Страница 45 из 60
- Да, любезный, я просто не нахожу себе места! - раздраженно ответил поручик. - У вас всегда такой аншлаг?
- Покажите, пожалуйста, ваш билет, сударь. Я вам помогу.
- Мне сейчас может помочь лишь одно из двух: либо смазливенькая барышня с пухлыми губками и стройной ножкой, либо полная кастрация.
- Простите, что-с?
- Экий ты, братец, тугодум! Кстати, нет ли у вас здесь отдельных кабинетов, где можно было бы раздавить с дамой бутылку шампанского?
Служащий понимающе улыбнулся:
- Ну-у, разве что в уборной.
- Чего? Ты, старый боров, предлагаешь мне, гусару, запереться с дамой в сортире?! - Оскорбленный в лучших чувствах поручик схватил его за грудки. - Хрустальных люстр понавешали, со всей Москвы красивых баб наприглашали - и никаких удобств! Негде с дамой посидеть, кроме как в клозете.
- Ваше благородие, не виноват, отпустите, - бормотал перепуганный до смерти капельдинер. - Я имел в виду артистическую уборную, где артистки переодеваются.
Ржевский тут же ослабил хватку.
- Что? Переодеваются, говоришь? Это хорошо. Объяснишь, как туда попасть - рубль серебряный получишь.
- А...
- А не объяснишь - бутылкой по голове!
И капельдинер выложил поручику как на духу, где расположены артистические уборные.
- Только сейчас там никого нет, - заговорщически добавил он. - Все артистки на сцене.
- А когда появятся?
- После окончания первого действия. Минут, этак, через двадцать-тридцать.
- Я столько не вытерплю!
Ржевский раскинул мозгами.
- Скажи-ка, любезный, а что за фрукт сидит вот в этой ложе, - сказал он, показав на крайнюю дверь.
Служащий осторожно заглянул в ложу.
- Граф Бурёнкин с любовницей, - сообщил он. - Заядлый театрал.
- А жена у него есть?
- Есть. Только он больше всё с другими барышнями приходит.
- Отлично-с! Теперь мне срочно нужны перо, чернила и бумага.
Капельдинер отвел поручика в служебное помещение. Откупорив для вдохновения бутылку шампанского и осушив ее из горла, Ржевский быстро набросал записку:
" Графу Бурёнкину,
совершенно интимно
Ваше сиятельство, довожу до Вашего сведения, что в то время, как Вы услаждаете свой слух в опере, Ваша законная супруга услаждает свое тело в объятиях своего любовника.
Искренне Ваш, Робинзон Крузо".
Едва Ржевский отложил перо, как из буфета вернулся капельдинер, посланный им за второй бутылкой шампанского и двумя бокалами. Поручик взял у него шампанское и бокалы и отдал ему записку.
- Поди вручи графу. Скажи, что очень срочно.
Капельдинер зашел в ложу. Не прошло и минуты, как оттуда выскочил граф Бурёнкин с вытаращенными глазами и багровыми пятнами по всему лицу.
- Карету мне. Карету! - восклицал он, сжимая кулаки. И убежал куда-то вдаль по коридору.
Наградив капельдинера рублем, поручик вошел в оставленную графом ложу.
- Бонжур, мадемуазель, - сказал он, приложившись к руке растерянно уставившейся на него девушки, которая тем не менее руки не отдернула. - Имею честь, поручик Ржевский!
- Камилла.
- Очень мило.
Поручик еще раз поцеловал ей пальчики и присел рядом.
- Свято место пусто не бывает. Не правда ли, сударыня?
- Ничего не понимаю, - заговорила она, нервно обмахиваясь веером. - Объясните мне в чем дело, поручик. Куда девался граф?
- Он уже не вернется. У него ponos.
- Какой кошмар!
- А, пустяки. Если не возражаете, я постараюсь вам его заменить.
Она лукаво улыбнулась.
- Вообще-то я не то, что бы... а впрочем, почему бы и нет?..
- Ну и чудесно. Предлагаю начать с шампанского. Держите бокалы, а я пока займусь бутылкой.
- Но я не привыкла пить вино с незнакомыми мужчинами.
- Какой же я незнакомый, сударыня? Меня в Москве каждая собака знает. А вы вдруг - нет? Не может такого быть!
- Я слышала о вас, но...
- Никаких "но", солнышко.
Бесшумно откупорив бутылку, поручик разлил шампанское по бокалам.
- За нашу встречу, - сказал он. - За ваши шелковые плечи... и всё остальное!
Они выпили. Ржевский пожирал Камиллу глазами.
"Как мизинчик оттопыривает, чертовка!" - подумал он и положил ей руку на колено.
- Поручик, вы перепутали, - с улыбкой сказала она, неторопясь допивая свой бокал.
- Что такое?
- Это не подлокотник, а моя нога.
- Да-а? - Ржевский пощупал у себя под рукой. - Пардон, я не подозревал, что у вас такая стройная ножка. Оперся не глядя.
- Что же вы никак не уберете?
- Подлокотник, нога... какая, к черту, разница? - промурлыкал он, целуя ее под ушко.
- Шея, колонна... - с усмешкой передразнила она, прикрывая веером декольте. - Что вам моя шея? Поцеловали бы колонну!
- Колонна холодная, а вы такая горячая...
Он опять тянулся к ней губами.
- Поручик, мы все-таки в театре, - игриво уклонялась она. - Это же храм искусства. Здесь полагается слушать оперу.
- Необязательно. Слышите, как храпят в соседней ложе?
Камилла тихонько засмеялась в кулачок. Поручик снова наполнил бокалы.
- Я хочу выпить за то чувство, от которого хочется петь, - сказал он. - За любовь!
После второго бокала Камиллу неожиданно развязло. И она позволяла Ржевскому целовать себя, сколько душе угодно. Душа поручика была ненасытна.
Нешуточные страсти, кипевшие в их ложе, постепенно стали привлекать внимание публики на противоположной стороне бельэтажа. И вскоре почти все сидевшие там зрители, и думать забыв о представлении, дружно пялили глаза на разбушевавшуюся парочку.
Внезапно под натиском поручика у его дамы выскочила из декольте грудь, и публика ахнула.
Между тем действие на сцене продолжалось, и этот протяжный вздох зрителей артисты отнесли на свой счет. А тенор даже так разволновался, что дал петуха и чуть было не свалился в оркестровую яму.
- Смотрите, на нас показывают пальцем, - говорила Камилла, поспешно пряча грудь обратно.
- Какая невоспитанная публика, - соглашался Ржевский, мешая ей оправить платье. - Что за грудка! Куда вы ее? Ну зачем? Во времена Ренессанса женщины вообще ходили с вырезом до пупа.