Дважды похищенная

Позже выяснилось, что привратник пытался не пустить волка к дому, и, когда тот просто прошествовал мимо, обратив на старика не больше внимания, чем на назойливую муху, ревностный слуга кинулся следом.

Экономка попыталась объяснить оборотню, что к господам сейчас нельзя, к ней присоединился в попытке выставить незваного гостя, вышедший на шум управляющий. Громадный волк легко оставил позади себя всю компанию и вошёл в холл первым, остальные сразу ввалились вслед за ним и стали свидетелями внезапной гибели своего земельного лорда.

— Пошлите кого-нибудь за властями. Земельный лорд напал первым и был убит при самозащите. Кто из мужчин этого рода есть в доме? — сухо распоряжался оборотень, одеваясь.

— Я, — услышав странный шум в холле, из своих покоев вышел младший брат убитого и сейчас потрясённо смотрел на то, что осталось от бывшего главы рода.

— Вы наследник? — спросил оборотень.

— Нет, его дядя, брат погибшего… — не в силах отвести взгляд от растерзанного тела и лужи крови на полу, сообщил мужчина. — Наш наследник ещё несовершеннолетний.

Шурхэн оценивающе посмотрел на говорившего, повёл носом и, сделав свои выводы, приказал:

— Займитесь организацией похорон земельного лорда и оформлением опекунства. Вы присмотрите за юным наследником, братом фаворитки нашего короля, Поли, до его совершеннолетия. Я буду лично контролировать Ваши действия. Если дорога жизнь, присматривайте за мальчиком и его землями со всей ответственностью.

Широким шагом Шурхэн взлетел вверх по лестнице. Взяв по бокам за предплечья, он поднял, сидевшую на ступеньке, Тамилу и замер, уткнувшись носом ей куда-то за ухо. Женщина вскрикнула, едва оборотень коснулся её, скорее от боли, чем от страха или неожиданности. А, может, от всего вместе.

— У тебя есть час, чтобы попрощаться с сыном, и с кем ещё пожелаешь. Можешь взять пару дорогих сердцу вещиц, и мы отбываем, — отпустил он её, выдыхая.

— Куда отбываем? — растерянно спросила Тамила, непонимающе оглядываясь.

— В столицу двуликих. Замуж будешь за меня выходить. Я — отец Поли, — просто сказал Шурхэн.

Теперь она его узнала! У них была одна ночь! Прошло девятнадцать лет! А она вспомнила эти наглые серые глаза, выступающие скулы, презрительный изгиб губ оборотня!

— Нет! Не хочу! — отшатнулась она.

Но желания самой женщины на такие значительные изменения в её жизни никто не спрашивал.

— Не теряй времени, если хочешь увидеться с сыном на прощание, — поторопил оборотень.

Глава 16

Какое же это счастье, свободно передвигаться! Зарине хотелось кружиться и подпрыгивать от счастья! Оно пузырилось в животе и время от времени вырывалось на волю глупым хихиканьем всю дорогу до прачечной.

Женщины на Заднем дворе смотрели на неё, кто с торжеством, кто с жалостью.

А Зарина настолько широко и искренне улыбалась всем, ещё шальная от полученной свободы, что, когда служанка подвела её к старшей и назвала имя новой прачки, некоторые приняли её за дурочку. Кто в здравом уме будет радоваться работе прачки после изгнания из гарема самого Альфы Восточного клана?

Среди жителей поместья уже две недели по углам шептались, что ничтожной человечке прислуживают сразу три лучшие служанки гарема, для неё день за днём готовили на кухне разные лакомства и хозяин буквально заласкал её, одаривая без меры своим драгоценным мужским вниманием.

Но сегодня всё вдруг резко изменилось. Игрушку выбросили, натешившись, а она, глупышка, радуется!

Старшая прачка ехидно ухмыльнулась, кивнула улыбающейся девушке на корыто с водой и ребристую доску в нем, потом на ворох грязного белья и коротко скомандовала:

— Приступай!

Зарина никогда не была белоручкой. Разве что, когда считалась женой Михэса, у неё почти не было работы: дом убрала, ужин приготовила и к подружкам побежала. Постирушки она тоже устраивала, но разве сравнить пару подштанников, рубах и платье с огромной кучей чужой грязной одежды и постельного белья? Через несколько часов, когда кожа на пальцах девушки покраснела и начала больно щипать от мыла, старшая прачка дала команду им с соседкой прекратить стирку и заняться полосканием. Девушка у корыта рядом с Зариной медленно поднялась, со стоном разгибая спину.

— Алли, покажи нашей новенькой, где и как мы полощем, а потом вешаем сушить бельё, — распорядилась старшая и пошла проверять работу остальных прачек.

Алли подтянула ближе к месту стирки тележку с двумя огромными деревянными бадьями, стоящую у стены длинного здания, в котором было целых семь узких входных дверей.

— Складывай постиранные нами вещи в одну бадью, только немного оботри обе внутри сперва, — дала Зарине указание соседка.

Сама она стояла, уперев руки в бока и закинув назад голову, рассматривая синее небо с белыми кудрявыми облаками.

— Сегодня хорошо. Дождя и сильного ветра не должно быть. Позавчера, внезапно налетел ветер и начался сильный дождь. Тряпки сорвало с верёвок и разбросало по двору. Мы собирали и всё перестирывали. Ужас! А так-то, вообще, я ливни люблю. Когда сильный дождь, у нас свободный от стирки день. Правда, могут послать на кухню, в подсобные работники или на черновую уборку в нижние комнаты Большого дома, — рассказывала, всё также, мечтательно глядя в небо, Алли, пока Зарина укладывала мокрое бельё в одну большую бадью. — Так, теперь берись за ручку и тащи тележку за мной или толкай её впереди себя. Как хочешь.

Алли не спеша направилась прочь с Заднего двора, а Зарина медленно двинулась следом, волоча за собой не то, чтобы очень, но всё же довольно тяжеловатую тележку.

Вскоре девушки добрели до ручья и остановились. Зарина оглядела окрестности. Место, где стояли юные прачки, находилось уже за пределами поместья, окруженного крепкой высокой стеной. Совсем рядом, через поляну, на высоком пригорке, начинался густой лиственный лес. За минувшие недели зелени совсем не осталось, листья на деревьях полностью пожелтели и ярко сияли золотом под полуденными лучами, слабо пригревающего, осеннего солнца. Из-под камня под небольшой скалой, ближе к лесу, ключом бил родник, через несколько метров падая небольшим водопадом и растекаясь широкой полосой. Вокруг было много плоских гладких камней, разбросанных Богиней при создании этого прекрасного места. Те валуны, которые были ближе к воде, по бокам обросли зелёным мхом. Алли деловито взяла верхнюю тряпку и, встав на камень, прополоскала её в быстрой проточной воде сначала держа за один конец, потом перехватив за другой. Скрутила вещицу в жгут и швырнула во вторую пустую бадью.

— Вот так и делай! Всё поняла? — довольная временная наставница сошла с камня и устроилась на старом поваленном дереве в сторонке, подставив кукольное личико едва греющим лучикам осеннего солнца.

Зарина не стала спорить. Ей не хотелось сидеть или лежать. Сейчас ей казалось, что она на всю оставшуюся жизнь насиделась и належалась. Первая эйфория после освобождения прошла и сейчас девушку душила ярость. Она вспоминала свой нелепый побег из дома и яростно трепала бельё в холодной воде, злясь на собственную глупую детскую выходку, которая обернулась такими злоключениями. Когда первая бадья опустела на треть, её гнев плавно переключился на проклятых оборотней.

Сначала она мысленно желала всяческих неприятностей двум оборотням, похитившим их с Натинкой. Потом бурчала под нос ругательства мужчинам человеческого квартала, ставившим ей и другим женщинам, клеймо на лице и назначившим мужей, не заботясь о чувствах и желаниях женщин, только своих собственных. Наконец, досталось и ненормальному двуликому, который забрал её девственность и держал привязанной в спальне целых две недели, а теперь определил в прачки.

Она так яростно трепыхала бельё в ручье, думая о нём, что вода вокруг бурлила и клокотала.

— А ты старательная… — удивлённо посматривала на неё Алли.

Закончив с полосканием и выплеснув на равнодушное бельё всю злость, Зарина откатила с локтей рукава рубашки, и присела рядом с Алли. Некоторое время они посидели молча, наслаждаясь отдыхом и спокойной природой вокруг.