Близнецы по разуму

«Ни к чему беспокоить Кира бабскими страхами», — от подобной мысли самой же кисло стало.

— ЧиСД, — прошептала Лера излюбленную присказку Кира. — Твою налево…

Легче не стало.

— Девушка, с вами все хорошо? — рядом притормозил мужчина средних лет в серой ветровке.

Лера выдавила дежурную улыбку и заверила:

— Лучше всех.

Вышло не слишком убедительно. Неясно, о чем подумал незваный доброхот, но он поспешил ускорить шаг и скрыться, свернув ко входу в магазин.

— Туда и дорога, — прошептала Лера и решила прогуляться по парку, благо, вход располагался всего в ста шагах.

Москва всегда была зеленым городом, а уж став Москвой-Вариосой и вовсе утопла в зелени. Красиво, тепло, почему бы и нет? Четверть часа, не более, да и погода шептала.

Увлеклась. Пятнадцать минут превратились в час, мороженое перебило аппетит. Но должно же быть в жизни место маленьким радостям? Иначе со скуки и однообразия умереть можно.

По здравому рассуждению, на работу к Киру она не поехала и звонить не стала. Всякой паранойе обязан быть предел, а Леру никто больше не преследовал и не следил за ней. До родной квартиры было всяко быстрее, да и солнце тянулось к закату. Когда добралась, людей на улице поубавилось, но не так, чтобы очень: двор пустынным не выглядел, на детской площадке играла ребятня, мамаши с колясками, сгрудившись в кучу, обсуждали что-то очень им интересное. Жизнь шла своим чередом, и Лера успокоилась окончательно. Только когда рядом затормозила серая «Тойота», отскочила к стене дома, но то оказался сосед с первого этажа, с которым они некогда посещали параллельные классы в школе.

— Ты чего смурная такая, Лер?

Она махнула рукой, приветливо улыбнувшись:

— Да так, Коль, день какой-то шебутной сегодня.

— Сегодня — день глупых собак, — изрек тот. — Чесслово, думал какую-то да собью. На перекрестке с Островитянова две образины кругами меж потоками носились. У Нескучного, мелкая белая шавка прямо под колеса кинулась. Жуть.

— Да уж, похоже на нее, — поддержала разговор Лера. — Как есть: жуть жуткая.

— Не дрейфь, подруга, прорвемся.

— А то!

Привычно скрипнула железная дверь, пропуская их в подъезд, и пружина в душе Леры, было снова сжавшаяся, начала понемногу отпускать.

Коля — известный любитель поговорить. Лера радовалась тому, что в подъезд войдет не в одиночестве. Знали друг друга они лет сто. У Коли подрастал уже второй карапуз, и с Киром он дружил, а потому подозревать соседа в чем-нибудь преступном точно не стоило. Жаль, просить проводить до квартиры Лера так и не решилась. Очень уж не хотелось выглядеть испуганным ребенком и истеричкой в собственных глазах (сам Коля не стал бы ни смеяться, ни подтрунивать, ни припоминать при каждом удобном случае эту просьбу).

— Брр… Холодом потянуло, не почувствовала?

Лера пожала плечами.

— Сквозняки — зло.

— Не то слово! Вроде, не холодно еще, а в подъезде морозильник.

— Кондей у кого-то, наверное, особенно мощный, — проговорила Лера, глянула на неработающий лифт и поставила ногу на первую ступень. Ничего, поднимется и не развалится. Всяко лучше, нежели застрять.

— А дверь — никакая, — поддержал Коля. — Вот Толик из двенадцатой: промораживает комнату, а потом открывает окна. Вот в чем смысл, а?

— Подкармливает государство платой за электричество?

— Говорит, так свежее.

— У всех причуды свои, — Лера вздрогнула, когда где-то этаже на седьмом хлопнула дверь, а шагов так и не последовало. Может, действительно, кому-то не жаль электричества и собственных денег?

— Главное, уметь найти людей со схожими с твоими тараканами в голове. Тогда общение будет приятным!

— И тараканов потом можно культивировать. Ладно, пойду я, Коль. Приятно было повидаться.

— Бывай, подруга! — Коля подошел к своей двери и загремел ключами.

— И тебе не хворать! — сказала Лера нарочито весело и начала восхождение на восьмой этаж.

Все казалось спокойным, ровным, привычным и оттого настораживающим. То ли у нее сдали нервы, то ли проявилось пресловутое шестое чувство: якобы мистическое, но в последнее время реальное донельзя. Или она попросту простыла, вот и путалось в голове. Озноб, опять же. Хотя… Коля тоже почувствовал холод. Значит, дело не в этом.

На шестом этаже некто попробовал откачать кислород из воздуха, а может, пустил газ. Лера хотела ускорить шаг, проскочив неприятный участок, но вовремя сообразила, что этого делать ни в коем случае нельзя. Попятилась, вытащила шокер, включила. Испуг за Кира померкнуть не успел. За ним объявили охоту, достать же его проще всего через нее: даже голову ломать не нужно, чтобы до такого додуматься.

Прибор едва слышно загудел, а потом нечто, чего она не разглядела, метнулось к ней из темной ниши за мусоропроводом. Лера от неожиданности выставила вперед руку и едва не полетела кубарем с лестницы вслед за разломанным в трех местах «дулом» шокера — сверхпрочным, почти армейским вариантом, как заверял Кир. Впрочем, он знал, о чем говорил, просто не предполагал подобного столкновения.

В нос ударило паленым, от воя заложило уши, лампа дневного света заискрила. Лера со всей силы саданула ручкой от шокера, которую сжала намертво, в мутное, не первый год немытое подъездное стекло и высадила его вместе с частью рамы. Внизу закричал кто-то, потревоженный то ли шумом, то ли осколками, но это было уже совершенно неважно, как и расцарапанная в кровь рука. Яркий свет заходящего солнца ударил на обычно плохо освещенную лестничную клетку, подкрасив по контору высокую — не менее двух метров — фигуру с алыми светящимися глазами.

— Могла бы и пожить еще немного…

Существо точно не говорило, у него и губ-то, возможно, не было: только звериные глаза с узким горизонтальным зрачком и контур от попадания прямых солнечных лучей, пылающий золотом. Но Лера его поняла, как и то, что убежать не сможет. И бороться с… этим не сумеет тоже. Увы. Человек слаб. В прямом смысле этого слова. И с хищником без достойного оружия и экипировки не справится.

— Страшно?..

Наверное, должно бы стать, вот только вместо страха и оцепенения, на которые нападающий рассчитывал, Лера ощутила ярость.

— А пошел бы ты на!.. — в этот момент она ненавидела столь ярко и горячо, что на краткий миг сама опешила.

Как и, должно быть, пришедший убить ее зверь. Он застыл и даже отступил. Вздрогнул, когда из его груди высунулось острие то ли загнутого ножа, то ли серпа.

Алое и светящееся брызнуло Лере на щеку, на руку, смешавшись с ее собственной кровью, на губы. Она успела ощутить солено-сладкий привкус, а затем ее, не щадя и не церемонясь, оттолкнули, и она все же пролетела целый лестничный пролет, приложившись о стену так, что на короткое время потеряла сознание.

…Лера обнаружила себя сидящей на полу возле двери: к глубокому сожалению, не своей. На межклеточном пяточке близ мусоропровода кружили в смертельном танце друг вокруг друга два размытых силуэта, смутно напоминающие человеческие.

Фанги! Кто же еще?

И один точно хотел убить, а другой… защищал? И, похоже, проигрывал. С каждым мгновением он все сильнее «проявлялся», движения виделись отчетливее, получилось разглядеть узкое лицо с красивыми, но резковатыми чертами. Смуглое, почти человеческое. Он терял в скорости, когда как убийцу, несмотря на его ранение, золотой ореол и серебряную полоску на руке в виде змейки, Лера рассмотреть не могла. А рассмотреть было необходимо! Потому как, если она все-таки выживет, Киру будут нужны подробности, хоть какие-нибудь приметы, чтобы остановить эту тварь.

Взметнулись длинные черные косы с вплетенными в них стальными нитями, скальпелями и серпами. Удивительно, как граны умудрялись не резаться, не колоться сами и не ранить окружающих, вплетая в прически такое. Причем, в прически потрясающие: человеку, чтобы отрастить такую длину волос, понадобилось бы лет двадцать.

Узкая стальная полоса саданула убийцу по руке, снова заставив взвыть, жаль не настолько громко, как вначале. Лера, коснувшись запястья, убедилась, что серебряной змейки-браслета — подарка Кира на девятнадцатилетие — на нем нет. Браслет был сделан таким образом, чтобы распадаться на несколько острых звеньев и впиваться, куда придется, при нажатии на секретный замочек. Вот фангу и досталось, жаль мало.