Страница 14 из 18
Глава 5
Поначалу Сорока даже не уразумел, что произошло.
Отстранившись от базарного гомона, умело и бездумно, как привык, перебирал выложенные на прилавок товары. Протирал тряпкой, старался расставить наиболее привлекательно с точки зрения подходивших покупателей. Водрузил на огонь кастрюльку, в которой заваривал бодрячок, подложил в печь пару свежих прессованных таблеток сухого горючего.
А люди всё подходили и подходили.
Сначала один, совсем смущённый, глаз не поднимал почти. Сорока его не помнил толком, вроде как тот обувью торговал на соседнем ряду. Гость что-то негромко говорил, головой качал печально. Парень ему в ответ тоже кивал. А вот о чём болтали, как отшибло!
Затем ещё двое пришли.
Эти держали точку по продаже радиодеталей и прочей электронной требухи. Держались тоже неуверенно, но хоть землю не буравили, старались смотреть в лицо. Лиц, кстати, Сорока тоже не запомнил. Как и разговора. Невесть почему парочка пообещала, что если понадобится, они могут кому-то что-то передать. Если Сорока сам не успеет. Тот поблагодарил, не совсем понимая, за что поклоны раздаёт, и от услуг вежливо отказался.
Потом появились двое парней от Тугого.
Из тех, что рынок охраняли. Бывшие желтопузые, вроде, но точнее Сорока не знал. Да и вообще мордоворотов местных различал с трудом, они же все как инкубаторские… Широкоплечие быки говорить лишнего не стали. Руку пожали. По-простому сдвинули товар Сливоносого на край прилавка, развернули принесённую скатёрку — а там фляжка армейская, стопки жестяные, колбасы кусок порезанной, да хлеба ломоть.
Без лишних слов разлили на троих. Что-то пробормотали, словно на перроне перед уходящим поездом прощались. Ну и выпили. Дважды. Сорока с ними тоже пил, ясное дело. До сих пор не совсем понимая, что происходит. Да и не вникая толком, уж слишком тихими стали звуки окружающего мира.
Флягу, самогон и закуску крепыши оставили. Сказали, за вещами завтра к Вардану лично зайдут. А колбаску он доесть может, натуральная свинина, мол. По-отечески так по плечу потрепали. И ушли, куря самосад в огромные кулачищи.
И вот только когда сивуха ударила в живот, а затем сразу в голову, до Сороки, наконец, дошло. Докатилось, долетело, и будто восковые затычки из ушей вынули. А в лицо словно снега пригоршню бросили. Да ещё по затылку затрещину отвесили недетскую.
Ноги подкосились. В голове зашумело, да так на стул свой продавленный и упал, словно в кисель превратился.
Вспомнил. Осознал. Словно вечность прошла, а ведь часы в контейнере напротив показывали всего 13:17. И навалилось сразу на рёбра так, что дышать стало невмоготу. Хрипя, сопя и краснея, вспоминал Сорока события последних двадцати минут…
— Совсем скоро, буквально через каких-то три минуты, дорогие друзья, вы узнаете, кто заплатит за обеспеченную жизнь Ларисы из Восьмичасового Сектора!
Утренний ведущий за время эфира, казалось, не только сил не растерял, но голосил ещё торопливее и задорней. А может, наглотался чего…
— Внемлите мне, дети Циферблата, ибо вновь на ваших глазах вершится доброе и справедливое!
Сорока, от скуки занятый изучением маркировки на новеньких банках тушёнки, вздохнул, и поднял голову к приёмнику. Этот жест по всему рынку повторили сотни продавцов и покупателей. Все те, кто поставил себя на кон, мечтая выиграть огромные деньги, но рискуя потерять жизнь. Ради справедливости. Ради закона сохранения энергии и равенства шансов…
— Итак, друзья, — проскрипел старенький приёмник, лучась состраданием и одновременным счастьем, — в этот раз «оранжевый билет» достался жителю нашего города по имени…
Казалось, весь базар затаил дыхание.
Так бывало каждый месяц. Все, кто не смог выиграть миллион, приникали к радиоприёмникам, чтобы после озвученного имени шумно выдохнуть, без потерь выскользнув из дуэли со смертью. Сорока даже хмыкнул, наблюдая, как сутулый немолодой продавец тканей напротив через торговый ряд закусил губу и сжал кулаки.
— Павел Сорокин, житель Трёхчасового Сектора Новосибирского Циферблата! — огласил ведущий. — Если Павел сейчас с нами, передаю ему свои искренние соболезнования. И пусть его уход станет вестником того, что ровно через месяц ещё один счастливчик выиграет безбедное будущее, которому бы должны быть благодарны укрытым Куполами корпорациям…
Сороку ударило под дых.
В ушах зазвенело, мгновенно вспотели ноги.
Он оцепенел. Банка тушёнки выпала из рук, по дуге укатившись под прилавок.
Первой мыслью было — это не он. Мало ли в Новосибирске с его многомиллионным населением Павлов Сорокиных? Даже проживающих в секторе Трёх Часов. Затем он поймал взгляд сутулого, и по сердцу будто резануло ножиком.
Второй мыслью было — произошла страшная ошибка. Он обязательно разберётся, и когда из Инкубаторов пожалуют охотники за разумной дичью, всё встанет на свои места. Вернётся на круги своя. И сегодня вечером они с Ливнем выпьют самогона, закусив вкусным ужином…
— Силы Местной Самообороны уже предупреждены о вручении «оранжевого билета», — продолжал традиционную речь ведущий розыгрыша. — Согласно политике о невмешательстве, они приложат все силы, чтобы во время награждения победителей Лотереи не пострадали мирные жители, и не был нанесён ущерб имуществу новосибирцев. Тем же, кто невнимательно следит за проведением игр, я хочу напомнить, что любая помощь Павлу Сорокину будет расценена, как диверсия против Лотереи, а потому спешу предостеречь слушателей от вмешательства в процедуру награждения…
Дальше Сорока не слушал.