Страница 66 из 120
Тем временем оболочка бога начала сыпаться. И без того обугленная плоть незавершённого, повреждённого божества превращалась в золу и проваливалась внутрь, обнажая чёрные кости с тлеющими трещинами. Туарэй действительно не обладал больше гурханой, но у его человеческой, не перерождённой части оставалось ещё гвехацу. И именно эту бесценную силу жизни он сжигал теперь. Божественная часть его сущности была бессмертной и зависела только от молитв, но смертная часть отдавала годы, рассыпаясь на глазах. Он думал о том, сможет ли существовать в половине своей, незавершённой форме естества, но продолжал дуть; понимал, что вот-вот погибнет, но продолжал выдыхать белый пламень, потому что решение было принято, а божественная воля не поворачивается вспять.
«Ещё немного… Ещё чуть-чуть…»
Омекрагогаш пошатнулся, издал высокий клёкот и поток его пламени истончился, а потом иссяк. Громадная туша рухнула на подкошенных лапах и удар поднял волну жидкого золота. Туарэй остался один.
«Не… прекращай… Не… пре… Это будет… самый… великий… поступок… Это…»
Бог продолжал. Его поток превратил гигантское яйцо в средоточие света, чуждого всему материальному, недосягаемо белого и чистого. Золото уже не кипело, а поднималось туманом и распадалось; сквозь всё естество Туарэя прорастала боль, от которой перемалывались кости и выкипали остатки крови, но он продолжал, видя, как уходят последние минуты, и небо над горами становится белым как в самый ясный летний день… Раздался гром, вершина яйца треснула, огонь иссяк.
То, что осталось от бога, начало заваливаться, и упало бы рядом с бездыханной тушей Омекрагогаша, если бы Доргонмаур не скользнул в левую ладонь; правая, бронзовая рука, уже отпала сама собой и погрузилась в озеро. От тела остались лишь обугленные черепки и зола, Туарэй понял, что не может двигаться, едва держится за материальный мир и вот-вот будет выдворен за Кромку, только оружие первого Императора-дракона ещё поддерживало его бытие.
Не имея больше глаз, теперь бог воспринимал мир внутренним оком, и мог следить, как колоссальная аура, формировавшаяся во время нагрева яйца, стягивается в сверхплотную энергетическую сингулярность. Громовое эхо гуляло по всему Астралу, и каждый одарённый маг Валемара сейчас слышал, как с треском ломалась скорлупа, и многие могли видеть отсветы того невыразимо могущественного существа, которое пришло в бытие. Своим внутренним оком Туарэй следил, как сингулярность приобрела черты гуманоидного существа, наделённого парой крыльев и хвостом, лучше рассмотреть не удалось, уж слишком ярко оно пылало, — ярче солнца, на которое драконы могли и любили смотреть подолгу.
Оно наконец освободилось и пошло по золотому озеру, надвигаясь на его слепнущее сознание. Туарэй не знал, что ему кажется, а что действительно происходит, но сущность как будто обняла то, что осталось от его сосуда, подняла и понесла, как ребёнка. Ему казалось, что почти разрушенное тело помещается внутрь пустой скорлупы, части которой сдвигаются и трещины зарастают.