Страница 51 из 63
Я пытаюсь совмещать чудеса и обязательства исследовательской деятельности с глубоким наслаждением повседневной жизнью с любимыми, со всей ее мелкой рутиной вроде уборки постели, готовки, семейных ужинов, приготовлением одежды на завтра и чтением книжки Саймону или разговорами с ним, прежде чем он заснет.
Чтобы справиться со стрессом, я ежедневно бросалась на утреннюю пробежку с Наташей, а затем и с Саймоном. Теперь они стали слишком резвыми, чтобы бежать рядом со мной. Они обогнали меня давным-давно.
Как быстро пролетело время, но я благодарна за две обогащающие меня жизни — дома и в лаборатории, — которые сплелись в одну.
Баланс и разнообразие
Последние тридцать лет я сражалась за то, чтобы сбалансировать жизнь ученого и преподавателя с ролью жены, матери и друга, и возможно, что трудности подобной задачи вызваны тем, что мы по-прежнему имеем дело с наследием Аристотеля. Да, наука держится на скептицизме и поиске объективных ответов, и да, мужчинам тоже приходится метаться между работой и личной жизнью, но даже сегодня, невзирая на такой сильный прогресс, все еще может быть так, что кто-нибудь из коллег-мужчин более критичен (в лучшем случае) по отношению к женщине, чем ее коллеги женского пола. Я смирилась с фактом, что кто-то может отнести меня к тем «трудным женщинам», которые считают, будто их мысли и идеи также важны, как мысли и идеи работающих рядом с ней мужчин.
Когда в 2000 году я начала работать с собственной исследовательской группой, мне требовалось гораздо больше знаний, чем основы проведения эксперимента или выступление с докладом. Несмотря на десятки лет опыта, я все еще учусь. Ошибки неизбежны, но если вы остались верны тому, что согласуется с вашими убеждениями, это значит, что ошибки не обернулись разочарованием. Теперь, когда я сама выбираю членов своей команды, я думаю не только о науке, которой мы будем вместе заниматься, но и о создании атмосферы, для которой сильное чувство искренней дружбы и поддержки важны так же, как совершение открытий. Я хочу видеть в своей команде любознательных, широко мыслящих и не боящихся задавать сложные вопросы людей, но кроме этого, добрых и не скрывающих своих чувств.
В исследованиях для меня всегда имела значение интуиция. Вы можете решить, что наука строго объективна, но она делается живыми людьми. Наука начинается на уровне личности с выбора вопросов, которые вы бы хотели задать, с придумывания собственного способа найти ответ и формирования своего уникального «научного голоса». Я решила заниматься теми вопросами, которые по-настоящему меня вдохновляют и которые, я надеюсь, вносят свой вклад в науку, а не просто следуют последней моде. Ступить на нетривиальную тропу мне помогает моя семья и та молодежь, что работает под моей опекой.
И в этом плане я поняла, как важно для меня наставлять начинающих ученых, многие из которых — женщины. Я стараюсь лелеять своих «лабораторных детей» согласно их нуждам. Насколько сильно я верю в справедливое отношение ко всем, настолько же сильно я верю, что нельзя со всеми обращаться одинаково. Каждый человек уникален. Некоторые сами по себе — и подходят ко мне лишь тогда, когда сталкиваются с трудностями при проведении экспериментов, кому-то нравится только обсуждать свои успехи, а другие любят встречаться регулярно. Какими бы разными мы ни были, когда наши идеи взаимодействуют, смешиваются и усиливают друг друга, мы сообща продвигаем науку.
Что касается моих настоящих детей, я очень сильно люблю их, без вопросов, и каждый из них по-своему мой «любимчик». Несмотря на сложное начало жизни (а может быть, именно поэтому), Саймон является бесценным свидетельством моих ошибок и открытий, сделанных до и после его рождения.
Он тот, кто бесстрашно сопровождает меня ночью, когда я отправляюсь в кромешную тьму на поиски нашего черного кота. Он бросается открывать дверь, когда я возвращаюсь с работы домой, и спрашивает, как прошел мой день. Он очень восприимчивый к чувствам, на которые многим людям просто плевать. Он тот, кто звонит мне, когда я не прихожу на ужин в семь вечера, и приказывает мне немедленно покинуть лабораторию. Он может очень красиво нарисовать все что угодно, но особенно хорошо у него выходят портреты женщин. Он говорит, что самое важное в них — это глаза, по которым можно все прочитать.
Моя дочь — любящая, полная энергии и огромного воодушевления (я храню ее детские стихи как сокровища), и пока я пишу, она усердно учится (но по-прежнему пишет стихи каждый день). Хотя она застенчивая, актерская игра — это ее страсть, и выходя на сцену, она будто светится изнутри. Она очень организованная и временами помогает привести в порядок мою жизнь (я менее практичная, вся в отца). Она — моя ожившая фантазия об идеальном ребенке. Недавно она объявила, что хочет изучать медицину. Возможно, она все-таки станет ученым.
Я стараюсь подходить к каждому «ребенку» индивидуально (дома или в лаборатории), но, в конечном счете, все они — моя семья. Я могу рассчитывать на них в том случае, когда наши результаты расходятся с общепринятым мнением и подвергаются публичным нападкам со стороны влиятельных в области науки фигур. Не знаю, как бы я справилась со всем этим без поддержки Дэвида. Опираясь о него, я могла подставить плечо другим.
Чтобы преодолеть весь скептицизм, мне приходилось повторять наши эксперименты (один за другим и независимо) в моей лаборатории с помощью многих разных ученых. Это была изнурительная, многолетняя и беспокойная работа. Хотя это был один из тяжелейших периодов моей жизни, оглядываясь назад, я думаю, что этот болезненный опыт того стоил.
К счастью, меня поддерживала моя семья (дома и на работе, мужчины и женщины), которая верила в меня, и именно благодаря этому я пережила непростые времена, не бросила заниматься наукой. К слову, именно этим наука и отличается: можно выиграть спор с помощью разума, доказательств и достаточного количества времени. Если вы действительно правы, разумеется.
Научная культура скептицизма, проверок и формирования предварительной договоренности — это, вне всяких сомнений, наиболее значительное человеческое достижение. Вот почему из всех наших стремлений именно наука оказывает самое существенное влияние на повседневную жизнь, от регенеративной медицины до репродукции человека. Польза регенеративной медицины еще не вполне ощутима, зато со дня рождения Луизы Браун на свет появились многие миллионы ЭКО-детей, и сегодня у родительских пар больше возможностей контролировать свою судьбу, чем когда-либо в истории человечества.
Однако наукой должны заниматься как мужчины, так и женщины. Необходима более сбалансированная и позитивная картина, как та, что описана в великолепной книге Анджелы Сайни «Inferior: How Science Got Women Wrong — and the New Research That’s Rewriting the Story» («Неполноценные: как наука ошибалась по поводу женщин, и новое исследование, которое перепишет историю») [17]. Несмотря на все сказанное и сделанное, гендерное неравенство по-прежнему существует. Исследование 2018 года с использованием более чем десяти миллионов научных статей показало, что среди старших авторов женщины встречаются реже [18]. А согласно недавним исследованиям, рецензенты низко оценивают заявки на грант, представленные женщинами. Мужчины с большей вероятностью, чем женщины, задают вопросы после прослушивания научных докладов [19]. Сомневаюсь, что женщины менее любознательны. Но я действительно считаю, женщины до сих пор боятся выступать на публике. Мне самой потребовались годы, чтобы побороть стеснительность и выйти на сцену и рассказать о своей науке.
Наука — это продукт коллективных усилий и догадок. На фоне брексита, ксенофобии и подъема активности крайних правых наука — это маяк, который светит разнообразию, сотрудничеству и свободному перемещению людей и мыслей. Однообразие наскучивает. Разнообразие будоражит. Моя лаборатория — это идеальный пример мультикультурной среды. Мои сотрудники — представители Испании, Кипра, Канады, Китая, Индии, Италии, Германии, Турции, США, Великобритании и, конечно, Польши, и я уверена, что это разнообразие делает нас успешными. Быть может, разнообразие клеток раннего эмбриона, которое я так долго изучала и которое доставило мне столько хлопот, тоже позволяет эмбриону успешнее строить самого себя.