Страница 62 из 78
Господи, а если Акира ничего не значит? — Мирон вновь облился потом. Приступ паники был настолько силён, что перед глазами замелькали огненные мушки. — Что, если братец придумал всю эту сложнейшую многоходовку просто потому, что накосячил? Просто забыл пропатчить грёбаный Иск-Ин, и тот начал глючить в самый ответственный момент… И теперь он просто пытается замести следы и упасть на дно.
Ведь так бы поступил любой нормальный человек, нанёсший работодателю урон в несколько миллиардов коинов, верно? Замести следы и исчезнуть. Сгинуть, затихариться, оставив козлом отпущения кого-то другого…
Любой, но только не Платон, — эта мысль резанула, словно электронный скальпель. — Он никогда ничего не забывает и никогда не бросает дело на полпути. Если ему насильно не дать закончить начатое, он расчешет всю голову в кровь, обкусает ногти до мяса, а потом впадёт в кататонию, тёмную и глубокую, как Мальстрем.
Нет, он никогда так не поступит. Акира — жизненно важный элемент, без которого Нирвана накроется медным тазиком. И я здесь нахожусь только для того, чтобы помочь Платону спасти мир, а вовсе не потому, что от адреналиномании так же сложно избавиться, как и от наркозависимости…
— Никому нельзя верить, — говорит Мирон, глядя Мелете в глаза. — Даже себе.
— Что?
— Никому нельзя верить, — повторяет он. — Ни мне, ни Платону. Он — такой же человек. Не пророк, не мессия. Просто в силу своих особенностей он знает чуток больше, чем другие. И прекрасно понимает, что знание даёт власть.
— Но ты помогаешь ему, — укоризненно повторяет девушка.
Лицо у неё становится детским, немного испуганным. И тогда Мирон наклоняет голову — совсем немножко — и целует её в губы. Долго, печально. Будто в последний раз.
— Я буду помогать, пока жив, — говорит он после поцелуя. — Ведь он — мой брат…
Наконец звуки внизу стихают, двери закрываются с едва слышными щелчками, проглатывая новую смену сотрудников. Мелета протягивает руку, чтобы вытащить панель люка, но Мирон берет её за запястье: программа предупреждает о том, что внизу — робот.
Еще две минуты, пока он не скроется. Последние тридцать секунд — самые мучительные…
И вот — заветная дверь в лабораторию Платона. На двери даже имеется табличка: «Профессор Орловский»
Интересно, когда это братец успел получить степень? — мелькает в голове.
Дверь с неслышным щелчком открывается, но сирены молчат — программа убедила электронный замок в том, что он всё еще заперт.
Два шага за порог, ноги утопают в пенороловом покрытии, и…
— Здравствуйте, Ясунаро. Или, лучше сказать, Мирон Орловский?
За столом, направив на них пистолет, сидит Михаил.