Страница 39 из 82
- А если стоит? - судя по горестному тону, такой поворот Марина считала вполне возможным.
- Знаете, на самом деле, это было бы совсем неплохо. Если бы знать, что Поршнева действительно подговорил, нанял или обманул Углянцев, у вас появились бы рычаги давления на него. Все-таки клевета, ложный донос, введение правоохранительных органов в заблуждение - не шуточки, это уголовное дело. Не думаю, что он сильно испугается, но и на рожон, возможно, не полезет. Значит, с ним можно будет договориться на взаимоприемлимых условиях.
- Возможность поторговаться? - Марина поморщилась и покачала головой. - Попробовать надо.
- Если хотите, можете пригласить на разговор меня или любого другого сотрудника агентства, - предложила я.
На этот раз она согласно кивнула, но ответила не слишком вежливым отказом:
- Не думаю, что это имеет смысл. Лучше я сама. И если это действительно Анатоль, я его... я ему покажу! Он еще пожалеет!
Я с сочувствием посмотрела на девушку. Что она может ему показать? Что она может такого сделать, чтобы Углянцев "пожалел"? Да ничего. Допустим, прорвется к нему в офис, устроит скандал. Ну, разобьет пару безделушек в приемной, порвет пару бумажек на столе секретаря. Как максимум, доберется до физиономии самого Углянцева, оставит на ней пару царапин... Хотя нет, не доберется. Охрана вышвырнет ее из офиса гораздо раньше.
В любом случае, я ничем не могу ей помочь - она сама отказалась. Поэтому, оставляя сочувствие за скобками, я продолжила беседу по заранее намеченному плану и задала вопрос о перстне. Задала больше для очистки совести: у всех спрашивают, как перстень мог попасть к Поршневу, значит и у дочери Котельниковой надо спросить. Но Марина заметно смутилась.
- Перстень? А я ничего не знаю. Мама его носила постоянно, а потом, когда папа... ну, в общем, когда он ушел, то мама перстень сняла. Хотела даже выкинуть сгоряча. Хорошо, я рядом была, успела отобрать.
- А потом?
- Что потом? - она старательно отводила взгляд в сторону. - Потом мама сама радовалась, что не выбросила. Глупо - колечко ведь не три рубля стоит. Лучше продать и купить что-нибудь другое: цепочку или серьги. Знаете, я на днях в ювелирке до того миленькие сережечки видела! И цена разумная, всего восемнадцать тысяч. А еще там есть колье, правда оно подороже - придется доплатить...
Марина явно хотела увести разговор в сторону, но я ее прервала:
- Меня больше интересует, куда делось кольцо после того, как вы не дали его выбросить?
Она замолчала, поджала губы и бросила на меня неприязненный взгляд. Посмотрела на свои подрагивающие пальцы, сжала их в кулаки и только потом неохотно ответила:
- Я его положила в шкатулку.
- Вы сами? Или отдали Елене Юрьевне, и уже она его убрала?
- Я положила перстень в мамину шкатулку, - твердо повторила Марина.
Странно. Я прекрасно помню, как Котельникова, не менее уверенно, говорила, что бросила кольцо на прочие украшения, сверху. Сама бросила, не передавая, дочери. И кто из них врет? Или, скажем мягче, ошибается? И почему так занервничала Марина? Красные пятна на щеках, бегающий взгляд, дрожащие пальцы... и все из-за невинного вопроса, кто спрятал колечко в шкатулку? Пусть меня клиентка простит, но мне придется задать ее любимой доченьке еще несколько вопросов.
Увы. С каждым вопросом, лицо Марины каменело все сильнее, ответы становились все короче, а неприязнь ко мне все выразительней. И она стояла на своем: забрала у матери кольцо, убрала в шкатулку и закрыла крышку. Точка. Все, больше она кольца не видела.
Признав свое поражение, я перешла к фотографии. Но Марина, очевидно, исчерпала все запасы стремления к сотрудничеству. На эту тему она разговаривать просто отказалась. Сама она фотографироваться не любит, никаких фотографий дома не держит и увлечением своего бой-френда не интересуется. Да, мама говорила ей про какой-то снимок, но она понятия не имеет, как он попал к бомжу. Не от нее.
Мое скромно высказанное желание встретиться с фотографом-любителем было встречено с почти нескрываемым негодованием. Марина заявила, что она и так за последнюю неделю два раза поругалась со своим другом - как ей это удалось, если она только сегодня вернулась из Москвы, Марина объяснять не стала. Может, милые по телефону бранились? Одним словом, если она натравит на него ищеек (милая девушка так раскипятилась, что выражений не выбирала), то они вообще никогда не помирятся.
Я, конечно, могла объяснить Марине всю нелепость ее поведения, успокоить и, в конце концов, настоять на своем, но мне почему-то стало очень скучно. Наверное, от усталости. Зачем я буду тратить целый час, чтобы привести в чувство вздорную девчонку, если завтра могу позвонить нашей клиентке. И пусть Елена Юрьевна сама адрес и телефон этого парня у своей доченьки выцарапывает. Так что я быстро свернула разговор и начала прощаться. Когда Марина поняла, что я действительно собираюсь уходить, она успокоилась. Не могу сказать, что к ней вернулось хорошее настроение, но на меня она смотрела уже без отвращения. И даже пообещала:
- Я позвоню Саше. Попрошу его поговорить с вами.
- Спасибо. Хотя вы должны понимать, что этот разговор нужен, в первую очередь, не мне. Он нужен вашей маме.
- Маму жалко, - вздохнула Марина. - Отец тоже переживает. Ну и пусть! Так ему и надо. А маму жалко. Нет, правда, знала бы я, кто на нее ментов натравил, сама бы шею свернула!
Я вышла из подъезда и медленно побрела к автобусной остановке. Странная девушка, эта Марина Котельникова. Точнее, ведет себя странно. И это заставляет задуматься. Мне очень не понравилось, как она заикалась и краснела, говоря о перстне. Фотографию фактически вообще обсуждать отказалась. А ведь забрать тайком от матери кольцо из шкатулки для Марины не проблема, с фотографией тоже никаких сложностей. Мотив у нее есть, даже несколько. Марина могла под видом матери встретиться с Поршневым и заказать убийство отца, чтобы заранее решить все проблемы с будущим наследством. Но старинный роман с Углянцевым раскрывает новые перспективы. Как она его называет, Анатоль? А что, если роман с Анатолем вовсе не увял год назад? И Мариночка готова на все, чтобы помочь ему прибрать к рукам родительский бизнес?