Право на любовь

Он же школу явно не окончил. Да, и те три класса, что в ней числился, уроки по биологии не посещал. Так от куда ему знать, кто такие гамадрилы? А я-то знаю и быстренько поясняю:

— Это такие обезьяны. У них ещё морды бывают раскрашенные и жопы красные.

— Чего⁈ — выпучив глазища и, наливаясь краской, будто тот самый гамадрил, приофигел от наглого бесстрашия туриста Хуан.

Да, и соображал он довольно долго, а вот дрыщ с воплем: «Кто обезьяна⁈», дёрнулся на мужика. Одно резкое движение руки из карма, блеск чего-то металлического на её костяшках, и горе-боксер падает на песок в глубоком нокауте. До десяти можно не считать. Там минимум час надо, чтобы вернуть в реальность отъехавший мозг объемом с орешек.

— Нервный он у тебя какой-то.

Без единой эмоции, говорит мамин знакомый и поправляет кастет, а у меня с губ срывается восхищённое русское «Круто!».

Па-бам! Моё инкогнито раскрыто. На лице Кастета уже море эмоций сменяются со скоростью света, но одна мелькает чаще других. И это приятное удивление. Хотя, нет. Скорее, радость. По улыбке понимаю, что Хуану сейчас будет очень плохо. Русских девочек обижать нельзя. Особенно тех, кого для себя присмотрел этот мужчина. А тут ещё такой мега-бонус, как полное отсутствие лингвистического напряжения в общении. Соотечественники, одним словом.

Хуан, конечно, соображал с некоторыми опозданием. Пока до крошечного мозга дойдёт зрительная информация, пока произойдёт оценка рисков для жизни и только после этого последуют какие-то действия. В это раз друг бывшего решил, что лежать в отключке рядышком со своей охранной обезьянкой он не настроен. Опять же Риккардо расстроится и будет плакать благим матом на несчастного Хуана, что тот не притащил нехорошую Ритку в гости. А он, ох, как не хотел обижать друга. Наверное, поэтому достал настоящее не из пальцев сложенное «пиу», и направил его на злого дядю туриста.

— Ну, всё ты труп! — пропыхтел Хуан.

Пропыхтеть-то пропыхтел, и даже успел помахать пару раз пистолетом, но недолго. Всего-то несколько мгновений, а потом каким-то мудрёным приёмом рукопашного боя мамин знакомый выхватил у Хуана оружие и ударом рукоятью по темечку свалил его прямо к моим ногам. Потом разрядил пистолет, вытащив из него обойму. Протер краем рубашки, я так понимаю, отпечатки своих пальцев на оружии, и швырнул его куда подальше. И всё это Кастет делал со знанием дела. Так, знаете, неспешно, но чётко, как будто вся его жизнь это одно сплошное оружие. Часами играется с убийственными железками, собирая и разбирая их. По мне прям холодком повеяло, наблюдая за всем этим. Похоже, чувство самосохранения так не вовремя стало включаться, но я его тут же задвинула на второй план. На первом я уже говорила, что у меня.

К черту благоразумие с нравоучениями мамочки! Если сейчас упущу ЕГО, то потом буду жалеть всю оставшуюся жизнь.

— Тааак, — тенет он, улыбаясь глазами, — а теперь говори честно. Ты мои слова дословно переводила или чего от себя добавила?

— А то! Слово в слово всё, что вы сказали, — лгу и даже не краснею.

Блин, а если и появился горящий румянец на щеках, то точно не от чувства стыда. Я ещё в детском саду освоила науку искусной лжи. Здесь главное верить во всё, что ты говоришь и твёрдо стоять на своём.

— А ты маленькая врушка, — раскусил он меня и, наклонив голову набок, широко улыбнулся.

Руки снова засунул в карманы. Демонстратор невербальных сигналов! Моё внимание он привлек ещё сегодня утром, так что мог уже так не распинаться, показывая свой интерес. Но к сожалению, или к счастью, Кастет об этом не знал. Вот и рисовался. Но рисовался не как спермотоксичный мальчишка, а как мужчина уверенный в своей неотвратимой власти над женщинами.

Делаю такой же шаг навстречу ему, и улавливаю едва ощутимый аромат одеколона. Приятный парфюм, а главное притягивает к себе, а не бьёт по ноздрям резкой плёткой, что хочется тут же отпрыгнуть. Этим же запахом хочется дышать, жадно поглощая его лёгкими, подходя всё ближе и ближе к источнику пьянящего аромата.

— Это друзья моего бывшего, и они такие же неадекваты, как и он.

Говорю, а голос дрожит. Не от страха. От чего-то необъяснимого. Чего-то абсолютно нового для меня. Но эти заражающие во мне чувства прекрасны. Нет! Они настолько безумны, что дурманят мой разум. И я уже готова на всё, лишь бы этот мужчины стоял вот так рядом…, а я дышала его парфюмом, как потерявший реальность токсикоман.

— А чего такая красивая девочка встречалась с таким мудаком?

— Молодая, да глупая была.

Сказала первое что пришло мне в голову и тут же поняла, какую чушь сморозила. Ну, какая молодая? Сейчас, что старая⁈ Ну, какая глупая⁈ Подумает, что я какая-то там зелёная малолетка и свалит подальше от проблем. Ему девка на ночь нужна, а не сопливая школьница. А я именно так себя сейчас и веду! Ну, прям как дура!

Дура, дура, дура…, ругаю себя мысленно, а сердце колотиться, что отбойный молоток. Ладошки даже вспотели. Ну чего так нервничаю? Он же просто мужчина.

Мужчина, который нравится мне.

— И давно ты повзрослела и поумнела?

Его голос стал тише, приятнее, а глаза медленно прошлись по мне, остановившись на дышащей с перебоями груди. Оценил, и судя по приподнятым уголкам рта, уже мысленно примерил к ладони. Подходит. Поместится. Пора переходить в наступление. Но мамин знакомый почему-то всё медлит. Смотрит на меня, чуть ли не облизываясь, как кот, и всё не решается задать самый главный вопрос. Сто пудово для начала ждёт моего ответа, дающего ему карт-бланш на воплощение в реальность всего того, что он уже мысленно проделал со мной. И судя по непроизвольному и совершенно незаметному покачиванию бёдрами, он уже страстно отымел меня в своих мечтах не один раз. Но ждёт… Ждёт с выдержкой опасного хищника, уже жадно блуждая глазами по моему телу, нарочно избегая лица. Ведь если наши глаза хотя бы на мгновение соприкоснуться, то не поможет ни какой самоконтроль. И будет уже не важен ни его вопрос, ни мой ответ, ни красные линии очерченные обществом. Мы просто не сможет натянуть поводки на вырвавшийся из клетки человеческой морали животный инстинкт. Залюбим друг друга до смерти.

Мне нужно ответить, а я не могу. Грудь сдавило. Дышать тяжело. Опустила глаза и молчу. Жду своей участи, как загнанная хищником лань. Набросится или отпустит? И вдруг он спросил:

— Тебя подвести домой?

Правда, в тембре его голоса я уловила напряжение, а, может, даже и некое разочарование в сорвавшихся планах на бессонную ночку. Кастет меня отпускал, но при этом благородно предлагал подвести до дома. Только я не уйду. Сама наброшусь с неистовством дикого зверя! Я так решила. Я так хочу. Пусть потом горько пожалею, но это потом! А сейчас я до дрожи в коленях и до бабочек в животе хочу этого мужчину, как никогда ни кого не хотела.

— К вам домой, — выдыхая и поднимая глаза прямо на него, говорю я.

— А восемнадцать есть, чтобы ко взрослым дядям в гости ездить?

Ну, что ж, бескомпромиссный вопрос требовал такого же ответа. Но я не я, если не поехидничаю. Тем более, что за едким сарказмом я всегда скрываю неловкую стыдливость. Вроде и лезу сама на рожон, брызгая ядом, как заправская кобра, но всё это лишь мои нехитрые попытки защиты в обществе, таких же как и я, лицемеров и лжецов.

— Лукас детям не наливает! — фыркаю, специально для большей солидности называя имя хозяина «Каракатицы».

А глазки-то у нас опять загорелись. Похоже, предвкушение секса накрыло ещё с большей силой, чем несколько минут назад. Тогда же взрослый дядя, приходя на выручку попавшей в неприятность девочке, даже мечтал о таком с осторожностью. А тут выходит можно всё!

— Ну поехали, красивая, кататься. Давно я тебя поджидал, — ликующе оскалился он и словами из песни указал на свой темно-бордовый внедорожник.

ГЛАВА 6

Здесь много отелей. Как говорится, на любой вкус и цвет. Но самый дорогой только один. И судя по маршруту мы ехали именно туда. У маминого знакомого губа не дура, и это чувствуется во всём. Даже в выборе средства передвижения. Тяжёлый, но маневренный внедорожник. Машина под стать Кастету.