Страница 111 из 120
Груориг Зэльгафивар проводил почти всё своё время в крепости, либо в новом военном городке. Он обязан был руководить гномами, или, скорее, контролировать их. Горный народ плохо приспосабливался к быстрым переменам, и потому в Кхазунгоре даже время текло медленнее, — горы не предрасполагали к спешке. Но вот, в жизнь ворвался огненный шторм и выжег привычный уклад, были понесены ужасные потери, а те, кто выжил, получили ожоги, которые не исчезнут уже никогда. Гномы могли продолжить сопротивление, они знали толк в кровной мести и никому не спускали обид, однако, Груориг знал, что противостояние с богом приведёт к полному истреблению дваульфари. Именно на последнего принца династии легла тяжёлая ноша подавлять природу сородичей и перековывать их для выживания в новом миропорядке.
Новый господин решил, что ему нужна армия из тех гномов, кто жил под землёй и не потерял свои семьи, своих друзей. Были даны клятвы, народ условно сделался единым и произнесённые слова являлись священными, однако, у гномов ничего не бывает по мановению крыльев мотылька, и в душах их бушевала ярость, страх, упрямое неповиновение. Чтобы не дать этим чувствам погубить часть своего народа, Груориг пристально следил за уцелевшей дружиной и уже набрал новых солдат.
В разных частях Хребта разные Колена Туландаровы по-разному относились к номхэйден, служившим в армии, однако, среди потомков Зэльгафа такое никогда не одобрялось. В Охсфольдгарне вся военная служба всегда была делом дваульфари, так что обучавшиеся маршировке глубинники являлись вопиющим нарушением древних традиций. Тем не менее, принц исполнял божественную волю, ибо помнил о божественном гневе. Огонь с небес уже превратил Охсфольдгарн в город пепла и скорби, но Доргон-Ругалор мог и продолжить.
Обучение только началось и пока что продвигалось с трудом, «лево» и «право» не путали даже самые камнемозглые новобранцы, дисциплине учились быстро, — благо, на подземных предприятиях она тоже есть, пускай и рабочая, — но выработать воинский дух ещё только предстояло. Бывшие номхэйден чувствовали себя не на том месте, они страшно боялись офицеров из бывших дваульфари, которых выбрал принц, не понимая, сколь терпеливыми те были, несмотря на всю ругань и колотушки. Да, повинуясь приказу, он подобрал наиболее лояльных наставников среди опытных ратников, всех их пришлось значительно повысить в званиях и наделить изрядным окладом, но, по крайней мере, Груориг был уверен, что эти офицеры действительно попытаются сделать из вчерашних гайкокрутов, уборщиков, золотарей и грузчиков боеспособную рать.
Рядом внезапно что-то вспыхнуло и, прикрывший лицо рукой гном ощутил жар.
— Все войска на восточные стены, немедленно, — приказал возникший из пламени бог, прежде чем вновь исчезнуть.
Ещё не избавившись от белых пятен в глазах, принц закричал:
— Строй рать в маршевые колонны! Живо!
Опытный офицеры заработали сразу же, быстро и уверенно гуртуя новобранцев.
Адъютант подвёл принцу осёдланного боевого козерога, верхом на котором Груориг вывел колонны из военного городка. Надев шлем, он ускорил полное восстановление зрения и выпрямился.
Несмотря на то, что доспехи великого предка поддерживали последнего Зэльгафивара, позволяли ему много и долго работать, усталость скапливалась подспудно. Груориг мало спал и часто забывал поесть, что было весьма дурно. Он хорошо знал семейные преданья, касавшиеся брони Зэльгафа, знал наперечёт всех своих предков, погибших не от ран или яда, но оттого, что священные эти латы подвели их. Броня действительно наделяла невероятной силой, и, надевая её по крайней необходимости, воин ничем не рисковал, однако, постоянное ношение быстро изводило гнома. Он приблизился к своему пределу, нужно было снять латы и поспать, но Груоригу казалось, что, если он потеряет бдительность, произойдёт какая-то катастрофа. Старый Озрик говорил, что Оредина преследовало такое же чувство во время его последней кампании, хотя фамильных доспехов тот не носил.
— Строй держи! — кричали офицеры.
— Печатай шаг!
— Оружием не бряцать, гоблинолюбы!
— Где у тебя левая нога⁈ Почему сбился с шага⁈ Левой! Левой! Левой!
Колонны худо-бедно маршировали по расчищенным от обломков и расплавленного камня дорогам мимо работавших глубинников, которые оставляли труд и выпрямляли ноющие спины, чтобы видеть своих родичей, покрытых металлом. Мир меняется невероятно быстро для гномов, творится какой-то кавардак, рушатся устои, насаждается непривычный, а значит, неправильный порядок и это самое пугающее.
Ехавший впереди Груориг тяжело вздохнул и запел старую, нескладную, но духовитую воинскую песню:
Хой, шахтёры, храбрецы!
Дзынь, дзынь, дзынь, кайло!
Ювелиры, кузнецы!
Дзынь, дзынь, дзынь, кайло!
Тьмы подземной ждёт простор,
Предков песню тянет хор,
Манит златом глубина,
В шахте не увидеть дна!
Заслышав его зычный голос, даже вчерашние номхэйден не замедлили присоединиться, — слова этой песни знали все:
В пещере рождён,
Вскормлен Матерью-Горой,
Во мраке взращён,
Гном глубинный, удалой!
Железная плоть,
А кости — гранит!
Гному мил подземный край,
Громче, братья, запевай!
Имя мне — гном, и копать — мой удел!
Глубже, глубже в твердь!
Глубже, глубже в твердь!
Имя мне — гном, и копать — мой удел!
Глубже, глубже в твердь!
В самую глубь!
Нам не дорог солнца свет,
В глуби под горой!
И к луне стремленья нет,
В глуби под горой!
Сдвинем чарки, страх долой,
Враг получит смертный бой,
Не дождётся гномьих слёз,
В колыбели горных грёз!
В пещерах рождён,
Туланд
Густой бородой,
Окаймлён твой гордый лик!
Грудью всей врага встречай!
Остёр твой топор!
Смело песню запевай!
Славный воин гор!
Имя мне — гном, и копать — мой удел!
Глубже, глубже в твердь!
Глубже, глубже в твердь!
Имя мне — гном, и копать — мой удел!
Глубже, глубже в твердь!
В самую глубь!