Страница 70 из 78
В горле разгорается дикая боль. Будто голову отпиливают тупой пилой. Трещат хрупкие хрящики связок, под ними булькает что-то горячее, а рот наполняется кислотой с привкусом металла…
В глазах темнеет. Грудная клетка горит огнём, ноги судорожно подергиваются — это он чувствует на периферии, отмечая гаснущим сознанием.
В голове, как вспышки, мелькают образы…
Лицо Мелеты — не изменённое, а настоящее. Такое, каким он увидел его на пороге церкви. Серебристо поблескивают колечки пирсинга… «Я ни разу не видел, как она улыбается…»
И тут в горло проникает воздух. Ледяной, как струя нарзана из холодильника. Он жадно затягивается — будто это не воздух, а живительная мана, исцеляющая все раны на свете…
Он не понимает, что происходит. Почему клон перестал его душить?
Не в силах сдержаться, Мирон начинает судорожно кашлять. Слёзы застилают взор, он ничего не видит, но чувствует лёгкость и свободу движений — кто-то стащил с него клона.
Мелета. Она вновь вцепилась в Хидео — локтем зажимает ему шею. Она вся в крови, лицо белое, как у ангела.
Клон судорожно цепляется за девушку здоровой рукой, а культей неистово колотит по полу. Будто пытается отыскать отрезанную руку…
Она, держа клона мёртвой хваткой, пятится на спине, отталкиваясь пятками, обутыми в мягкие тапочки.
— Нет! — пытается крикнуть Мирон, но голос срывается. Боль в горле такая, словно всё — трахея, связки, пищевод — перемолоты в кашу.
Подсознательно от понимает, что она задумала, и ужасается.
Пытаясь помешать Мелете, он ползёт по полу, протягивает руки… Но та с упорством насекомого тащит клона к окну.
Стекла нет, оно высыпалось мелкими огранёнными зёрнами и пустой проём, от пола до потолка, зияет мокрым ледяным зевом.
— Мелета, не надо! — хрипит он, не понимая, слышит она его или нет. Лицо девушки — как восковая маска.
— Оно не стоит того! — хрипит Мирон. — Остановись…
— Ты — важнее, — говорит она, подобравшись к самому окну. Кусочки стекла сухо скрипят под её тяжестью.
Делает последний рывок, и — вместе с клоном — переваливается наружу.
— А-А-А! — слов нет, только пустое горькое отчаяние. Он надеется выкричать, вырвать из себя эту чёрную горечь, но она застревает острым осколком стекла где-то под рёбрами.
Собравшись с силами, Мирон подползает к окну и выглядывает наружу.
Пустота. Только твёрдая крошка мёрзлого снега в лицо.
Пару секунд он смотрит вниз, а затем, тяжело дыша, встаёт на колени. Следующий этап — подняться, держась за пустую раму.
Когда он оказывается на ногах, порыв ветра чуть не выталкивает наружу — будто громадная влажная ладонь врезала между лопаток.
В коридоре слышится дробный топот. Охрана наконец-то добралась до места…
Прихрамывая, Мирон преодолевает несколько шагов от окна до сейфа. Рядом с ним, на металлическом табурете, лежит модуль с Акирой.
Он совершенно гладкий — ни ручек, ни петель… Рывком расстегнув молнию вингсъюта, он всовывает модуль внутрь и прижимает к животу. Слишком тяжелый, — думает Мирон. Не удержится…
Шарит по полу глазами. Клейкая лента! Он видит серебристый кружок среди хлама, наклоняется — в глазах на секунду темнеет — подбирает моток скотча и зубами отрывает длинную ленту. Затем — еще одну. Приклеивает модуль прямо к животу, к голой коже, покрытой мурашками.
Задёргивает молнию, шагает к окну, и растопырив руки, ныряет в ледяную тьму.
Дверь, снесённая выстрелами, летит следом и с грохотом разбивается о голую раму…