Проклятие Гийома Завоевателя

– Поход планируется на два-три года. Думаю, что сумма трех годовых доходов виконства меня устроила полностью…

– Это будет у нас… – начал прикидывать в уме принц.

– Сущая безделица. Пятьдесят тысяч турских ливров серебром… – назвал сумму виконт.

«Вот здорово! Я, признаться, ожидал раза в два больше!» – Подумал принц и в слух произнес:

– Негоже христианину так мелочиться! Завтра же я отсыплю Вам, виконт, шестьдесят тысяч турских ливров серебром! Для осуществления столь богоугодного дела мелочиться не будем.

– Но, я просил только пятьдесят тысяч… – ответил несколько ошеломленный виконт.

– Десять тысяч от меня лично! Их Вам даже возвращать не нужно! Не к лицу христианину быть жадным в таком деле! Рыцари должны помогать друг другу, не так ли, мессир виконт?..

Виконт был сражен благородством и щедростью принца! Подарить, без возврата, десять тысяч серебром! Истинно королевский жест…

– Истину говорю Вам, принц! Вы станете великим королем франков! Вы вернете былое величие потомкам Карла Великого! – Поклонился виконт. – Ваш благородный жест похож на поступки рыцарей времен Карла Великого!

– Оставьте! Разве между нами, старыми и проверенными союзниками, могут быть подобные жеманства! Прошу завтра прислать нотариусов и писцов для пересчета денег, и оформления надлежащих бумаг… – сказал Людовик.

Обрадованный столь быстрым и неожиданно щедрым решением принца, виконт проводил Людовика в зал, где званый пир был в самом разгаре. Принц попросил его не беспокоиться и решил присесть возле герцога Гильома Аквитанского.

Среди шумного застолья всегда можно уединиться и решить многие вопросы. Вот и сейчас Людовик решил спокойно побеседовать с герцогом, чтобы выяснить и уточнить для себя причины столь теплого отношения столь могущественного сеньора к нему.

– Герцог! Еще раз хочу поблагодарить Вас за предоставленный сегодня урок мудрости и рыцарского поведения. – Учтиво заговорил принц.

– Оставьте, мой дорогой принц! Мы все люди крайне практичные, следовательно, каждый из нас руководствуется только исключительно соображениями собственной выгоды. Вот Вы, к примеру, также решили с огромной выгодой для себя дельце в Понтьё! Почему же я должен быть альтруистом в вопросах, жизненно важных для моего домена? – Улыбнулся герцог. – Понимаете, мой дорогой друг Людовик, во многих вопросах, особенно если они связаны с близлежащими ко мне сеньориями, пока наши пути не расходятся, мне сподручнее искать выгоду в союзе с Вами и короной, нежели со своевольными и тщеславными владетелями.

– Но чем же выгоден для Вас, герцог, вариант с укреплением влияния короны в центре нашей милой Франции? – Изображая простачка, спросил Людовик.

– Давайте выпьем этого славного вина, мой принц, чтобы не привлекать лишних подозрительных взоров и не обижать нашего щедрого, расточительного и гостеприимного хозяина. – Уклонился от ответа герцог и жестом приказал виночерпию виконта наполнить два больших золотых кубка великолепной лиможской работы, дар герцога хозяину турнира, изумительным пуатевенским вином.

Гильом встал, обвел зал глазами, высоко поднял кубок и, дождавшись тишины, произнес:

– Предлагаю всем присутствующим здесь благороднейшим владетельным сеньорам выпить за здоровье и процветание дома де Бурж! За ваше здоровье, мессир виконт! Долгие лета отменного здоровья и верной службы Франции!

Зал зашумел, восторженно приветствуя тост герцога в честь виновника сегодняшнего пиршества и турнира.

– Вот, видите, принц, как легко можно манипулировать толпой! Теперь никому в зале не будет дела до нас с вами. Так на чем мы остановились в нашей беседе? Ах да, об укреплении королевской власти! – Герцог слегка поморщился, но тут же погасил свои эмоции, и ответил.

– Дело состоит в том, что, на данном этапе времени, мне выгоднее видеть новым соседом проверенного человека короны, нежели, к примеру, – он кивнул в сторону герцога Бургундии. – Этого сеньора или, не дай бог, Монморанси, а с ним вместе Рошфоров и прочих, прошу прощения, баламутов.

– Спасибо за откровенность, мессир Гильом… – протянул ему руку принц.

– Ну что вы, Людовик, это жизнь! – Пожал руку принца герцог. – Все ваши, я хотел сказать – короны, планы строятся и, я надеюсь, еще будут продолжаться, на вопросе ослабления Нормандии и Англии, ваших природных и извечных соперников. Значит, ваше присутствие в этом регионе будет формальным, основывающимся на визитах и поставке в армию вассалов и рекрутов от виконства.

– Поражаюсь вашей прозорливости, герцог. – Восхитился принц.

– Какая там прозорливость! – Хлопнул по столу герцог. – Простите, Людовик, мне надоели более южные соседи. Да! Я имею в виде семейство Сен-Жиль и их «римских папаш»! Этот прохиндей Раймон исхитрился, прямо перед началом крестового похода, собрать все разрозненные земли семейства, разбазаренные его предками, под свою руку! Вы, наверное, слышали от своего отца, как этот негодный Раймон собирался примерить корону вашего батюшки на свою голову? Меня. кстати, после разговора с ним отлучили от церкви! Так, сослались на какую-то давно забытую ерунду и отлучили! А я, – тут Гильом засмеялся, обнажая ряды белых и ровных зубов, – взял, да и «отлучил» графа Раймона де Сен-Жиль от Тулузы и всех его владений! Тулуза-то, теперь, моя…

Людовик прекрасно знал от отца давнишнюю историю с частью спорных сеньорий в районах Аженэ, Руэрга, Кагора и прочих земель, составляющих предмет старинных споров и войн между домами Аквитании-Пуату и Тулузы. Граф Тулузский, своей независимой политикой, умудрился озлобить и настроить против себя практически всех своих соседей, в том числе и короля Арагона, которого он изводил постоянными нападениями на земли его вассала, виконта Безье и Каркассона. Герцог, заручаясь негласной поддержкой королевского дома Франции, используя отсутствие графа Раймона, напал на земли Тулузы и захватил спорные и некоторые другие земли, пользуясь отсутствием Раймона в крестовом походе.

– Вы совершенно правы, герцог! Даже во время коронации моего отца Филиппа, наглец граф Тулузы даже не прибыл для принесения оммажа! Вы, тогда еще совсем юный, только немного задержались в пути, но прибыли для отдания вассального долга. – Поддакнул герцогу Людовик. Подобным хитростям, позволяющим расположить к себе и разговорить нужного собеседника, его обучили при дворе отца, полном зависти и различных интриг.

– Изумительно! Ваша деликатность и отличная память делают честь любому государю. Означает ли это поддержку, пусть и негласную, короля Франции? – Сразу же перешел к делу герцог.

– Абсолютную поддержку мессир Гильом! Но, вы сами понимаете, что, для вида, мы будем вынуждены прибегнуть к формам и попыткам умиротворения, уверяю Вас, крайне слабого и, преимущественно, миролюбивого, характера. Мы будем всячески отрицать факты наличия какого-либо сговора или альянса между домами Капетингов и Аквитании-Пуату. – Обозначил официальный вариант тайного соглашения принц.

– А мне больше и не нужно! Хватит и этого, милейший принц… – герцог обнял Людовика за плечи. – Давайте выпьем и скрепим кубком славного вина наш союз, как в древние и славные времена Карла Великого!

Они обменялись кубками и выпили.

– Эх, принц! Вы ведь не в курсе одного моего дела… – с грустью в голосе сказал вдруг Гильом. – Однажды, когда только родился мой сын и наследник Гильом, черт дернул меня сходить к одному еврею-астрологу. Да, не удивляйтесь, Людовик! К астрологу! Так вот, этот еврей предсказал мне страшное – у моего сына не будет больше наследников мужского пола! Вернее сказать, его сын умрет молодым…

– Перестаньте, прошу вас, мессир Гильом! Мало ли чего наплетут эти глупые «сионские мудрецы»! – Разведя руками в стороны, попытался успокоить герцога Людовик. – Если постоянно прислушиваться к разным гороскопам и предсказателям, скоро должен наступить конец света, небо упадет на землю, а реки потекут вспять!

– И, все-таки, Людовик, я склонен верить данному предсказанию. Вот почему, если у моего сына Гильома родится только одна дочь и один сын, и не будет больше детей, я, в присутствии архиепископа Пуату, заставил его на мощах поклясться, что свою дочь он выдаст за Вашего наследника! Только, вы уж не подведите меня и родите мальчика!..