Близнецы по разуму

По идее, пестовавшая свою независимость (с таким папой подобное несложно) Елизавета Браун, должна была бы возмутиться. Однако то ли сыграли верно подобранные стариком интонации, то ли действительно возраст и опыт; она улыбнулась, и даже румянец на щеках пробился через штукатурку тонального крема.

«Помнится, некоторое время назад в Думе обсуждался законопроект об ужесточении наказания за злоупотребление служебным положением», — заметила она.

«А смысл? Наказание для врачей и без этого сурово».

«Но ведь можно проверять не только них, выявлять омолодившихся незаконным путем».

«Милая барышня, вам не кажется, что они уже наказывают себя так, как ни один закон не накажет? Зачем нам перегружать судебную систему, если сангри сделает все за нас? Фанги не лгут прямо — это общеизвестно. Но вот почему, мало кто задумывается. Как думаете, сколько продержится даже самая стойкая из этих манекенов? До года. А потом она начнет стареть, причем быстро, прибавит лет десять к возрасту, от которого бежала».

«Признаться, Виктор Викентьевич, вы говорите поразительные вещи».

«Разве то, что мы отыскали во Вселенной братьев по разуму, уже не поразительно?»

Она покачала головой.

«Но вернемся к Стрелку, — предложила Елизавета. — Почему вы сказали, будто мирным гражданам ничего не угрожает?»

«Потому что он возомнил себя «санитаром леса». Как и все фанги, стрелок боится нарушить договор. Он трус и предпочитает действовать чужими руками и убивать тех, кто формально не считается человеком. Помните несколько ликвидаций стайровских банд? Некоторые из них на его счету».

«А как же быть с людьми? Ведь в числе жертв даже ваш сотрудник… и пропавшие дети…»

«Дети всецело на совести человека: скорее всего, донора стрелка. И я хочу обратиться к этому подонку».

«Конечно», — сказала Елизавета Браун и вышла из кадра.

Камера чуть отъехала, показав парковку, затем снова приблизилась. Виктор Викентьевич пристально посмотрел в объектив и произнес: «Хозяин больше не нуждается в твоей крови: стайры сытнее. И ты знаешь слишком о многом, представляешь опасность для всего плана. Единственный способ тебе спастись — сдаться. Жизнь гарантирую».

«Наш канал в свою очередь обещает вознаграждение за любую полезную информацию о местонахождении стрелка и его подельников», — добавила Елизавета Браун, чем удивила не только Кира, но и, кажется, старика.

Глава 10

Из кабинета Виктора Викентьевича они вышли стоило часам пробить десять. За Вадимом прибыла служебная машина, и было решено отпустить его домой отсыпаться, да и остальных тоже. Ки-И-асу спать не требовалось, но спорить фанг не стал.

Домой отчаянно не хотелось, и Кир не нашел ничего лучше, чем дойти до кабинета Желторотика. Та была на месте и все равно нашла бы его в самом скором будущем, ведомая любопытством не пропустила ли чего-нибудь важного. Лучше было сработать на опережение.

Ки-И-ас, тенью следовавший за ним по коридору, проскользнул в дверь и теперь, сидя на подоконнике, «грел уши», как выразилась Желторотик. Сейчас фанг являлся незаменимым источником информации, потому выгонять его никто не рвался: без Ки-И-аса они непременно упустили бы нечто важное или выдумали небылиц.

Существовало лишь одно «но», вызывавшее неизменное раздражение Кира: Желторотик постоянно забывала о присутствии фанга, вздрагивая всякий раз, когда тот подавал голос. Почему? Думать о причинах этого Кир не хотел. Сам он Ки-И-аса прекрасно видел и исподволь следил за выражением его лица, которое после просмотра записи более не казалось надменным и замершим. Наоборот, Ки-И-ас думал о чем-то очень важном, беспокоился, временами прикрывал глаза или начинал шевелить губами, словно говорил с кем-то невидимым.

— Я не понимаю… Как?! — Желторотик сидела за компьютером и быстро печатала. Общаться с Киром она при этом не прекращала.

— Признаться, я тоже без понятия, — Кир пожал плечами и покосился на Ки-И-аса. Тот уперся макушкой в стекло, разглядывая потолок. С точки зрения Кира, ничего интересного на том не было (ремонт сделали в позапрошлом месяце), но мало ли что именно высматривал фанг? — Масштабы и схема похищений совершенно не вяжутся у меня с умалишенным кровопийцей. Слишком хорошо все продумано.

— Он вообще думать не должен после нарушения договора, — заметила Желторотик.

— Если нас не кормят сказочками про белого бычка.

Ки-И-ас тихо, со смаком выругался, используя полностью русские выражения, но ни одного матерного слова при Желторотике себе не позволил.

— Вам чем поклясться?! — вопросил он после продолжительной тирады, в которой отразил все свое недоумение и возмущение по поводу упертых представителей человечества. — Кровью? Сангри? Собственным существованием?! Сколько уже повторять: мы не лжем прямо! Недоговаривать способны сколько угодно, а вот лгать — нет. Вам же предельно ясно было разъяснено, что, переступив договор, мы сходим с ума. Чего еще надо?!

— Тогда как объяснить этого фанга на записи? — спросила Желторотик. — Человек? Ну не верю! А тех нацистов, помните? Они же в один голос говорили о боге, которому служат. Способен на такое фанг?

— Не знаю! Пока не знаю, — уточнил Ки-И-ас, — но, клянусь, как только пойму, вам обоим расскажу в числе первых!

— Даже так!.. — рассмеялся Кир.

— Даю слово!

— А докажи! — немедленно подначил Кир. — Наглядно продемонстрируй, что вы не врете прямо.

— Как? — Ки-И-ас на самом деле задумался. Чай, не дурак и сообразил, насколько легко и просто отвечать «не верю» на любой его аргумент.

Кир фыркнул и погрозил указательным пальцем тому же потолку:

— Вот в том-то и дело, Ки-И-ас гран-Эльдин. Заврались вы в свое время, заигрались. Выехали на людской сказочке про вампиров — теперь огребайте: недоверие и поехавших на инициации молокососов в том числе, гробнутый вы второй вид разумных, братья по разуму, соседи по планете…

Фанг помрачнел и очень тихо и медленно проговорил:

— Я даже признаю, что ты в чем-то прав.

— В чем-то, — передразнил Кир. — Чего делать собираешься, комар-переросток?

Ки-И-ас фыркнул, повел плечом:

— Искать и думать.

— Ну-ну. Флаг в руки и древко… пониже и с другой стороны, — пробормотал Кир.

— Как вариант… — медленно, обдумывая каждое слово, предложил Ки-И-ас, — я могу поклясться чем-нибудь на ваш выбор. Например… — он вздохнул и принялся перечислять: — Солнце встает на западе; Земля — плоская; я — человек. Вам останется только посмотреть, что со мной будет и насколько скоро.

— Совсем с ума съехал?! А если не переживешь? — участливо и почти ласково поинтересовался Кир. — Не говоря о том, что нас с Сашей за подобные эксперименты сожрут живьем. Причем, свои же!

— Я подпишу все необходимые бумаги, заверю, могу на камеру подтвердить. Я возьму на себя ответственность! — пообещал Ки-И-ас. — Никто не посмеет обвинять вас!..

— И оставишь нас без союзника в своем лице, — проговорила Желторотик, — копаться во всем этом дерьме самостоятельно. Нет уж, будем мучиться вместе.

— Но…

— Да пошел ты! — огрызнулся Кир. — Жизнь совсем недорога?

— Если позвать Арда, он успеет…

— Ох, Ки, пожалуйста, не надо! — воскликнула Желторотик, отвернувшись от монитора, но не сняв пальцы с клавиш. — Я тебе верю и без доказательств!

Фанг вздохнул. На его лице так и читалась фраза о том, что только Желторотик и верит, а ему нужно, чтобы верила не она одна. Только вслух он этого не сказал, скривился и отвернулся к окну.

— С вами, людьми, наглядность — единственный довод, — проворчал он. — И то часть непременно скажет, будто ничего не видели. Из чувства противоречия. Вы, люди…

— Помолчал бы, а? — подбавив в голос угрозы, попросил Кир. — Иначе я тоже скажу про твою расу пару ласковых. Я еще могу понять, почему мы навешиваем ярлыки на всех сразу, но вы ведь должны быть мудрее. Учитывая возраст!

— А причем здесь возраст?.. — начал Ки-И-ас и махнул рукой. — Можно подумать, среди ваших… ну, скажем так, людей, проживших определенный жизненный срок, мало недальновидных эгоистичных особей. Я открою тебе одну тайну, Ки-И-рилл: у нас таких полно! Их и останавливает-то лишь договор и главенство… — имя было длинным, фанг проговорил его быстро, и дикое сочетание звуков тотчас выветрилось из головы. Кир не стал переспрашивать: привык, что ни понять, ни запомнить настоящее имя Дока не в состоянии. Такова оказалась цена отвергнутой дружбы. — А иначе они давно уже визжали бы о том, что сильнее и вообще хищники, от ваших нацистов с моралистами не отличаясь от слова вообще. Как ты нас назвал? Братьями по разуму? Ну так и огребай братской любви! Кушай, не обляпайся.