Страница 18 из 246
Запись 3-я
— Эти твои контрабандисты, они не могли приплыть попозже-е-е-ы-у-у-у? — последнее слово у Химари плавно перешло в зевок, такой сладкий, что невольно начали зевать все остальные.
— Это не мои контрабандисты, они свои собственные, китайские. — вяло ответила Куросакура. Она периодически тёрла единственный открытый глаз кулаком, но, видимо, помогало мало.
— Мне гораздо интереснее, как они собираются пристать к берегу
— Ничего нет. — нахохлившаяся девушка, кутающаяся в лёгкую ветровку (скорее не от холода, а от недосыпа), ответила предельно лаконично — даже без своего обычного «знаешь ли». Плеснувшая было аура опять пропала под амулетной защитой.
— Может, они над нами просто поиздевались? — кошка попыталась вернуть бодрость, энергично взмахивая руками. — Чтобы мы, как последние идиоты в три часа ночи…
— Только не на такой встрече. — немного нервно ответила дорогумо. — Срыв договоров такого уровня… они обязательно будут тут.
— Смотрите! — Екоу указала куда-то в сторону едва сереющей в глубоко предутренних сумерках воды. — Там!
— Корабль?
— Туман. Знаешь ли! — а вот тут Мизучи встрепенулась. — Чувствую магию!
На экране планшета у меня в руках тревожно-жёлтым окрасились сенсоры вдоль набережной и причалов всего речного порта. И не красным только потому, что Храм Феникса соизволил честно предупредить нас о месте и времени с точностью до пятнадцати минут — и уровень тревоги был заранее задан, что, впрочем, не помешало Отряду распределить стрелков с рейлганами по удобным крышам заранее. Тем временем, туман сгустился до состояния непроглядной стены — что, правда, обрывалась метрах в пятнадцати от берега. Сразу стало светлее — и так белый, он отражал свет фонарей. «Приободрились» все — спать как-то резко расхотелось. Богиня Рек «стрельнула» языком.
— Там что-то очень тёплое! — в очках плеснуло синим — змея доразвернула свою ауру. — Чувствую корабль в воде.
Ф-ф-фух! И туман мгновенно осел, давая разглядеть подходящую к причалам небольшую джонку. Небольшую в том смысле, что она была не намного больше стандартных «речных трамваев», днём ходивших по озеру между Оцу, Такамией, Такасимой и несколькими более мелкими населёнными пунктами. Свет фонарей должен был бы неминуемо исказить цвет бортов, но те сами как будто сияли малиновым…
— Сколько понтов, знаешь ли! — тихий голос змеи, диссонирующий с мистическим зрелищем, немедленно разрушил картину: осталась большая деревянная парусная лодка (китайская!) с вроде бы алыми парусами и тёмной, чуть истёртой древесиной корпуса. Правда, знаки Храма Огня на парусах и на носу продолжали своё видимое даже обычным зрением красноватое свечение… А ещё вдруг пропала особенная ватная тишина, что и придавала зрелищу причаливающего судна вид некой таинственной мистерии. Сидзука фыркнула, и плеснувшая вода в одно мгновение притёрла корабль к пирсу, затормозив не хуже причальных линей. Впрочем, команда в лице двух матросов невозмутимо (хотя на нашу группу они так и косили глазами — к слову, недостаточно раскосыми, чтобы получалось незаметно) накинула причальные концы на кнехты и натянула тросы. С борта джонки были перекинуты короткие сходни — и сразу же началась та суета, что всегда бывает при выходе из поезда дальнего следования или высадке с корабля: самолёты эти проблемы обходят исключительно из-за того, что багаж выдаётся владельцам уже в аэропорту. Прибывших встречали — заранее согласовали списки и подготовили жильё. Делегация была заметно меньше русской, однако прибыла удивительно чётко — на следующий день (точнее, ночь) после первой. Как будто специально ждали, пока северные соседи сделают свой ход… хотя почему «как будто»? Зато «багажа» было заметно больше — и многие негабаритные ящики, контейнеры и упаковки темнели в свете фонарей тёмно-зелёной армейской краской, на которой частенько были видны не затёртые отметки принадлежности, совсем не оставлявшие места для двойного толкования. Опасный в том числе и внешним видом груз быстро перемещался с набережной в кузова двух подогнанных машин…
— Вот они! — Куросакура незаметно сжала мою руку у запястья. — Тайцкун-доно — это вон та «старушка».
Могла бы и не объяснять — полыхающая пламенными языками аура не давала усомниться в том, кто тут «самая важная птица». Впрочем, аякаси явно сдерживалась, выставляя напоказ лишь малую толику своей силы — но и она внушала. Так — просто что-то вроде визитной карточки: после перемещения целого корабля вместе с грузом понты особо были и не нужны. Я и вся моя свита низко поклонилась — вне зависимости от ранга силы, это древнее существо внушало уважение и само по себе, и не тупой силой — возраст, по сравнению с которым мы все здесь бабочки-однодневки, и волей-неволей набранная мудрость. Что-то подобное должен был внушать «дедушка» Нурарихён — но древний аякаси предпочитал неформальную, скажем так, атмосферу.
Китайская делегация ответила синхронным уважительным поклоном: по счастью для нас, правило «на земле хозяина следуй хозяйским правилам» дало возможность не заморачиваться спешным заучиванием китайской версии этикета — что-то мне подсказывает, что даже при всём нашем старании невольная пародия вышла бы на редкость убогой.
— Приветствую Вас в вотчине Клана Амакава, госпожа! — я вышел вперёд и поклонился ещё раз.
— Мира и тепла этой осененной земле. — на миг в сведенных «лодочкой» руках жрицы полыхнул яркий лепесток пламени. Храмовое благословение: представитель храма показывала, что говорит не от себя — от всего своего «дома». Это самовластный князёк-феодал вроде главы приравненного к самурайскому статусу Клана экзорцистов мог говорить за всех в лице себя. — Рада приветствовать того, кто решил пойти нелёгкой дорогой мира в наши времена.
— Мир даёт надежду, война — её отнимает. — процитировал я соотечественника китаянки. — Недостойно мне гордиться только лишь путём — который к тому же не обошёлся без оружия.
Тайцкун вместе со мной покосилась в сторону ящиков — погрузка всё ещё продолжалась — и чуть заметно кивнула.