Пообещайте мне любовь

Похоже, что Хельга тоже не могла отпустить эту ситуацию, потому что однажды ему пришел звонок:

— Мальчик мой, ты не будешь против, если я к вам прилечу?

— Нет, я хочу вас видеть! — не скрываясь, счастливо ответил он. Пусть это будет только один визит, последний, но он очень соскучился. — Я сам маму предупрежу.

Хельга должна была прилететь на следующее утро, а вечером его вдруг позвал отец:

— Я искал тут в сети кое-что, и увидел это. Посмотри.

Эрик вгляделся — какая-то старая запись, похоже, криминальная хроника. «Убийца-маньяк получил по заслугам», фотография мужчины очень неприятной наружности, и фотографии множества девушек. Молоденькие, симпатичные, и брюнетки, и светловолосые…

— Это что, жертвы, что ли? — не понял он.

— Да, — ответил Кристиан. — А теперь сюда посмотри.

«Выжила, смогла убежать…» — молоденькая блондинка…

— Она… она же похожа! — ошеломленно посмотрел на отца Эрик.

— Да, очень похожа. Мне кажется, не просто похожа. Я считаю, ты должен у нее спросить. Хочешь, я спрошу?

— Нет, я узнаю сам.

И вот она — новая встреча.

— Ну, что? Как ты? — Хельга дотронулась ладонью до его щеки. Она именно нежно дотронулась, не потрепала, как собачку… Эрика всегда в ней с ума сводила эта внимательность, забота о нем. Кажется, так должен реагировать тот, кто никогда не испытывал ласки? Ерунда получается, в его случае система дала сбой — его семья была самой любящей, а мама — самой ласковой, и он бы не позавидовал никому из земных детей.

Кажется, он любил ласку и нежность от женщины, но готов был попробовать и жесткие игры, они очень возбуждали — если в разумных пределах, конечно. От этого "остренького" он не хотел отказываться, хотя, если бы Хельга была землянкой, или другой по характеру, и совершенно не принимала бы подобное, точно не стал бы ее просить попробовать.

Но ей, как раз, нравятся подобные развлечения, и подтверждение осталось на его спине. Возможно, то, что он сейчас узнал, и объясняет подобные вспышки? Он не психолог, но вполне мог представить, что осталось в глубинах психики юной девушки, пережившей ад. Он в подобном аду только один вечер провел, и потом ещё неизвестно сколько от посторонних шарахался.

— Госпожа, вы ко мне зайдёте вначале, или к маме? — спросил он.

— Не знаю, и тебе нужно многое сказать, и твоей матери…

— Пойдёмте ко мне, я хочу вам кое-что сказать… очень неприятное, простите. А за мамой малька потом пошлем.

Хельга тревожно взглянула на него, но Эрик нарочно отрезал себе все пути к отступлению. Очень легко сделать вид, что ничего не знаешь, потому что начинать разговор о подобном страшно. Очень страшно сказать красивой уверенной женщине, что знаешь ужас ее прошлого. А она выглядела так же, как и в тот день на Земле, когда Эрик ее увидел впервые, и восхитился сочетанием красоты, уверенности и внутренней силы.

Его отец сейчас наверняка рассказывает матери о том, что он нашел в сети, и можно подождать, пока одна госпожа скажет другой… Но ему показалось, что так Хельге будет больней — всё-таки его мать не настолько близкий ей человек, тем более, перед ней Хельга испытывает огромную вину…

А он сможет рассказать о том, что их семья знает о ее прошлом, и поддержать после этого известия.

Он хотел защищать и оберегать сильную женщину? Бред. В рамках их планеты — он сумасшедший. А сам он понимал, что такой поступок — единственно правильный для него.

— Что неприятное ты хочешь мне рассказать? — они дошли до комнаты Эрика, и Хельга напряжённо присела на диванчике. Эрик сел рядом — сейчас он хотел говорить на равных.

— Старая запись в сети… отец случайно наткнулся. Там вы, ведь верно? Маньяк, убитые девушки, а одна смогла убежать.

— Всё-таки всплыло, — горько сказала Хельга. — Да, верно, я там была. И никогда не хотела об этом рассказывать.

— Я понимаю, правда, я понимаю, почему не хотели, — Эрик, забывшись, а, может, намеренно, накрыл ее руку своею. — Из наших знает только моя мама, больше никто никогда не узнает.

— Из моих знает только тетя, — так же невесело продолжила Хельга. — Позови госпожу Аниту, я расскажу тогда и ей тоже…

Эрик выглянул за дверь и отловил малька, которого отправил за Старшей госпожой с напутствием:

— Позови госпожу Аниту, скажи, ее просит подойти госпожа Хельга.

Анита вошла, и Хельга сразу же поднялась с дивана. Эрик с тревогой пытался понять, не злится ли его мать на его любимую женщину. Кого тогда успокаивать, кого спасать? Простейший вариант — не лезть женщинам под горячую руку — он не рассматривал.

— Здравствуй, — не особо сейчас вдаваясь в тонкости этикета, сказала его мать. — Мне Крис рассказал, и я очень сочувствую. Ничего не оправдываю, но теперь многое понимаю — ведь дело же в прошлом, оттуда такие вспышки? А мой сын, оказывается, чувствует и понимает тебя сильнее, чем мне показалось.

— Да. — Хельга вдохнула, собираясь силами. — Я никогда не смогу извиниться до конца за свой поступок, но вы правы — это последствия тех событий. Моя тетя знает, больше никто в Доме. Сейчас… я снова пью таблетки, а ее попросила следить за мной, если я выберу наложникам для игр. Только ей ещё ни разу не пришлось этого делать, — усмехнулась она. — Мне пока никто не понадобился. И — да, однажды, давно, после всего этого, я чуть не покалечила наложника.

— Поэтому вас так боятся и уважают парни в гареме? — вдруг подал голос Эрик.

— Да, и поэтому тоже. Им рассказали, правда, уже не совсем правдивую версию. И, чтобы уж сразу все сказать — того мужчину нашли, и до суда он не дожил. А я видела, как его убили, и радовалась.

В наступившей тишине совершенно спокойно ответила Анита:

— Я бы тоже радовалась. К счастью, меня саму никакие ужасы не коснулись, но, если бы мне в руки попался кто-то из тех, кто издевался над моим мужем — я бы убивала его медленно и мучительно, и меня беспокоило бы только то, чтобы меня не посадили.

Глава 21

Глава 21

Эрик

Кажется, меня заклинило на этой теме, но не думать не могу… Мужчины в нашей семье, как я понимаю, не любят боль. С отцом все ясно; Эмиль был бы готов терпеть все, что угодно, за внимание жены. Но ему повезло с женой… а мне повезло с мамой.

Эх, мне бы понять, чего же Хельга хочет от мужчины. Вдруг я неправильно все решил, вдруг она просто будет сдерживать себя со мной, а на самом деле ей захочется пожестче… А я не готов. Не хочу, нет у меня ни малейшей склонности к действительно сильной боли, никакого удовольствия от нее не получаю. И учиться этому не хочу. Странно для нашей планеты, но мне дали выбор — и я им воспользовался.

Конечно, я мужчина, я могу потерпеть. Запутался я, короче говоря. Может, все же лучше отсутствие выбора? Нет, в этом меня тоже разбаловали.

И тут Эрик сам себя оборвал: о чем он думает? Хельга пережила такое, что он даже представить себе не может. На этом фоне его поездка к госпоже Стейфайнии и ее последствия смотрятся именно как неудачная поездка, и ничего страшного в том нет. Та госпожа ведь даже не слишком жестока, она просто вела себя так, как большинство женщин. И был он там всего один день… зато воспоминаний хватило недолго.

А, может, это хорошо, это здорово, на самом деле, что его красивая гордая госпожа не сломалась? Он неправильный венговский мужчина, он знает слишком много, в том числе и о том, что она могла бы полюбить боль, стать зависимой от нее. А для такой, как Хельга, это путь к саморазрушению. Нет, пусть лучше она срывает свою злость или плохое настроение на окружающих — на Венге это поступок сильной женщины, за это не осуждают.

— Только не надо меня жалеть! — уже предупредила Хельга.

— Я не жалею, я… наверное, просто люблю. Не могу по-другому, — ответил Эрик.

— Кажется, у вас все будет так же, как и у нас в доме — наедине на равных, насколько это возможно. А внешне никто ни о чем не догадывается, как я надеюсь. Так что у сына моего опыт есть. И, похоже, вам все равно друг от друга никуда не деться, так и ходите кругами. А поодиночке вы скорее глупостей наделаете, чем вдвоем, — это уже вставила Анита.