Страница 9 из 15
Глава 3
3
Мне пора, мама. Дела, знаешь ли.
Мобиль появился, как только Мирон вышел на улицу. В Башнях были собственные стоянки — чтобы никому из жильцов, не дай Бог, не пришлось провести на улице больше пары минут. Да и машины были классом повыше, не те убогие пластиковые мыльницы, что обслуживали районы Ульев.
Откинувшись на мягком сиденье, Мирон расслабился, прикрыл глаза.
— Назовите место прибытия, — раздался механический голос. — Назовите…
— Да заткнись ты, — рассердился Мирон. — Не видишь, думаю.
Мобиль перебрался в безопасную зону парковки, а на его место встал другой. Из ярко-вишневой, как леденец, машинки выгрузились, цепляясь друг за дружку, две девчонки. Судя по всему, обе в дымину. Громко хохоча и вешаясь на консьержа, они повлеклись по кирпичной дорожке ко входу в Башню.
Никакие это не девчонки, — сообразил Мирон. — Нарощенные волосы, подтянутые зады и шарообразные груди, выпадающие из слишком глубоких вырезов… Купчихи. Новые жены старых олигархов. Бухали где-то всю ночь, теперь отсыпаться приехали.
— А-хм… — деликатно покашлял мобиль. Напоминал, что время — всё-таки деньги.
— Едем в Мандарин Ориентал, что в Коломне. Забронируй номер-люкс, одиночный. С Ванной.
— Оплата? — спросил мобиль деловитым, почти человеческим тоном.
Мирон спохватился и полез в карман за карточкой Михаила. Если тот не брешет, её без звука должны принять в пятизвёздочном отеле…
Как только он достал прямоугольник из замшевого кармашка, в передней панели мобиля проснулся портативный сканер, прошелся лучом по карте — та на мгновение вспыхнула всеми цветами радуги.
— Принято, — доложил мобиль. — Номер забронирован.
После квартиры Платона в собственную конуру в Улье возвращаться было стрёмно. Кроме того, есть вероятность, что добравшись до Ванны, он наплюёт на всех и вся и уйдёт в глубокий Плюс суток на трое. Очнётся, когда Гончие Технозона примутся рвать на куски…
Пока не схлынула дексаминовая волна, есть шанс разузнать хоть что-то о Платоне. Что-то, что даст толчок, ниточку, хлебную крошку…
— Расчетное время прибытия в Мандарин Ориентал двадцать девять минут, — доложил мобиль, вырвавшись на скоростную магистраль и Мирон, откинувшись на мягкую спинку, вставил наушники и закрыл глаза.
Свой переход в Плюс он давным-давно оформил, как простое пробуждение ото сна. Банально, по нынешним меркам. Но ему нравилось. Даёт время сориентироваться.
Всего на минутку, — уговаривал он себя. — Так, посмотрю, что к чему — и сразу назад.
На самом деле, ему нужна была передышка. Мир, в котором ничего не может случиться. Цифровое небо не рухнет на цифровой бассейн, цифровой дом не загорится, а виртуальные аватары не воткнут нож в печень…
Над бассейном ревела противотуманная сирена, от неё исходили почти ощутимые волны звука.
— Здравствуй, мама. Откуда у тебя мой личный код доступа?
— Ты не позвонил! — вой зашкаливал все разумные пределы и Мирон, поморщившись, убавил звук. — Где Платон?
После прошлого разговора он сунул Плюсы в карман рубашки и начисто забыл о том, что должен дать отчет о состоянии дел брата. Было не до того.
— Я в порядке. Спасибо, что спросила.
— Что? — голосом матери можно было крошить стекло.
— В порядке твой сыночек, — повысил он голос. — Работает.
— Ты врёшь. Я звонила ему на работу. Его там нет. Его нигде нет!
— Мама… — глубокий вдох. — Ты знаешь, над чем работает Платон?
— Ну… Там что-то очень сложное…
Выдох.
— Вот именно. Платон работает над очень, очень сложными вещами. Он просто не может отвлекаться. Ты ведь помнишь, что бывает, если его отвлечь? Например, когда ты насильно сдернула с него Плюсы, а потом нам пришлось ожидать трое суток, пока он выйдет из кататонии…
— Ты хочешь сказать, он просто… работает?
— Да, мама. Именно это я тебе и говорю.
Мирон вспотел. Где-то в далёком Минусе его руки нашарили молнию, расстегнули куртку, стащили с головы шапку…
Платон не воспринимал концепцию лжи. Но Мирон со временем обнаружил, что всё-таки способен на лёгкую форму вранья. Полуправда, недосказанность, намёки и иносказания. Со временем он научился плести довольно сложные истории, на сто процентов не являющиеся истиной, но состоящие из абсолютно правдивых элементов.
— Но он никогда раньше так не делал, — обиженно заявила мать. Хорошо хоть, убавила голос до приемлемых децибел. — Что бы ни случилось, он никогда не забывал позвонить мамуле.
— Всё бывает в первый раз, — Мирон привычно удержался от напоминания, что он — тоже её сын. — Твой птенчик вырос. У него своя жизнь.
— И как там в Башнях? — тут же переключилась мать. — Что ты видел? Расскажи! Там и вправду так роскошно, как говорят?
— Мне пора, мама. Дела, знаешь ли.
— Подожди, — повелительный окрик хлестнул не хуже бича. — Ты ходил в ту фирму, о которой я говорила? Которой нужны плюс-дизайнеры… Я в долгу перед Мириам. Её Владик такой умничка, что предложил тебе работу…
— Я не буду работать на этого долбоёба, — волна раздражения прокатилась так же привычно, как и ревность к тому, что у мамочки с братом «особые» отношения… — Он до восьми лет ходил в памперсе.
— Но вы же были лучшими друзьями!
— Это вы с тётей Мириам были лучшими подругами. А нам приходилось с этим жить.
— Но детка…
— Ой всё, мама. Мне пора.
Сдёрнув наушники он запихал их обратно в карман, застегнул пуговицу, затем застегнул куртку на молнию…
Дома, в Ванне стоял фильтр входящих, но на примитивных переносных Плюсах такой не поставишь — одна из причин пользоваться ими пореже.
Номер-люкс в Мандарин-отеле был отражением квартиры Платона. Просторные комнаты, чистота и геометрический порядок.
Только Ванна здесь была не Хитачи, а Тойота Марк-19, с покрытием под хитин — по полированной поверхности разбегались фрактальные узоры, имитирующие панцирь глубоководного краба.
Ковёр на полу изображал не микросхему, а матричную решетку. Вместо торшера — терракотовый вазон с экзотическим растением. Фаллически острые листья скрывают ярко-малиновые полукружья лепестков, сладострастно сомкнутые вокруг желтого пестика…