Страница 47 из 60
- Я тоже фельдъегерь! - воскликнул Денис Давыдов, напирая на капельдинера грудью. - Пусти меня!
- Будете буянить, ваше благородие, полицию вызовем.
"Ай, Ржевский, плут, мошенник, - подумал Давыдов, - обскакал меня на повороте!"
Толкнув заветную дверь, поручик Ржевский увидел Луизу Жермон, сидевшую в роскошном голубом платье возле большого зеркала. К его изумлению, примадонна была не одна. Перед ней стоял на коленях какой-то безусый юнец и, прижимая к груди руки, что-то страстно лепетал. Она небрежно внимала ему, любуясь собственным отражением в зеркале.
Заметив появившегося в дверях гусара, примадонна живо обернулась.
- Имею честь, поручик Ржевский! - представился он, щелкнув каблуками.
- Луиза, - охотно откликнулась она.
- Кто?.. что?.. - испуганно пролепетал юнец.
- Что смотришь, как на пряник? - нетерпеливо бросил ему Ржевский. - Освободите место, юноша, мне некогда.
- Когда?.. чего?..
Поручик схватил его одной рукой за шиворот и поднял с колен.
- Не путайтесь у меня под ногами, любезный. Антракт на исходе, черт вас возьми!
- Что это значит, сударь?
- Это значит, мой маленький Керубино, что я собираюсь выставить вас вон.
Но юный поклонник Луизы Жермон продолжал отчаянно упираться.
- Я протестую! Вы... вы не имеете права. Я буду требовать от вас удовлетворения.
- Я мальчиками не интересуюсь. Удовлетворения просите в другом месте. А если вам хочется дуэли, всегда к вашим услугам. Но не сегодня!
Вытолкнув юнца за порог, Ржевский запер дверь на задвижку и повернулся к смущенно улыбающейся примадонне.
- Богиня грез, мечта феерий! - воскликнул он, опустившись перед ней на одно колено и протягивая цветы. - От вашего голоса, ей-богу, с ума можно спрыгнуть. Я от соловья таких песен не слыхал. Вы только рот откроете, а у меня уже мороз по коже.
- Мерси, - улыбнулась Луиза, принимая от него букет.
- Как ваши очи светят ярко! Я полюбил вас с той минуты, как увидел...
- О, вы любите меня уже больше часа! - перебив, засмеялась она.
"С объяснением покончено, - подумал Ржевский. - Начинаю ухаживать".
- Нет, дайте локоть, - сказал он. - Только один поцелуй, молю.
Луиза Жермон не давалась, пряча от него свои обнаженные локти. И неожиданно заговорила на ломаном русском.
- О, я знать один ваш пословиц. Палец в рот не клади, а то... как это?.. вся погибнешь...
- От любви, - пылко закончил Ржевский. - От любви и помереть не страшно... Кстати, вы не скажете, сколько до конца антракта?
- О, вам не терпится увидеть меня на сцене?
"В постели, душечка, в постели," - мысленно поправил ее поручик.
- Так сколько же до конца, душа моя?
- Кажется, он очень близко, - она подняла вверх указательный пальчик. - Слышите колокольчик?
- Слышу. Это звенит мое разбитое сердце!
Время на любовь таяло с головокружительной быстротой. Втиснувшись в кресло возле француженки, Ржевский обнял ее обеими руками за талию и стал осыпать поцелуями. Она испуганно пряталась от него за букетом цветов.
- Луиза, ангел, мы успеем, - горячо шептал поручик. - Всего один раз, молю.
- О нет, нет, вы сумасшедший. О чем вы говорите!
С трудом вырвавшись из его объятий, она отбежала к стене.
- Простите, но сейчас мой выход, а мне еще нужно подтянуть чулки, - сказала она и невинно потупилась.
У поручика Ржевского потемнело в глазах.
- Я помогу вам! Мадемуазель, поверьте, мне это раз плюнуть.
- Я стесняюсь.
- Какой, к черту, стыд! Мы же не дети.
- Ах, не приближайтесь. Месье, - она капризно топнула ножкой, - из-за вас я никак не могу войти в образ.
- Предоставьте это мне.
- Что?
- Войти в ваш образ, - проникновенно сказал Ржевский.
Она тряхнула волосами.
- Я не понимаю ваш французский!
- У меня такой сильный акцент?
Луиза Жермон прижалась спиною к двери. Ржевский прижался всем телом к Луизе.
- Акцент у вас, действительно, сильный, - прошептала она.
- Так в чем же дело, милая?
- Мне пора на сцену. Сейчас начнется второй акт.
- Первый, голубушка, первый. А потом уж будет вам и второй, и третий, и четвертый...
Луиза толкала задом дверь, но та не открывалась. Между тем поручик стремительно развивал наступление.
- Что вы делаете, месье? - взвизгнула примадонна.
- Подтягиваю вам чулки, мадемуазель. Вы ведь этого хотели.
- Да... то есть нет. Нет! - Она опять сбилась на ломанный русский. - Отдайте моя нога... я не хотеть... Мне пора!
- Давно пора, голубушка, давно. Я совсем уж изнемог.
- Но мой опера... мой зритель...
- Зрители нам сейчас ни к чему.
Ржевский был уже готов расстегнуть штаны, но в этот момент француженке все же удалось нащупать за спиной задвижку.
Дверь распахнулась, и они оба в объятиях друг друга вывались в коридор, приземлившись на ковровую дорожку.
Ржевский, разумеется, оказался сверху. Луиза Жермон бессильно закатила глаза. Но воспользоваться всеми преимуществами своего положения поручику было не дано. Из дальнего конца коридора к ним уже со всех ног бежали вопящие от негодования и зависти поклонники.
- Какое неслыханное нахальство, господа!
- Это называется, вручил букет от императора!
- Хорош фельдъегерь!
- Снимите его с нее! Снимите!!
Набросившись на Ржевского, они стали стаскивать его с Луизы Жермон. Поручик отбивался, как мог.
- Я люблю ее! - кричал он. - Мне суждено гадалкой шатенку полюбить!
Луиза в возникшей суматохе уже давно успела убежать, а драка все продолжалась.
Денис Давыдов, хоть он и благоволил французской певице, отдав должное гусарскому братству, принял сторону Ржевского.
- Подите пгочь, чегти! - кричал он, лупя озверевших поклонников направо и налево. - Куда вы пготив кавалегии, засганцы штатские!
Гусарская удаль и сноровка в конце концов одержали верх над холёностью и зажратостью московских щеголей. Заодно досталось и капельдинерам. Раскидав по всему коридору стонущие и хнычущие тела, гусары с улыбкой посмотрели друг на друга и сердечно обнялись.