Вой

Пракс. Книга 2. Вой

Глава 1

— Быстрее! Быстрее! Что отстаешь? А еще будущий Вой! — Мария бежала впереди, на ходу отпуская едкие комментарии.

Я стиснул зубы, и прибавил темп. Да, телу приходилось туго — не привыкшее к избыточным физическим нагрузкам оно просто молило о пощаде. Пробежав по траве, я перепрыгнул через очередную канаву — бег с препятствиями на природе то еще удовольствие.

— Доберемся до контрольной точки — дам тебе пару минут отдышаться, — бросила через плечо Мария.

Да уж, отдышаться… Куда уж мне за этой чертовой пятиборкой угнаться! Прет вперед, как тот самый заяц с батарейкой в заднице из рекламы… Кстати, ее маячившую аппетитную филейную часть я только и мог наблюдать — она как задала темп во время этого кросса, так и не снижала его.

А вот и контрольная точка — пенек на поляне. И в нем торчат две иголки, а рядом лежат две катушки с нитками. Мы подбежали к пеньку. Фух, хоть отдышаться! А то легкие работают как мехи, шумное дыхание, кажется, распугивает всю лесную живность вокруг, а сердце готово выскочить из груди.

Мария выдернула иголку из пенька, взяла катушку, прицелилась, и легко вдела нитку в игольное ушко. Ну-ну, пусть красуется. У меня это вышло с третьего раза и то только после того, как я послал колдослов в Середце. Нитка скользнула в ушко, я облегченно выдохнул и воткнул иголку обратно в пенек.

— Две минуты отдыха, — сжалилась Мария, наблюдавшая за моими страданиями.

Я прогнал Силу через оболок, успокаивая пульсирующие каналы между стогнами. Надо прийти в норму, хотя сделать это за две минуты было трудно. Но на то оно и учение, чтобы потом было легко. Перевести осознанные пока действия на подсознание, сделать их привычными и обыденными. Как будто зубы чистишь, или что-то пишешь от руки. Тренировки, тренировки… Как я дошел до жизни такой? А вот так…

… Голова болела основательно. Хотя голова болеть в принципе не может, она кость, как говорят армейцы. Но вот эта самая кость сейчас превратилась в комок боли, да такой, что меня аж затошнило и захотелось предъявить содержимое желудка к осмотру. Я открыл глаза. Где я?

Да, уж явно это не медчасть и не наш особняк. Серый бетонный потолок в грязных разводах, лампочка, сиротливо свисающая на шнуре из потемневших проводов… Я скосил глаза. Что-то уж больно похоже на какой-то подвал или…

Я скосил глаза налево. Вот те на! Решетчатая дверь во всю стену, сваренная из прутьев в пару пальцев толщиной с накладным, архаичного вида замком. Обезьянник в поцовке, вот где я нахожусь. Не больше и не меньше.

Я заставил себя сесть, вызвав этим новый приступ головной боли, аж цветные пятна перед глазами поплыли. Жесткая лежанка-каталка, вот на чем я проснулся. Мерзкое ощущение холодного тисненого кожзама под ладонями, которыми я на нее оперся — ну вообще, могли бы хоть солдатское одеяло постелить! Сволочи. И вообще, как я тут оказался? Последнее воспоминание — мы были на шоссе, разборка с Черской, потом тупое дуло излучателя серийника в руке Марии…

Меня обуял прилив злости. Мария, гадина! Вот от кого я точно подлянки не ожидал! Влепила мне в голову заряд, а потом… А потом я оказался здесь.

Ладно, пора поработать с оболоком, нормализовать его работу и наладить энергетику. А то анальгинчика мне явно никто приносить не собирается, как я смотрю… Хотя видят, что я проснулся, вон видеокамера в углу помигивает красным диодиком, явно, чтобы клиент не расслаблялся и не занимался непотребствами.

Я свесил ноги с лежанки и спрыгнул на пол. Бр-р, лучше я бы этого не делал. Ботинок на мне не было, подрезали перед заключением, как, собственно, и куртку. А босыми ногами на холодный бетонный пол — то еще удовольствие, ну вы поняли.

— Эй вы там! — заорал я в глазок камеры. — А ну выпускайте, кто бы вы там ни были!

Моя гневная тирада не достигла никакого успеха. Плюхнувшись обратно на каталку, чтобы подошвы не мерзли, я тщетно ждал ответа. И только издевательски продолжал подмигивать красный огонек на видеокамере.

Меня это разозлило по-настоящему. Я прицелился в камеру и сплел тот самый Воздушный Кулак, которым мух бил да ворон глушил, только теперь моя цель была неподвижна и перышки не чистила. Рраз! Камера сказала «пыф», разлетевшись вдребезги и по стене пошел тот самый волшебный дым, который, как известно и заставляет работать всю электронику. А вот когда он выходит из нее — все, капут девайсу.

И снова минут пять ничего не происходило. То ли у местного дежурного был запор, то ли обход, но на мое зверское обращение с государственной собственностью реакции не было никакой.

Замок на двери в мою темницу щелкнул, когда я окончательно и совсем околел от холода. Уже Огнь разогнал, чтобы согреться, Силу в ее чистом виде.

На пороге появился человек в полевке ОКЖ. Ага, значит я все-таки не в полицейском околотке, а рангом повыше. А вот и мои ботинки…

Дежурный, или кто он там, медленно и демонстративно завозился угрожающего вида железным ключом столыпинских времен в замке. Да, тут явно страдали винтажными приколами. Интересно, документы они тоже булавками вместо скрепок подкалывают, как в охранке моего бывшего мира? Вспыхнули на мгновения и опали охранные плетения, окутывавшие решетку.

— Надевай! — мои ботинки полетели вперед, приземлившись у каталки.

— Не надо хамить, милейший! — сказал я, берясь за голенище.

— А то что? — насмешливо произнес дежурный и скорчил презрительную морду.

— Не люблю я хамов. Как трамвайных, так и прочих вертухайных. Могу и ушибить.

Дежурный только усмехнулся, типа видали мы таких в белых тапочках.

— Зря лыбишься, мил человек. Я прекрасно знаю, что чтобы отсюда выбраться, мне придется попотеть и, может быть, я так и останусь здесь. Но вот только тебе это уже не поможет. И целитель тоже.

— Это не в ваших интересах, Ваше Сиятельство, — сказал дежурный. — Начальство приказало доставить вас к нему в обычном виде. Даже без наручников. По доброй воле. И да, отсюда просто так не выйти, если вы намерены попробовать сделать это силой. Но вы не проходите в статусе задержанного, вам это не надо. А вот если будете бакланить, то тогда останетесь здесь дольше, чем необходимо, с парой тяжелых статей из Русской Правды. А это, поверьте…

— Знаю, знаю… — пробурчал я. — Тогда не надо было хамить. Смысл?

Дежурный только повел плечом. Провокации устраиваем или просто аристо не любим? В любом случае, инцидент исчерпан, еще не начавшись. Действительно, вырваться отсюда, пробивая путь наружу — не самая лучшая затея, да и не собирался я это делать. Но и относиться к себе, как к быдлу, не позволю.

После того, как я обулся, дежурный пошире раскрыл решетчатую дверь и выпустил меня из обезьянника. Покосился на меня, прежде чем взяться за дверь наружную. Э, нет, лицом к стене не пройдет, не стану я играть в ваши игры.

Настаивать дежурный не стал. Открыл дверь, сделал приглашающий жест, и выпустил меня наружу. Собственно, какой «наружу»? Тот же каменный мешок, только с лестницей, уходящей наверх. Странный какой-то подвал, больше подходит частному дому.

И точно. Когда дежурный открыл дверь, я уже был готов к неожиданностям. Никакого тебе околотка, полицейского участка с вечно бегающими туда-сюда сотрудниками, хлопающими дверьми, суеты. Обычная гостиная обычного дома.

— Пройдемте за мной, господин Апраксин, — сказал дежурный и повел меня вперед.

Вот и дверь в комнату. Провожатый оттеснил меня в сторону, постучал в дверь.

— Открыто!

— Господин полковник, господин Апраксин доставлен по вашему распоряжению! — бодро отрапортовал дежурный, закрыв собой проход.

— Пригласите! — раздался смутно знакомый голос. Где-то я его уже слышал…

Дежурный отступил в сторону, и я сделал шаг через порог.

Кабинет был обставлен, как и положено — стол, стулья, сейф в углу, аппараты с гербом на диске… Дежа вю — точно таким же был один из комитетских райотделов, который держали не в управлении не просто так. А за столом, сидел тот, кого я меньше всего ожидал увидеть — князь Доброславский, собственной персоной. Прошу любить и жаловать. Точнее, нет — это просто оборот речи такой, любить и жаловать я его точно не собираюсь.