Страница 16 из 18
Глотнул гадко-тёплого бодряка, расплескав на грудь. Закусил губу, не замечая, с какой досадой и тревогой разглядывает его сутулый из ларька напротив. Пройдёт пара часов, и этот человечек со взглядом, полным печали за судьбу незнакомца, одним из первых укажет молчунам, куда направился приговорённый. Лишь бы отвадить подальше и побыстрее. Лишь бы жизнь шла своим чередом, а над рынком не свистели дурные пули…
— Так что, балбес, слушать будешь? — осведомился папа, когда Сорока перестал нервно хрустеть пальцами и замер. — Оглянись-ка.
Медленно, словно во сне, Сорока осмотрел ларёк Сливоносого Вардана.
Печка, прилавок, коробки с лежалым товаром, стул и даже короткий топчан в глубине. Пачка лапши, мешочек с заменителем соли, несколько грязных ложек в уголке, который парень привык считать кухонным.
— Вот же утырок! — Отец недовольно повысил голос. — На прилавок смотри! Верно тот мужик сказал, на патронах же сидишь! Хотя, если лапки кверху поднять собрался, я тебе не советчик… Ага, осознал?
Последний вопрос батя задал, когда взгляд Сороки упал на вереницу пистолетов, тонкой цепью прикованных к прилавку сквозь скобы спусковых крючков. Затем — на коробки с патронами. На аптечки, принесённые Сливоносым целую вечность назад.
— Ну а дальше сам решай, сынок, — уже добрее, по-настоящему любя и без раздражения произнёс родитель. — Но сдаваться этим тварям не смей. Не той породы Сорокины. Согласен?
И пропал. Как не бывало.
Сорока, на всякий случай ещё раз обернувшись, повторно осмотрел пустой ларёк.
С крыш рифлёных железных контейнеров за ним наблюдал один из боевиков Тугого. Смотрел с интересом и любопытством, как на пережёванного тележными колёсами енота. Сам подохнет, или помогать придётся?
— Батя? — одними губами спросил Сорока, уже догадываясь, что ему никто не ответит.
Он не верил в призраков.
Не верил, и всё тут. Не существовало в мире загробной субстанции, и не было в окружении парня тех, кто мог бы доказать обратное. Выходит, он только что говорил сам с собой… Говорил искренне, забытым, выкопанным из глубин подсознания голосом отца, желая самому себе добра и твёрдости.
Не обращая внимания на трясущиеся руки, Сорока подступил к стойке и принялся торопливо перебирать пистолеты. Не как продавец, собравшийся впарить случайному прохожему лежалую некондицию. А как дотошный покупатель, придирчиво осматривающий каждый боёк, каждую пружину и дульный канал.
Когда пистолет был выбран, Сорока упал на колено, чтобы не было видно зевакам снаружи. Притаившись за прилавком, он начал набивать компактный кордуровый рюкзак всем, что считал нужным его взбудораженный рассудок.