Страница 44 из 78
Глава 12
12
Дополненная реальность, мать её так.
Несмотря на противопотную таблетку, Мирон моментально взмок. Что случилось? Он набрал неправильную комбинацию? Но пневмозамок открылся, в двери уже образовался небольшой проём…
Выдохнув, он повернулся боком и скользнул в щель. Если действовать быстро, если не тормозить, он успеет. Обязан успеть.
Но проскочив внутрь, опешил. Это была вовсе не комната! Это был громадный склад. Полки тянулись вдаль и вширь, теряясь в полумраке.
Вой сирен не смолкал, освещение начало мигать в тревожном ритме. Этот ритм, вместе со звуком, давил на глазные яблоки, побуждал опуститься на колени, накрыть голову пиджаком и замереть… В ожидании, пока не прибежит охрана и не наденет наручники.
Зажмурившись, стараясь отключиться от рёва сирены, Мирон ощупью забрался во внутренний карман пиджака. Достал пакетик с масляной капсулой. Раздавил её между пальцев и поднёс к лицу. Глубоко вдохнул…
Свежая, ошеломительно резкая мятная волна хлынула в мозг. Она затопила сознание, расплескалась где-то за глазными яблоками и осела в горле, делая разум онемевшим, отстраненным и холодным, как кубик льда в морозилке.
Эту капсулу тоже дал Соломон. Уже на прощанье, когда Мирон одной ногой стоял на асфальте. — Если станет совсем невмоготу, — сказал он, — Раздави это и вдохни.
Наверняка — забота Платона. Старший брат всегда знал, когда он начинает паниковать…
Повинуясь скорее инстинкту, нежели разуму, Мирон зашагал между полок, бегло сверяя маркировки с той, что хранилась в памяти. Первый ряд… Второй… Десятый… Сюда вой сирен почти не долетал, и он задышал ровнее. Свет, правда, продолжал мигать, что не добавляло комфорта, но с этим пришлось смириться.
Коробочка обнаружилась в шестнадцатом ряду, на пятой снизу полке. Просто лежала там, ничем не защищенная, будто приглашая: подходи кто хочешь и бери…
Мирон подошел. Сунул руку в карман и достал ту, с имитацией прототипа. Быстро, словно кто-то мог заметить, поменял их местами…
— Платон?
Спина закаменела. Рука, сжимающая коробочку задрожала от напряжения и он чуть ослабил хватку — так недолго и сломать вещицу. Медленно, мышца за мышцей, расслабил тело. Голос не был угрожающим. Скорее, удивленным. Даже немного робким. Мирон сделал глубокий вдох, и придав лицу досадливо-раздраженное выражение — именно так поступал старший брат, когда ему мешали — оглянулся.
— Вы не знаете, что происходит? Почему сирены? Мы должны выйти наружу или как?
Не военный. Мягкий вязаный кардиган, воротник сорочки завязан смешным галстуком-бабочкой. Из седого пушистого венчика волос вырастает куполообразная лысина. Глаза — за архаичной роговой оправой очков. Профессор политехнического вуза, прямиком из двадцатого столетия.
Местный архивариус. Не опасен. Если не заподозрит диверсию и не достанет штатную Беретту…
— Я тоже не знаю, зачем сирена, Михал Андреич. Очевидно, учебная тревога.
— Вы так думаете?
— Если пожар — сработали бы распылители пены. Землетрясений у нас в области не бывает. На то, что в здание МОСБЕЗа проник недоброжелатель — Мирон позволил себе высокомерно усмехнуться — шансы настолько мизерные, что их не стоит даже учитывать. Остаётся — учебная тревога.
— Полагаю вы правы, — кивает Михал Андреич, и поправив очки, собирается удалиться. Но вдруг останавливается. Смотрит испытывающе на Мирона. — Я думал, вы завершили прототип, — говорит он. — Об этом говорил генерал-майор…
— Да, так и есть, — Мирон старается не моргать слишком часто. И не сжимать коробочку слишком крепко. Где-то глубоко внутренний голос отсчитывает секунды. — Но после испытаний меня попросили внести некоторые коррективы, и… — он пожал плечами, как бы давая понять: — Что с них, военных, возьмешь? Заказчик есть заказчик.
— Ясно, — профессор вновь собрался уходить, но потом опять повернулся к Мирону. — Скажите, э… Платон… А они… действительно… Так хороши?
Мирон слегка пожал плечами.
— Мне, признаться, трудно судить. Как разработчику.
— А можно я… — Михал Андреич смотрел на коробочку с каким-то особым вожделением. — Можно я сам попробую? Всего на минуточку?
— Ну, вообще-то…
— Никто не узнает. Мы с вами сегодня вообще не виделись. А?
— Ну хорошо, — Мирон откидывает крышку и протягивает коробочку на ладони. Попутно мельком заглядывает внутрь…
Две пиявки. Очень похоже на обычные биомолекулярные Плюсы, но совершенно прозрачные. А еще казалось, что они дышат… Или просто подрагивают, будто сделаны из желе.
Мирон непроизвольно сглотнул.
— И как ими… — профессор вопросительно посмотрел Мирону в глаза.
— Просто вставляйте в уши, — как можно увереннее ответил он. — Не бойтесь.
Подцепив пальцами одну за другой обеих пиявок, Михал Андреич сунул их в свои большие, покрытые седым пушком уши. Пиявки сжались и полностью скрылись в слуховых проходах.
— Ох, иже еси на небеси! — вскрикнул архивариус и покачнулся. Мирон инстинктивно подхватил его под локоть. — Это что такое?
Очки съехали на бок, сам он пошел красными пятнами.
— Вы в порядке? — участливо спросил Мирон. Архивариус открыл глаза, повернулся, ощупывая вокруг себя воздух, как слепой, и вновь посмотрел на Мирона.
— Полагаю, для первого раза достаточно? — спросил тот.
Где-то, на краю сознания, продолжала выть сирена…
— Да, наверное.
Вытащив пиявок, профессор вернул их в коробочку. Затем снял очки и достал большой клетчатый носовой платок.
— Ну как? — спросил Мирон.
— Вы гений, господин Орловский, — старик размеренно качнул головой. Под глазами его набрякли тяжелые мешки. — Вы истинный гений… Честь имею, — коротко поклонившись, он убрёл куда-то за стеллажи.
Мирон перевел дух.
И услышал, как от двери, метрах в десяти от него, раздаётся дробный топот ног и звучат короткие приказы.
А вот и охрана… Интересно, что же он сделал не так? Почему сирена всё-таки включилась?
Наверное, этого я никогда не узнаю… — Мирон прижался всем телом к стеллажу, стараясь слиться с ним, сделаться плоским, невидимым. Топот стих. Но дыхание — шумное, запалённое дыхание только что бежавшего человека, раздавалось совсем неподалёку.