Синдром космопроходца

– Вы медленно превращаетесь в нас, – проронил Витэр. – Не знаю, дело ли в том первом толчке, который мы задали, или в самих законах обоих измерений. И ты, и Джил теперь не будете стареть вообще, ты еще и научился самостоятельно переходить в наше измерение, а вот она…

– По-прежнему не видит странностей, – закончил за него Рокотов. – Психология стациона.

– Возможно. О чем-то таком мне постоянно талдычит Витор, но он столь же безумен, как Зерц когда-то. Вероятно, окончит также.

Рокотов нахмурился.

– Именно Зерц в свое время не позволил всем стать стационами.

– Потому я и говорю о его безумии, – отмахнулся Витэр. – Я представляю, для чего вы понадобились. Приятно править теми, кто изначально бесправен, неровен, глядит на тебя как на чудовище или бога. Но зачем давать им шанс подняться?

– Потому что иначе вас не замечали бы, как не видит тебя настоящего Джилл, – ответил Рокотов. – И жили бы мы по разным измерениям, никак не пересекаясь. На твоем месте я испытывал бы благодарность к Зерцу.

– Браво! – прошелестело по комнате. Витэр то ли не услышал, то ли проигнорировал замечание.

– Почему вы покинули землю?

– Король: наш и ваш, смесок. Он решил, что лучше обитать по-отдельности. Его поддержали. Да и Земля – не лучшее место для жизни.

– А твоему брату просто скучно стало?

Витэр усмехнулся, пожал плечами:

– Иногда мне кажется именно так. Хотя у него свои соображение на этот счет: он уверен в некоем… потрясении, ожидающем мироздание. И справиться с ним поодиночке сложно.

– Насколько?

– Хочешь обратно в пещерные времена?

Рокотов покачал головой.

– И он не хочет.

– А ты?

Витэр тяжело вздохнул:

– Посмотри, как я живу. Мне безразлично.

«Действительно», – подумал Рокотов и спросил прямо:

– А что должно произойти?

Витер снова вздохнул:

– Не знаю. И никто не знает. У миров свое развитие и процессы, ни нам, ни вам недоступные. Резкое изменение физических законов – тебя устроит подобное пояснение? Все ваше прошлое рассказывает о магии, но в вашем мире ее нет. Потому ли, что и не было? А то, на чем вы летаете? Представь, что не вы потеряете технологии, а просто перестанут действовать механизмы, которые вы используете.

Рокотов представил: очень-и-очень ярко. А представив, пришел в ужас.

– Я готов на все лишь бы помешать этому.

Витэр посмотрел на него, словно на буйно помешанного:

– Вот и мой брат такой же.

По комнате разлился звенящий смех. Воздух возле двери зарябил. Рокотову пришлось зажмуриться и поморгать несколько раз, после чего тот уплотнился и явил еще одного Витэра. Пара секунд, и его волосы обрели ярко-рыжий оттенок, а глаза – цвет самого дорогого и чистого изумруда.

– У вас имеется интересная особенность, – не поздоровавшись, произнес он: – Если кто-то чего-нибудь очень сильно хочет, его желание может сбыться. Если подобного чего-нибудь яро хотим мы – сбудется обязательно, но не дословно и не так, как загадывали. Человек, вхожий в два измерения одновременно, собравший в себе и черты людей, и наши, способен перекроить саму ткань мироздания.

– И, если я… – начал Рокотов.

– Вряд ли. Но сыграть на этом поле ты способен.

«Только не в темную», – очень громко подумал Рокотов и наверняка был услышан. Широкая улыбка Витора говорила сама за себя.

– Но я против!

В следующую секунду в комнате похолодало, а Витэр вскочил с места так, что уронил кресло. Только падало оно слишком плавно и долго, будто вовсе не воздух заполнял пространство, а вода… кадо. Звенело вокруг, лопались стекла в высоких окнах. Рокотов тоже вскочил, еще не понимая, что собирается делать, и в руку ему тотчас вцепилась Лира.

***

– Вы даже не представляете, насколько я рад вас видеть, – сказал Рокотов.

Джиллини привычно присела на край его постели и тяжело вздохнула.

– Вас ведь предупреждали, что техника ненадежна. Испарения лесов, магнитные аномалии, минеральные жилы, – («и иномирцы», – мог бы прибавить Рокотов, но не стал), – плохо влияют на нее. Нет, вы действительно считаете, будто мы здесь образовали секту, и религия заставляет нас использовать здешнюю фауну и тратить часы там, где доехать можно за десять минут? – спросила она.

– Что вы хотите от мурселяго? – подмигнул ей Рокотов. – Для меня удивительно, как вообще можно здесь жить.

– Зато вы нашли Лиру. Ее родители счастливы и просили вас поблагодарить.

– Значит, слетал явно не зря.

– И упали тоже, – усмехнулась Джиллини.

– Космопроходцы не падают. Мы всегда летаем: иногда вниз, – рассмеялся Рокотов. Коктейль из химических средств, которым его накачали, способствовал благодушию. Да и случившийся разговор играл в том немаленькую роль. – Как вы меня нашли?

– Черный ящик. Ваш флайер выдал столько противоречивой информации, что спасательная экспедиция выехала уже через двадцать минут. Зря вы ушли от флайера далеко. Если бы Лира не позвала на помощь, вас искали бы еще долго.

– Значит, мы с ней квиты, – заметил Рокотов, рассматривая перевязанное запястье.

– Ветка. Ничего страшного.

Он кивнул, впрочем, нисколько не сомневаясь в том, что увидит вовсе не царапину, а следы от клыков.

Витэр приехал к нему (а вернее, за ним) через пять дней, когда Рокотов начал вставать и перемещаться по комнате без риска грохнуться в обморок. Выглядел иномирец… интересно: с перевязанной рукой и синяком на всю левую половину лица, который кроме Рокотова никто не замечал то ли из вежливости, то ли в виду стационного восприятия. К крыльцу он привязал пару тех самых «коней», о которых упоминали местные. Заврами они не являлись, скорее уж крупными крылатыми ящерами-хамелеонами: узкоголовыми, шестипалыми, с изящным длинным телом и конечностями.

– Почти официально, – произнес Рокотов вместо приветствия. – А вытащить меня через сон не вышло? – он несколько раз видел очень яркие сновидения, но как-то научился препятствовать им, отгонять и просто спать по ночам.

– Представь себе, – Витэр поморщился и потер плечо. Выглядел он, откровенно говоря, неважно, но Рокотов не собирался ему сочувствовать. – В прошлый раз я сказал тебе лишнего.

– Даже удивительно, – съязвил Рокотов.

– Я уже понял, что договориться с тобой нереально. Ты не покинешь планету по доброй воле и не согласишься скрывать все, что видел и слышал. Тебя не остановит даже обвинение в сумасшествии.

– Тогда зачем ты здесь?

Витэр сощурился и посмотрел на него устало.

– Сделка, – поведя здоровым плечом, проронил он.

Полет на эдаком легендарном существе обещал стать приключением, которого Рокотов ни разу в жизни не испытывал и вряд ли испытает снова, но увы, от пилотирования одноместного челнока он получал гораздо больше удовольствия: драконо-конь летел слишком плавно и медленно, не было даже ветра в лицо.

В человеческом измерении жилище Витэра выглядело убого и ничем не отличалось от большинства построек в людском поселении.

– Так какую сделку ты собираешься предложить? – спросил Рокотов, входя в комнату. – Даже не представляю, за что я готов убраться отсюда.

– Сейчас увидишь.

Витэр махнул рукой, и посреди комнаты возникла то ли проекция, то ли… портал? – как еще обозвать воронку, ведущую в космос, Рокотов не знал. Космическая мгла, разрываемая светом звезд, бросала на стены замысловатые пятна-тени. В потолке сияла нестабильная звезда, вот-вот готовая исторгнуть гравитационную аномалию. Ничего страшного не было бы, если бы не крохотный кораблик, который Рокотов знал слишком хорошо. «Айза» пока не заметил опасности. Его еще удалось бы спасти, но вряд ли подобное смог бы Ник. У него попросту не достало бы опыта. Избежать гибели корабля и экипажа мог бы лишь Рокотов, лично вставший на мостике и отдающий приказы.

– Обещай более никогда не возвращаться на Новый Йоркшир, и я отправлю тебя туда.

Рокотов мог бы поспорить или поторговаться, но время утекало слишком стремительно. Да и неважной для него на самом деле была эта планетка и стационы, как и Джиллини. Нет, Джиллини все же была важной, но… У космопроходца существует лишь один дом – его космолет, и одна семья – экипаж. Иного не дано и никогда дано не будет.