— Нет-нет, всё не так, как вы сейчас успели себе надумать! Я не участвовал в программах разработки оружия… по крайне мере — в той части, где делают боевую часть… и потому уже пять лет, как «выездной». Я работал в составе команды над тем, чтобы, выражаясь поэтично, обуздать мирный атом: вы же не думаете, что все наши разработки идут под крылом МАГАТЭ и ИТЭР [6]? Не знаю, как сейчас — таки есть у меня догадки… после развала Союза программу Министерства Обороны закрыли. Может, и правильно, скажу я вам — конца и края исследования до получения практического результата было ещё не видно: материалы не те, энергии не те, а «топливо» тоже немалых денег стоит, спешу вам доложить. Вот сейчас уже можно сказать, что лет через пять, возможно, можно будет запустить первый «положительный» по выходу энергии контур… точнее, можно было сказать, пока я не приехал сюда!
— Вы должны по задаче строить здесь… э-э-э, термоядерный реактор? — Иванов, чуть было не решивший… да хрен знает — чего решивший! От предательства «куратора» и его крыши, решивших «разыграть» «термоядерную карту» в Японии до международной диверсии российской разведки (и не сказать, во что хуже вляпаться!)… в общем, услышав про реактор, старлей запаса успокоился… его, что называется, «попустило». Нечто давно признанное делом далекого будущего… стоп, или нет⁈
— Реактор с положительным выходом энергии, грубо говоря — нормальный действующий реактор. — полюбовавшись видом «коллеги», доктор наук наконец удовлетворился полученным эффектом (лёгкое охренение на лице собеседника, так сказать) и наконец начал говорить по делу. — Таки вспомните аналогию с домом? План, проект и, главное — материалы: это всё только самое начало. Не говоря уже о технологических циклах, инициации запуска и остановки — а ведь ещё и охлаждение нужно, и защита… честно говоря, я ехал сюда, думая поучаствовать в процессе разработки проекта научно-исследовательской «магнитной бутылки» [7]… по крайне мере, я так понял содержание технической задачи в контракте. Но никак не то, что мне придётся его брать и строить!
— Но это же… невозможно, так? Вы сами сказали…
— И подписался бы под каждым словом! Вчера! Даже сегодня за завтраком! — учёный победным взором оглядел собеседника и конкретизировал. — Но после того, как ко мне подходят в аккурат в лаборатории представители заказчика… и предлагают «тёплый» сверхпроводник в уже готовом материальном виде… я как-то, знаете, даже растерялся. Начал спрашивать характеристики, кое-что мой японский Вергилий не знал, но на большую часть замеры были. Вот я ему говорю — батенька, да это же не пойдёт в работу: да, великое открытие, но магнитно-резонансные характеристики не те! Да и движение электронов внутри проводника соленоида тоже должно быть не по прямым виртуальным траекториям, а спирально… и ещё, неважно! Так вот, он звонит по телефону, приезжает означенный в начале нашей беседы вьюнош со взором, слушает меня так спокойно (по-русски слушает!!!) и просит обождать сорок минут. И таки через сорок минут приносит ТРИ образца с означенными характеристиками — и ещё дико извиняется, что сделал на скорую руку! А когда я, обалдев, бестактно спросил его о производстве, он скромно потупил глаза и заявил, что у них тут МАНУФАКТУРА! И о материалах МОЖНО НЕ БЕСПОКОИТЬСЯ, как и о нейтрализации… побочных эффектов в момент запуска-остановки!
— И? — Зальцман, исчерпав запас говоримых слов, подхватил свою чашку с остывшим напитком и, явно витая мыслями где-то далеко, сейчас пил, не чувствуя, видимо, вкуса — и реплику наконец удалось вставить. — Это поможет ускорить строительство?
— Пха! — брызги чая разлетелись по всей комнате. — Да что вы такое говорите! Не ускорить — его можно начинать прямо сейчас!
— А проект, план? — Иванов робко попытался указать на то, чем ему десять минут назад капали на мозги. — Ведь без него нельзя?
— Да что там проект — обычный бублик! [8] — отмахнулся учёный, в глазах которого сейчас… нет, не рискнул бы Леонид описать это выражение. Возможно, такое было у Ломоносова, записывающего под впечатлением просмотра звёздного неба в примитивный телескоп свои знаменитые строки: «Открылась бездна, звёзд полна…» Взгляд учёного, одержимого перспективами своей идеи, которую может немедленно воплотить… почти невозможный для начала двадцать первого века взгляд! — Понимаете, проект — это просто чертёж… сначала. Расчётные прочности, проницаемости и проводимости… проблема в том, чтобы воплотить это в материале!
— И? — ещё раз аккуратно переспросил программист и оператор, который с «материальной» стороной вопроса характеристик управляемых его программами и действиями устройств сталкивался уже постфактум — после воплощения последних в металле и композитах, так сказать.
— Таки я пытался до вас донести, что именно подбор желаемых характеристик происходит как компромисс между требуемыми характеристиками и возможностями имеющихся материалов: это и занимает большую часть времени проектирования… коллега. — внезапно-устало прямым текстом объяснил Зальцман. — Кроме того, как я понял, у наших заказчиков карт-бланш на использование территории и толстая волосатая лапа в Администрации города: «строить можно что угодно и там, где будет нужно», цитирую. Не нужно согласовывать проекты, не нужно пересчитывать и перепроверять у десятков специалистов — можно действительно брать и строить — чертежи-то того же ТОКАМАК вполне доступны для специалистов.
Тут откинувшийся на спинку стула учёный внезапно хитро улыбнулся и опять склонившись над столом, упер взгляд прямо в глаза собеседнику: