив к полу глаза, не решаясь смотреть прямо, доложил:

— Терентий Дмитриевич, связь неожиданно прервана… По техническим причинам. Что случилось, не знаю…

Дерибаса охватила тревога: «Что предпринять? Посылать курьера для связи? Но как найдет курьер в тайге отряд? Да и сколько пройдет времени. В такой глуши один курьер может пропасть…»

Он пригласил к себе Западного, объяснил ситуацию.

— Что будем делать?

Западный молчал, обдумывая неутешительные известия.

— Нужно готовить дополнительный отряд. Из числа чекистов, бывавших в тайге.

— Посылать сейчас нельзя. Не пройдет! Но ты прав, будем готовить людей не спеша… А пока — ждать.

И только спустя три недели с того дня, как ушел отряд, 26 апреля, Дерибаса в вестибюле встретил радист, который специально его поджидал.