Пропавшая

—…ЦДС до сих пор не отвечает. — Это были первые слова Юна, услышанные мною в кабине машиниста. Поезд впервые за три дня сбросил скорость, а потом и вообще остановился. Сигнала тревоги никто из наёмников не посылал, но поскольку остановки в плане, насколько я понял, вообще не было…

— Ты точно уверен, что дело не в аппаратуре? — Нурс уселась на консоль управления и беззаботно болтала ногой, но показного веселья и в помине не было. — Знаешь, это довольно неприятно, когда тебя расстреливают турели безопасности режимного объекта.

— Есть ответ от кластера в Центре, пакеты проходят, я всё проверил. Три раза. — Слегка раздражённо ответил обычно гораздо более спокойный хакер. — Автоматика работает, статус подъездного пути — «зелёный», никаких запретов… просто нет ответа от оператора.

— Хм… — Девушка задумалась, собрав над переносицей несколько забавных морщинок. Ленты-терминала у неё на голове сейчас не было, потому быстрый взгляд в мою сторону я всё-таки заметил. — Продолжаем движение.

— Ты уверена? — Не смотря на вопрос, спек уже выполнял приказ: я почувствовал, как поезд, лёгший было «брюхом» на выглаженный пол тоннеля, опять поднимается в воздух. — Мы могли бы отцепить груз, хотя бы.

— Уверена. — Тут наёмница опять посмотрела на меня и со значением добавила. — Не хочу потерять… лишнее время.

40.

Транспортный терминал Имперского Центра Дальней Связи и Навигации был один-в-один похож на грузовой терминал города Танис. То есть — просто большая пещёра с ровным полом и потолком, с вливающимися в неё тоннелями (всеми шестью). Представить железнодорожную станцию, к которой идёт шесть веток, потом выкинуть все рельсы, стрелки, светофоры, тупики и прочее, и получившийся объем загнать под крышу — вот и весь логистический узел. Отличие от того, что я успел увидеть и запомнить в полисе, было ровно одно: станция была пуста. Свет горит, обеспечивая ровное освещёние без теней, в одной из стен врезаны створки уже привычно огромных, сейчас закрытых, гермоворот, способных пропускать не только составы (действительно, шлюз)… и всё. В Танисе вместе с поездами стояли погрузчики, какие-то вспомогательные механизмы, сцепленные и расцепленные составы (люди, если и были, после «взлома» крыши разбежались), а тут — вообще ничего. Свет, бетон, тёмные провалы шести тоннелей — и ворота с другой стороны. Что-то мне это напомина… ах да, ну конечно. За вычетом масштабов — «подвальный» ангар для капсулы в Омутах, на Земле. Даже ощущения схожие… прямо дежавю дурацкое какое-то!

Панорамный экран кабины поезда создавал эффект совершенно прозрачного стекла — и это давило ещё сильнее. Стоящая между мной и братом Лисса передёрнула плечами и обхватила себя руками — как будто ей внезапно стало холодно, и Егор тут же положил сестре руку на плечо. Дети переглянулись — и, как по команде, повернулись ко мне.

— Ничего. Я не чувствую других… таких как мы. — Вася выглядела так, как будто не отсыпалась все три дня за предыдущие недели стресса и напряжения. Сейчас было особенно заметно, как сильно у неё заострились скулы и исчезла та очаровательная детская «припухлость» черт лица — тот самый «кавай», как выражаются японцы. По Егору заметно было меньше — но и в нём я всё меньше видел от подростка, каким он только-только успел стать и всё больше — хмурого, низкорослого пока, взрослого. Проклятье… Ната, надеюсь, ты всё-таки здесь! Нам так плохо без тебя…

— Возможно, расстояние слишком большое, или материал стен. — Попробовал я приободрить нашего семейного «сенсора». На счёт того, что их мама, возможно, несвободна и другие свои умозаключения я кратко пересказал отпрыскам всего за несколько часов до прибытия — упомянув и проблемы со связью. Тянул до последнего: хоть пара дней без дополнительных волнений — уже хорошо…

— Может быть. — Девочка неуверенно посмотрела на меня и немного расслабилась. — Я попробую ещё раз… попозже и поближе.

— Ничего. — Коротко ретранслировал я терпеливо ожидающим результата от маленьких псиоников наёмникам.

— Ясно. — Похоже, у Латты были какие-то свои мысли на счёт происходящего в ЦДС, которыми она почему-то не спешила делиться не только со мной, но и со своими подчинёнными. — Фомка?

— Нет ответа, автоматика отвечает стандартно. — Отчитался хакер. — Признаков активации оборонительного вооружения нет.

— Ясно. К воротам. — Приказала наемница. — Думаю, нам стоит прогуляться.

Состав медленно подплыл к шлюзовым створкам — похоже, Юн до последнего не верил, что наглецам не продемонстрируют наведённый в лоб ствол. Однако — ничего такого: покатый нос головного вагона почти упёрся в преграду, но это ни на что ровным счётом не повлияло.

— И что теперь? — Голосом команды, как всегда, оставался худой любитель закрывать лицо забралом глухого шлема. Впрочем, по сравнению с Делонгой, что спек, что Латта смотрелись тощими подростками — даже толстая чёрная спецполицейская броня на девушке, слегка «обруталивавшая» фигуру, не спасала ситуацию.

— Теперь — мы постучимся. — Глава «Бури» как раз тоже возилась с защитой головы, и оттого я не смог уловить оттенки эмоций в произнесённой фразе, хотя они определённо показались мне знакомыми… что-то много дежавю за последние полчаса.

— И как ты себе это представляешь?

— Мерх, мальчик ведь сможет открыть гермоворота так же, как подвинул каретку на кране? — Вот теперь я точно расслышал в голосе четырёхцветной предвкушение и азарт… такие знакомые интонации — как перед авантюрой с угоном мостового крана. Так вот к чему были те взгляды у поворота тоннеля!

— Там кристаллы. Мелкие и много. — Подтвердила дочь, дотронувшись до створок. Она переглянулась с братом, после чего дети приложили по ладошке каждый на свою створку — и совершенно синхронно начали расходится. Огромные двери, будто в качестве материала была использована голограмма, а не толстенные композитные плиты, совершенно бесшумно последовали за тоненькими детскими пальчиками…

41.