Паутина Света V

Интерлюдия 27. Япония, Такамия. Городская частная поликлиническая больница (города Такамии). Генноске Амакава

Генноске Амакава проснулся и некоторое время слушал шелест ветра и то появляющийся, то пропадающий шум дождевых капель по покрову опавшей листвы на земле. Было немного холодно, воздух пах влагой, и с футона решительно не хотелось вставать: не тот у него возраст, чтобы пренебрегать возможной простудой. Впрочем, если приказать Кае нагреть воды…

…Человек на высокотехнологичной лежанке повернулся на бок… и незаметно скривился: чувствовать себя мухой, попавшей в паутину, было не особо приятно: мягкие провода от датчиков, трубки… Стоило ощутить эти уже почти привычные тенета, и волшебная… впрочем, нет — высокотехнологичная иллюзия рассыпалась. Он открыл глаза: собранные в панель четыре стодюймовых телевизора достоверно создавали иллюзию окна, чему немало способствовала аудиосистема объёмного звучания с правильно подобранным звуковым фоном — звуки осени было не отличить от тех, что регулярно последние лет двадцать будили его ранним утром в Ноихаре. Нет, звуки были и до того — просто более молодой Генноске плевать на них хотел и спал, сколько вздумается. Ох, старость — не радость, правильно говорят… вот только относится ли эта поговорка к нему теперь?

«Муха» и «паутина» вели себя нетипично по отношению друг к другу — вместо того, чтобы запутывать добычу ещё сильнее в ожидании паука, заставляя тратить силы на бесполезное сопротивление, эта паутина из проводов и трубок наоборот, поддерживала жизнь, позволяя организму залечить фатальные в другом случае повреждения. С другой стороны, сам организм совершенно не чувствовал себя на свой возраст: с хорошо забытым энтузиазмом тело не просто боролось за свою жизнь — оно день за днём возвращало себе то, что казалось навсегда и бесповоротно утраченным… не будь «дедушка Ген» сам экспертом по геному Амакава, он бы решил, что на его тушку кто-то исхитрился-таки наложить «Изменяющий Свет», действующий в лечебных целях. Кто-то… как будто выбор был велик! В последние лет двадцать он привык постоянно «держать» на себе комплексное воздействие на организм — когда «Свет» был не нужен для работы… или для боя. С Савако всё было гораздо проще — «Свет» с неё, разумеется, не сползал. С женой всё было гораздо сложнее — раз наложенное воздействие сохранялось и не давало воздействовать на этот участок организма повторно. Сава… Сава-тян: такая привычная, такая надёжная… всегда незримо поддерживающая его. Когда-то у них были разногласия и ссоры, но на пятом десятке совместной жизни знаешь о самом близком теперь уже человеке всё. О, у неё была своя собственная гордость и своё мнение — отказ применять свою «силу крови» на своих близких был воистину нерушим: сколько ни уговаривай, сколько ни объясняй — нет, и всё: только один раз под действием сильнейших эмоций после того, как всплыла правда о произошедшем в «сокрытом» сына, она нарушила собственное правило. Упрямая была, как маленькая девочка, желающая сладкое такияки прямо сейчас — сейчас, а не дома! Надёжная, как нерушимая скала. И хрупкая — как тонкая фарфоровая чашка. «Свет» подарил ей почти тридцать дополнительных лет жизни — последние восемь лет тело любимой в «особом зрении» Амакава буквально светилось: ещё сильнее, чем у Химари, хотя казалось — это невозможно! Страх утраты раз за разом придавал силы проводить бесчисленные эксперименты — и новые линии втискивались между старыми… а потом находился способ втащить ещё и ещё. Однако, когда пришлось обработать начавший сбоить мозг, сняв внезапно появившуюся проблему транспорта кислорода и питательных веществ из коронарных сосудов и капилляров (врачи называют это «склероз»), стало понятно — всё. Конец. Человек — это вам не аякаси. И вплавленные навсегда статические изменения — начало относительно скорой деградации сознания. Впрочем, всё же «скорой» — по сравнению с тем сроком, что остался жене, на пост-эффекты можно было забить. «Забить», хех! Не то чтобы старый Амакава часто заходил в магазины Ноихары, однако и нечастого общения с курьерами-людьми, продавцами, почтальоном, наконец, хватило, чтобы «набраться» сленга. А уж как Савако смешно морщила нос, услышав «новомодное» словечко! Савако… Сава…

Больнее всего оказалось не пережить смерть сына — в конце концов, шанс на неудачу в такой опасной ситуации весьма велик — а смириться с тем, что жены просто нет в мире живых уже пять долгих лет. А ведь для него это было как вчера — когда Торицуке объявился на границе земель Ноихары, уже стало ясно, что счёт оставшейся для старшей из женщин Амакава жизни пошёл на недели и дни. Времени что-то решать уже не было: никто не гарантировал, что глава Шестого Клана сможет хотя бы вернуться после боя — и муж и жена разделили обязанности. Модифицированное «сокрытое» было ударными темпами подготовлено к использованию в атаке — Генноске едва уложился в отведённый срок, достраивая «Светом» структуры управления двигателями-оружием и сопровождающую инфраструктуру перед «нырком». Савако же отправилась готовить место последнего приюта для четы Амакава: для себя и для мужа, если тому не суждено будет вернуться из бездны подпространства… и вот как всё обернулось в итоге.

Генноске протянул руку — пульт был закреплён так, что искать его было не надо. Климат-контроль — смена режима: «окно». Экраны заполнило белое-жёлтое сияние: камера, с которой транслировалось изображение, смотрела куда-то на юго-восток. Спинка высокотехнологичной, но уже изрядно надоевшей кушетки мягко подтолкнула в спину, меняя конфигурацию, чтобы больному было удобно сидеть. Поколебавшись, мужчина решил вызвать медсестру через пятнадцать минут — собственная временная неспособность сделать банальные вещи напрягала… но что тут можно было сделать? Работа экзорциста — не та стезя, чтобы никогда не попадать в больницы. Беловолосый Амакава откинулся на спинку «кресла», мелкими глотками опустошая выбранный наугад пакет фруктового сока: задумавшись, он даже не чувствовал вкуса… А подумать было над чем.