Страница 7 из 13
– Да пошли они к такой-то матери. Почему я должен в рейсе их работу делать? – разгорячился Сашка.
– К какой-какой такой матери? – не унимался Жора.
– К японской… Богоматери, Жора, – уточнил Сашка, подражая актёру Пуговкину из «Приключений Шурика». Приятели дружно расхохотались.
– Ладно, давай Шурик, показывай, свою самурайскую технику.
– Пойдём на правый борт, я объясню, что надо сделать.
Они прошли к тому месту, где Сашка планировал установить небольшую фуруновскую лебёдку и длинную выносную стрелу для спуска под воду «самолёта», принимающего акустический сигнал от тралового зонда. Жора внимательно выслушал Сашкины объяснения, уточняя по ходу размеры лебёдки и стрелы.
– А я всё думаю, кто и зачем эту стальную трубу на судно притащил, такую длинную? – задумчиво изрёк Жора, что-то прикидывая в уме, – варить много придётся. Знаешь, Сашок, давай-ка ты мне чертёжик нарисуешь, а я, как экватор отгуляем, сразу всё и сварганю. Тут ещё с электриками и старпомом надо порешать. Экватор послезавтра, а мне ещё реквизит готовить. Ты участвуешь?
– Я за звук отвечаю, и музыкальное сопровождение, а Женька звездочётом будет.
В это время над палубой из рупоров разнеслось скрежетание, в котором угадывалось приглашение экипажа на ужин. Корма быстро опустела. «Надо будет завтра обязательно трансляцией заняться, а то на палубе ничего не разобрать, не говоря уже про каюты, где она вообще не работает» – подумал Сашка, идя на ужин.
Тропическое ночное небо искрилось мириадами звёзд, то там, то тут просекаемое ниточками метеоритов. Сашка лежал в гамаке, обустроенном боцманом на верхнем мостике, и переваривал ужин. Ему доставляло удовольствие выискивать на небе знакомые созвездия. К своему стыду, он мог назвать не более половины из тех созвездий, что хорошо известны опытным мореплавателям, ленясь подучить остальное, и успокаивая себя тем, что может без труда отыскать Полярную Звезду и Южный Крест. Ковш Большой Медведицы красовался над самым горизонтом по корме судна: «Там на севере остался наш дом, – размышлял Сашка, – а там, – он перевёл взгляд в противоположную сторону, – Южный крест. Под этим созвездием предстоит работать весь рейс. «Но студит мне душу Южный крест, и греет звезда полярная…» – вспомнились ему слова из песни Городницкого. Сашка откинулся назад, приняв удобную позу лёжа на спине и закинув руки за голову. Через несколько минут он заметил неяркую звёздочку, потихоньку перемещавшуюся относительно других звёзд. Это был спутник. Спустя некоторое время он зацепил взглядом ещё один, потом ещё. «Кинооператору срочно прибыть в столовую команды!» – неожиданно щёлкнул, а затем плоско прохрипел палубный громкоговоритель. Это искали его, Сашку, добровольно-принудительно выбранного кинодемонстратором. Традиционно, гидроакустик на судне крутил кино. Ему не нравилась эта работа. Она хоть и приносила немного дополнительных денег, но отнимала много личного времени. Однако, на этот раз отвертеться не получилось, и первый помощник, правдами и не правдами вынудил его принять на себя эту выборную должность.
«Неужели некому запустить кинопроектор, фильм то заряжен, выключатель повернуть не могут, – ворчал про себя Сашка, спускаясь с мостика в столовую».
Советские моряки были, пожалуй, одними из лучших знатоков отечественного кино. Каждый фильм просматривался ими по многу раз. А некоторые, особо любимые, даже задом наперёд. Или, например, такие фильмы как Бриллиантовая рука и Белое солнце пустыни иногда запускали без звука, а группа энтузиастов делала озвучивание, иногда вставляя отсебятину на злобу дня. Ну, например, вот так: «Саид, ты зачем порвал трал? – Клевало!» Сашка тоже знал наизусть целые эпизоды из фильма «Неуловимые мстители» и мог полностью озвучить Бубу Касторского, включая песни и танцы. Ещё по флоту «гуляли» так называемые «попурри» – сборники самых смешных эпизодов, из разных фильмов, склеенных в одну ленту.
На берегу существовала специальная контора, снабжавшая фильмами все Калининградские суда. Каждый год туда из нескольких сотен новых отечественных фильмов, попадало два-три десятка лент, специально отобранных соответствующими органами для советских моряков. Никакой иностранщины не допускалось. Перед рейсом комиссар обязан был съездить и отобрать полсотни фильмов – больше не давали. Для этого управлением выделялся транспорт. Комиссар всегда старался прихватить с собой кого-нибудь из экипажа: во-первых – помочь выбрать фильмы поинтересней и разделить ответственность за выбор ещё с кем-нибудь, чтобы потом не говорили, что это он сам набрал такого барахла; во-вторых – помочь таскать тяжёлые коробки с плёнками. Главной задачей комиссара было взять всё самое новенькое, не важно, плохой фильм или хороший, в рейсе разберёмся. Затем отбирались самые популярные из старых, чтобы самим ещё раз посмотреть, и как «валюта» для обмена. А добрая половина фильмов шла просто в нагрузку и воспринималась как неизбежная необходимость.
Сашка добежал до столовой и включил кинопроектор. На экране появились Мосфильмовские рабочий и колхозница, а затем название – «Трое вышли из леса», но он этого уже не видел, быстренько смывшись из зала, чтобы не слышать неодобрительный гул экипажа, требующего заменить кино. Такая ситуация была довольно частой, когда заканчивались новые и «валютные» фильмы и в ход шли нагрузочные. Попытка вступить в полемику с экипажем – мол, всем не угодишь, или не хочешь – не смотри, часто заканчивалась не в пользу кинодемонстратора. Поэтому Сашка предпочитал после запуска не популярного фильма сразу удалиться, не давая шанса экипажу потребовать замену. «Ну чего им опять не так? И про войну, и детектив, и любовный треугольник, всё есть! Правда такой фильм нельзя смотреть много раз, считай в каждом рейсе, теряется интрига, когда всё уже знаешь, зато актёры хорошо играют. В конце концов, где я им наберусь новых. Ещё посмотрим на вас, когда по второму разу всё пойдёт». Сашка заглянул в свою каюту, и не найдя чем заняться ближайшие полчаса до смены бобины в кинопроекторе, вышел на носовую палубу – выход на неё был рядом с каютой.
Носовая палуба, или ещё бак, на судне это нечто особенное. Здесь гораздо тише, чем скажем, на корме. Почти не слышно работы главных двигателей, ощущается лишь небольшая вибрация, которую, впрочем, моряки практически не замечают. Скорее наоборот – отсутствие вибрации сразу воспринимается, как нечто необычное. Ночью, на носовой палубе всегда темно, это необходимо для ходовой вахты, ведущей наблюдение за обстановкой на море. А раз темно, то и безлюдно. На переходе в тропиках, в полный штиль, на носовой палубе всегда лёгкий освежающий ветерок от движения судна. Плотно задраив за собой дверь, чтобы наружу не просачивался свет, Сашка вышел на бак и устроился у левого фальшборта, облокотившись на планширь. Через пару минут, когда глаза привыкли к темноте, окружающее пространство стало наполняться содержанием. В отсутствии луны сначала проявились яркие звёзды, постепенно складываясь в узнаваемые созвездия. Затем обнаружился Млечный путь. Сашка поискал взглядом Южный крест, он почему, то сместился вправо от курса. «С чего бы это, – мелькнуло в голове, – ага, Дакар уже прошли, подвернули влево». На чёрной глади воды, начали проявляться какие-то рисунки. Вот показалась светлая полоска в виде усика, идущая от носа судна. А вот, вдалеке, чуть заметно высветилось большое пятно, затем ещё одно и ещё… Он опустил голову, чтобы посмотреть вниз на воду у корпуса судна. Там тоже была видна лента светящейся воды. Чем дольше он смотрел на воду, тем ярче становились световые картинки. Это мозг настраивался на восприятие окружающего мира, извлекая из кладовых подсознания нечто такое, что заложенное в нас природой, многократно усиливая в темноте остроту зрения. Сашка хорошо знал, почему светится вода. Свет исходит от потревоженных возмущением воды микроорганизмов. Он даже знал, что иногда по светящимся пятнам рыбаки определяют наличие рыбных косяков. Но сейчас он не придавал этому значения, а просто любовался совершенно неповторимым, уникальным миром, полным своих чудес.