Страница 102 из 120
Глава 15
Летающий каменный островок с амфитеатром ненадолго завис над центром Охсфольдгарна, там, где больше недели назад огненная колонна протянулась от земли до небес. Он стал медленно опускаться на глазах у тысяч гномов, копошившихся на развалинах верхнего города. Твердь дрогнула, и ветер хлынул во все стороны, поднимая лежалый пепел. Из расколотой крепости навстречу вылетели десятки легионеров, а когда всё улеглось, из амфитеатра выступил бог.
Он держал в своей когтистой ладони руку неотразимо прекрасной изящной женщины с тёмной кожей и светлыми глазами. За ней шагали гиганты с алыми шипами, росшими из груди, закованные в красную бронзу; женщины-воительницы с щитами и копьями; процессия бритых наголо мужей; просто люди и малорослые нелюди.
Остановившись на краю острова, Самшит обозрела пепельные руины Охсфольдгарна и тяжело вздохнула:
— Ужасен божественный гнев, хоть и праведен.
Порода расплавилась под взглядом Туарэя, стекла вниз и вновь застыла, превратившись в оплывшие сходни.
— Чего ты желаешь, жрица? — громогласно спросил он. — Начать ли пир? Подготовить ли покои, чтобы ты могла отдохнуть?
— С позволения моего бога, — она склонилась и запечатлела на алой чешуе его ладони поцелуй, — нужно потрудиться.
Самшит спустилась на землю, взяла первый попавшийся камень и с ним двинулась к ближайшей куче, куда гномы уже сложили множество таких камней. Монахи и простые верующие потянулись следом за Верховной матерью, Пламерождённые и Огненные Змейки установили наблюдение за округой.
Фуриус Брахил спустился с небес и преклонил колено.
— Хорошо, я как раз собрался звать тебя.
— Как прошло ваше путешествие, мой император?
— Ничего интересного. Хотя я много времени уделил самопознанию.
— А… что делает преподобная мать, мой император?
— Проявляет мудрость, легат.
Туарэй ударил охвостьем копья по земле, позади звонко отозвались монеты с драгоценностями, и живая река золота поднялась над амфитеатром. Она потекла по воздуху, сверкая у всех на виду, несметное богатство, чарующее, невообразимое, вожделенное. Мало что в мире гномы любили больше блеска солнечного металла; а потом по этой реке «проплыли» два исполинских тела. Тысячи пар глаз могли видеть это явление, и скоро о нём будет знать каждый.
Драконьи туши опустились перед Рунной Палатой, а золото влилось в оплавленную рану рексовой крепости.
— Покажи гномам калёную сталь, и они уподобятся ей в своём упорном сопротивлении. Покажи им золото, — и они станут мягкими.
— Ни один металл не устоит перед драконьим пламенем, мой император.
Туарэй кивнул:
— В итоге — да, не устоит. Но нас мало, а впереди война, и враг будет беспощаден, он придёт тьмами. Я не привык упускать хорошие возможности, легат, сейчас военная наука гномов, их Ремесло, ещё нужны мне. Переправьте отроков и отроковиц своих в крепость, пусть будут под охраной, ибо они уязвимы.
— Исполню незамедлительно, мой император.
Ещё один приказ Туарэй отдал мысленно: направил множество гулгомов к Рунной Палате.
Самшит уже руководила разбором руин, ей повиновались легионеры, а, значит, и гномы, за которыми те следили. Сразу же она приказала устроить места отдыха, ясли для детей и удвоить количество выдач горячей пищи. Благое начало.
Туарэй оставил новых подданных на её попечении и поднялся в воздух, увлекая Фуриуса Брахила.
«Груориг Зэльгафивар ещё не вернулся?»
«Нет, мой император. Если позволите, я сомневаюсь в том, что он посмеет».
«Не давай гневу влиять на твои суждения, легат. Из всех гномов именно этот обязательно вернётся. Он дал слово. Не говоря уж о том, что здесь его семья и его народ. Для некоторых ответственность не значит ничего, но для иных её оковы нерушимы. Тебе ли не знать?»
Когда они опустились на площадь перед Рунной Палатой, вокруг громадных драконьих тел уже копошились гномы.
— Как и было обещано, — бросил Туарэй, — гулгомы помогут вам разделать туши и перенести их внутрь. Готовьте машину к работе.
— Со всей расторопностью, мой бог! — горячо воскликнул старший мастер, чьи глаза наполнила бесконечная алчность. — Обработаем сырьё и поместим в топку, начнём аккумуляцию энергии! Это займёт… это должно занять…
— Будь осторожен, гном, назначив срок, ты поставишь на него голову.
Угроза отрезвила старшего мастера, он закусил губу, крепко сжал свои блестящие инструменты.
— Мы будем готовы через десять дней, мой бог.
— Десять дней, — повторил Туарэй, расправляя огромные яркие крылья. — десять.
Вместе они с легатом устремились к крепости.
«Мой император, я не смею перечить вашим суждениям, но возможно ли доверять этим карликам?»
«Никакого доверия быть не может, они не более верны мне, чем были верны Улдину Зэльгафивару. Разница лишь в том, что я держу в руках их жизни и самый драгоценный ресурс. Они будут подчиняться».
Верные в крепости салютовали, когда мимо двигался их бог и император. Весть о том, что дети переправились в Охсфольдгарн уже распространилась в умах легиона и наполнила радостью сердца полубогов. Не все, но многие из них вскоре воссоединятся со своими отпрысками, младшими братьями и сёстрами.
— Слава божественному императору! — доносилось отовсюду.
Сокровища старого Омекрагогаша не отправились в хранилище, они были горами рассыпаны в уцелевших галереях и залах крепости рекса, звенели и скользили под ногами, мешали пройти, но слуги не жаловались, а лишь бродили по несметному богатству с пустыми глазами.
«Пусть легионеры обустроят себе места для отдыха, — драконам положено спать на золоте».
«Они бесконечно высоко ценят вашу щедрость, мой император».
Вскоре Туарэй достиг тронного зала, где чёрные стены мерцали в жёлтых бликах. Каждый шаг отдавался звоном, а от солнечного металла поднимался разряженный, однако, столь приятный магический фон.