Страница 63 из 82
— Ступени, — сказал Платон, указывая на стальные скобки, вделанные в стену.
— Они никуда не ведут, — Мирон проследил за взглядом брата. — Там только потолок.
— Это старая аварийная лестница, ею не пользовались со времён строительства. Но газ тяжелый. Если вы заберетесь повыше, то не надышитесь.
— А ты?
— На меня, как ты мог уже понять, нейротоксин не подействует. Ведь на самом деле меня здесь нет. А периферийному устройству он не страшен.
Мирон посмотрел на Виталика. За его спиной вздыбилась тень, но киборг заступил ей дорогу — в белом свете его глаз-фар мелькнуло чёрное от грязи и копоти лицо, болезненно-желтые белки глаз с запёкшейся в уголках корочкой, распяленный в немом крике рот…
Киборг махнул рукой — легонько, будто отгонял мошку, и тень улетела туда, откуда появилась. Звук падения был очень мягким, будто тело врезалось в груду тряпья…
— Лезь, — приказал Мирон, глядя на Виталика. — Я за тобой.
Некоторые скобы шатались, из-под них сыпалась бетонная крошка. Одна под весом Виталика сорвалась — тот повис на руках. В другой раз скоба сломалась посередине — как только Мирон поставил на неё ногу.
До сводчатого потолка было метров семь — восемь, скобы заканчивались на шести — просто обрывались, словно остальные кто-то озаботился вытащить из стены, как гнилые зубы.
Снизу слышались глухой шум ударов, ворчание, скулёж и повизгивание. Можно было вообразить, что там дерётся свора бродячих псов.
— Он не убивает их, — прошептал Виталик, неловко свесив голову через плечо, чтобы разглядеть подножие лестницы. — Просто расшвыривает, не даёт сюда подняться.
— Они всё равно уничтожат друг друга.
Мирон покрепче обхватил верхнюю скобу. Зубы стучали, руки были просто ледяными — и вовсе не от холода. Я боюсь, — понял он. — Быть загнанным в ловушку, из которой нет выхода — вот что страшно.
Он вспомнил, как стрелял в ходоков из пулемета. Даже без нейротоксина они уже не были людьми. Голод, лишения, жизнь в потёмках и постоянной сырости делала их похожими на крыс — одни рефлексы, без проблеска разума.
И их становилось всё больше. Толпа накатывала волнами — резкий запах немытых тел, экскрементов и крови не давал вздохнуть.
Белая голова киборга, подсвеченная глазами, временами скрывалась под грудой тел целиком.
— Ну-ка пропусти, — толкнул он Виталика, заставляя подвинуться.
— Что ты задумал? — но парнишка уже и сам догадался. — Тебя разорвут в два счёта, — предупредил он. Киборг — всего лишь периферийное устройство. Платон сам сказал: его здесь нет.
— Если это периферийное устройство сломается, мы обречены, — сказал Мирон, осторожно нащупывая не сломанную скобу под собой. — У нас даже фонарей нет.
Цепляясь одной рукой, другой он нашарил под курткой рукоять меча, вытащил и активировал лезвие.
— Остановись, — Виталик обхватил Мирона за руку, которая держала меч. Его хватка по сравнению с киборгом, была детской. — Это токсин. Он добирается до нас понемногу.
— Я должен помочь брату.
— Киборг не дышит. Не устаёт и почти не ломается. Даже если его погребёт под телами, он прогрызёт себе дорогу.
Мирон закрыл глаза. Твари, просто твари. Не люди, не разумные существа… Они хотят убить его брата, хотят добраться до него самого…
— Как только ты спрыгнешь, окажешься под воздействием токсина, — сказал Виталик. — Синий-10 бьёт наверняка, от него нет защиты.
Мирон убрал меч. Это далось нелегко: миллиметр за миллиметром он убеждал руку сунуть меч обратно за пазуху, с усилием разжимал пальцы, двигал рукой по направлению к стене, находил скобу, просовывал локоть в крепление…
Этот процесс, сопоставимый с сходом горного ледника, помог отвлечься от кровожадных мыслей. Не думать о том, что Виталик, тупой засранец, скорее всего, сдал их Минск-Неотех, и это его работодатели залили метро газом, чтобы добраться до них, чтобы добраться до него… Как мерзко поблёскивают его красные испуганные глазки… Врезать бы по ним кулаком, да так, чтобы кровь во все стороны…
Зарычав не хуже ходока, Мирон отвернулся и усилием воли вызвал в памяти период сложной двухслойной функции. Перед глазами засветились знаки, скобки, цифры… Он погрузился в вычисления, с каждым периодом усложняя задачу. Функции наливались красным, колебались и не хотели выстраиваться в строку. Он злился на них, подгонял прутиком и пинал особо непослушные логарифмы…
— Мирон!
Отмахнувшись от назойливого жужжания, он продолжил вычислять.
— Мирон!
С трудом повернув голову — шея затекла, как ржавый шуруп, — он посмотрел мутным взглядом на Виталика. Голова парня представляла сплошной кровоподтёк.
— Чт… Чт слчилсь? — в горле было сухо, язык ворочался с большим трудом.
— Всё кончилось, — сказал Виталик распухшими губами и улыбнулся. Губа треснула и на подбородок брызнула кровь.
— Что с тобой? До тебя добрались?
Глупый вопрос: почему тогда не тронули его самого?
— Каждый справляется с безумием по-своему, — не глядя на Мирона, Виталик начал спускаться, осторожно щупая скобу всякий раз, как собирался поставить ногу.
Он бился головой об стену, — догадался Мирон. — Чтобы не вцепиться мне в горло, он бился головой о стену. Заглушал жажду убийства.
Внизу были груды тел. Мирон долго искал, куда поставить ногу, наконец спрыгнул и огляделся. Киборга видно не было.
— Платон? — позвал он, скользя взглядом по громоздящимся в темноте неопрятным кучам.
Ответа не последовало, но он углядел светлое пятно — голову, покрытую белыми волосами. Наощупь, стараясь не думать о том, чего касаются руки, добрался до этой головы, и раскопав, потянул за плечи. Тело киборга было на редкость тяжелым, но Мирон пыхтел, пока не выволок его из горы трупов.
— Батарея азиз, — сказал Виталик. — Нужно подождать.
— Чего ждать? — накатило отупение. Мирону казалось, что голова, да и всё тело, набиты камнями, которые болезненно трутся друг о друга при малейшем движении.
— Подзарядка идёт от живых частей, — пояснил Виталик. Автоматия сердца, клеточная АТФ — дают энергию. Её хватит ненадолго, но он придёт в себя.
А Платон сейчас где-то в Плюсе, — подумал Мирон. — Бросил отработанное «периферийное устройство», как до этого без сожаления оставил квадрокоптер, и занялся другими делами…
— Мы не можем его здесь так оставить, — сказал он вслух.