Страница 11 из 14
Потому что она так обманулась десять лет назад и, черт побери, больше этого не допустит.
*****
Первое сентября выпадает на четверг, и в понедельник одноклассники Алены как-то забывают о позорном награждении ее отца перед всей школой, а сама она старательно уклоняется от разговоров о том, что они получили к значку почетного гражданина города. В конце концов все давно привыкли, что ее отец – учитель, а в этом году новичок всего один, какой-то очкарик, еще ничего не знающий, и потому на него можно не обращать внимания. Алене не хочется рассказывать о том, каким жалким выглядел отец дома и с какой презрительной ухмылкой поздравила его мама, которая принесла домой из салона денег больше, чем отец зарабатывал за полмесяца. Так отец теряет остатки своего авторитета перед ней, и Алена решительно переходит на сторону матери.
В понедельник Таня садится за парту, и Алена видит на ее шее замазанный тональным кремом синяк, который наверняка оставили чужие губы в порыве страсти. Но это не единственное ее приобретение. Перед началом урока Таня небрежно вынимает из кармана айфон последней модели и отключает на нем звук, делая все нарочито медленно, чтобы все вокруг успели полюбоваться обновкой, бросив торжествующий взгляд на подружку.
–Я тебе на перемене все расскажу, – шепчет она, и Алена кивает, хотя ей уже все понятно. Родители Тани такие же бюджетники, при этом отец периодически уходит в штопор запоя, и подарить дочери игрушку за сотню тысяч рублей они не в состоянии. Засос на шее достаточно красноречив и просто кричит о первородном грехе. Весь урок Таня строчит кому-то сообщения, а Алена никак не может сосредоточиться на физике, да и какой в этом смысл? На фоне недавних разговоров Алене понятно, откуда дровишки. И она не понимает, что чувствует при этом: зависть или презрение к подружке, что так удачно продалась. На перемене они забирают сумки и переходят в следующий класс, где им будут рассказывать про химические реакции, что нужны обеим как рыбке зонтик. Оставив вещи, они выходят в коридор, облюбовав подоконник подальше от всех. Таня столь демонстративно торжествует, что Алене хочется ее ударить.
–Можешь меня поздравить, кажется мне удалось, – шепчет Таня.
–Удалось что?
–Не строй из себя святошу. Склеить богатея. И у нас вчера все было.
–Я заметила, – хмыкает Алена и машет подбородком в сторону синяка. Таня краснеет, глупо хихикает и подтягивает воротник кверху, но толку чуть, на несвежей ткани остается след от тона, что только усугубляет состояние блузки. – Что за мужик?
–Крутой мэн, богач, упакован от и до. Мы весьма неплохо отдохнули с ним. Видишь, что подарил?
Таня машет перед Аленой айфоном. Та равнодушно кивает.
–Конечно, женат?
–Конечно, но не в этом дело. Он уже звонил сегодня и предлагал встретиться еще. И, знаешь, он мне даже понравился. Особенно, когда есть с чем сравнить. Все-таки опытный любовник – это опытный любовник. Мне было хорошо. Я вся горела, не то, что с Петькой, вся его эта слюнявая возня…
–Господи Боже, – притворно ужасается Алена. Таня смеется.
–Переживаешь за меня?
–Я бы так не смогла, – серьезно говорит Алена. – Ни за что не легла бы с мужиком, который сильно старше меня, и к которому я не испытываю ничего.
–Я бы не сказала, что я ничего не испытываю, – возразила Таня. – Он очень обходительный. Я не чувствовала себя шлюхой, которую вызвали в сауну к куче сальных ушлепков. Нет, он никакой не извращенец. Все было достаточно традиционно и на неплохом уровне.
Повисает неловкое молчание. Тане явно хочется восторга или даже всплеска бурной зависти, но Алене будто бы все равно. Подружка почему-то не просит поиграть с новым айфоном, не делает селфи, но это равнодушие напускное, потому что нельзя не восхищаться дорогим гаджетом, когда твой примерно в десять раз дешевле.
–Иногда мне хочется, чтобы все было как в старину, у староверов, – внезапно признается Алена. – Чтобы никто до свадьбы не трахался, а если трахаешься, тебя обзовут гулящей и вымажут ворота дегтем.
–Что такое деготь? – спрашивает Таня, и обе невесело смеются. Таня с любовью поглаживает свой новый прибамбас, вскидывает руку и подталкивает подругу. Они старательно кривляются на камеру, пока Таня делает несколько фотографий.
–В жизни староверов нет ничего веселого, – возражает Таня. – Помнишь, как твой папахен рассказывал, как на Руси выдавали девок замуж за богатеев, чтобы поправить свое благосостояние? Да и сейчас это норма. Почему, когда тебя отдавали замуж силком, как в рабство, это считалось нормой, а сейчас – если ты сама находишь себе папика, то общество считает тебя шлюхой?
–Наше общество вообще очень странно реагирует на самые разные вещи.
–Ну. Вот ты считаешь меня шлюхой?
–Конечно, – закатывает глаза Алена. – Более того: я очень тобой горда.
Теперь они смеются по-настоящему. Но на самом деле Алене совершенно не смешно. Подсознательно она понимает, что подруга, решившись на этот отчаянный шаг, выбрала скользкую дорожку, с которой не будет возврата, и, вероятно раз и навсегда отсекла для себя дорогу к какой-то нормальной реальной жизни.
«А какая она – нормальная жизнь? – думает Алена со злостью. – Жить, как мои родители, от зарплаты до зарплаты, и делать вид, что это нормально?»
–Каждый сам выбирает, как жить, – философски заявляет Таня, словно подслушав ее мысли. – Мне вот с моей семейкой ничего не светит, мозгов особо нет, красота не бог весть какая.
–Ты очень красивая, – мрачно говорит Алена, думая о том, что сама не обладает даже половиной красоты Тани.
–Ну, спасибо, конечно, но я же не соответствую стандартам телок, – возражает Таня. – Скулы надо делать, губы тоже. Попу накачать, грудь… Но сейчас мне вроде как выпал счастливый билет, и этим грех не воспользоваться. И можешь думать, что угодно, но по мне лучше в дорогом отеле, на хрустящих простынях с мужиком, который тебя хочет и может что-то дать взамен, чем в подъезде с одноклассником, под пивас и чипсы, с почти стопроцентной гарантией залететь, потому что у него нет денег на презики.
–Тань, я же тебя не осуждаю. Ты взрослая девочка уже, сама выбираешь, как жить.
–Знаю, но у тебя вид такой, будто ты в дерьмище наступила и сейчас хочешь незаметно ноги вытереть.
–Глупости.
–Ну, может, я себя накрутила, но ты как будто не рада.
–Я не уверена, что должна радоваться, – пожала плечами Алена.
–А вот я – рада, – с вызовом ответила Таня. – И, поверь, я выжму из этой истории все, что смогу. А ты можешь оставаться девственницей до свадьбы, если тебе хочется. У нас есть выбор. Хочешь – трахайся с богатеем, не хочешь – никто тебя не заставляет.
–Да на здоровье, Тань, – отмахивается Алена и изображает на лице улыбку. – Он тебе хоть представился? Как его зовут-то?
–Вячеслав, – после недолгой заминки говорит Таня, и Алене кажется, что она врет.
*****
Выходные для Сергея прошли отвратительно. Вечером пятницы, вернувшись домой, он вытерпел снисходительную похвалу Дарьи, небрежно чмокнувшую его в макушку перед тем, что, по ее мнению, считалось праздничным ужином.
–Папа у нас герой, – хмыкнула она. – Да, Ален? Почетный гражданин города.
Эту фразу она не сказала, а скорее выплюнула, лишь увеличивая разверзшуюся брешь между ними, а Алена, что сидела рядом и пялилась в телефон, рассеяно кивнула, всем видом показывая, насколько ей безразлично все происходящее, и, кажется, объединившись в презрении с матерью.
–Давайте не усугублять, – взмолился Сергей. – Ну, пролетела награда мимо усов, так ее никто и не обещал. Забыли.
–У тебя вечно все… пролетает мимо усов, – констатировала Даша. – Ладно, жуй свою курицу. Будем делать вид, что так и должно быть.
Чтобы скрыть злость, Сергей с остервенением вцепился в куриную ножку и вырвал из нее кусок, чувствуя, что его предали в буквальном смысле этого слова. После унизительной подачки от мэра ему хотелось спрятаться, забыть это позорное награждение, а в минуты малодушия – никогда не прыгать с моста и никого не спасать, но тут Сергей мысленно же бил себя по щекам. В конце концов, действительно ведь ничего такого и не произошло, он не рассчитывал ни на что, так с чего расстраиваться, ничего не получив?