Страница 5 из 19
— Уилл? А полностью? Уильям?
— Ну, вообще… Вильгельм, — с неохотой ответил трактирщик, опасливо взглянув на наёмника. — Да, ри́генское имя. А брата моего Вольфгангом звали. И воевал он за Риген. Как его вспомню, так… — в его глазах застыли слёзы. — Ай ладно, чего прошлое ворошить.
Трактирщик отвёл взгляд и взял кувшин. Пока кружка наполнялась тёмно-красной жидкостью, Таринор бросил на стойку два серебряных марена.
— Жаль твоего брата, Уилл. Я не горжусь тем, что делал, и никогда не считал подвигом всю ту грязь, что люди творят на войне. По мне так настоящий подвиг — это остаться на войне человеком. Такое не каждому удаётся.
— Похоже, тебе удалось, раз так говоришь, — печально улыбнулся трактирщик.
— Хотелось бы в это верить, — ответил Таринор и отхлебнул вина. «Чёрный лес» оказался хорошим, неразбавленным.
— А знаешь, — грустно заговорил трактирщик, отодвигая монеты к краю стойки, — Оставь-ка ты деньги себе. Выпей за моего брата. Выпей за всех несчастных, кого забрала война.
Когда кувшин опустел, а похлёбка закончилась, Таринор поблагодарил хозяина и направился к выходу, но тот окликнул его у самой двери.
— Слушай, раз уж ты наёмник, то наверняка от работы не откажешься.
— А у тебя есть, что предложить? Место славное, я бы не прочь здесь задержаться. Хотя бы вышибалой, за порядком следить.
— Нет, вышибала у меня уже есть, он здесь неподалёку, матушку навещает, но дальше по тракту на восток есть деревня углежогов Вороний холм. Слышал, им досаждают гоблины, особенно по весне. Говорят, однажды эта сволочь ушастая у них бочку дёгтя посреди ночи утащила. Вот на кой гоблинам дёготь… Словом, тебе там наверняка найдётся, чем заняться.
Таринор поблагодарил трактирщика и вышел за дверь, едва не ударившись головой о деревянную вывеску с намалёванным белой краской дубом.