Страница 10 из 15
Сначала я чувствовал себя словно не своей тарелке. Словно вор какой-то. Потом постепенно обосновался. Осмотрел богатую библиотеку, в основном труды Ленина. Потом зашел в кухню. Не сдержался, заглянул в холодильник. Кастрюля с супом, сковородка с недоеденной яичницей, маленький кусочек «докторской» колбасы, килька, полбанки соленых помидоров.
Потом перешел в комнату. Как оказалась, она была моей,. Здесь я остановился надолго, решил изучить ее внимательней, чтобы лучше узнать того, в чьем теле я оказался.
Парень увлекался спортом, ходил в кружок путешественников, о чем говорили множественные вырезки из журнала «Вокруг света» на тематику гор и альпинизма — в основном картинки. На полочке плотными рядками стояли книги, исторические и фантастика. На самой верхней полке лежал самый настоящий ледоруб. Я осторожно взял его, примерился. В руке он лежал уверенно, как влито, из чего я сделал вывод, что он определенно принадлежит парню.
Я вернулся в зал, сел у журнального столика. Начал от нечего делать листать один из журналов «Вокруг света». И на третьей странице остановился. Меня словно прошибло током. Там, на черно-белой зернистой фотографии, была запечатлена гора.
Да не простая, а та самая, которую я увидел в своем видении в больнице. Именно на ней, на самой верхушке, если верить мое сну, был некий свет, который мог отправить меня обратно в мое время.
Судорожно сглотнув подступивший ком, я прочитал заметку.
Я стал убеждать себя, что сон — это всего лишь сон, не более. Но не мог успокоиться и все продолжал смотреть на черно-белый снимок, как зачарованный. Если возможно перемещение в пространстве и времени, если существует переселение душ, то почему не может существовать некоего портала на верхушке горы?
Видение ведь об этом и говорило мне.
Нет, бред какой-то! Точно такой же, как возможность переселения душ…
С трудом заставив себя закрыть журнал, я встал. Принялся ходить из угла в угол, словно тигр в клетке.
Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей, я принялся рассматривать корешки книг на полке. Довольно скоро наткнулся на семейный фотоальбом.
А вот это интересно. Стоит полистать, чтобы быть хоть немного в теме. А то проколюсь на первом же вопросе какого-нибудь соседа или одноклассника.
Я принялся листать страницы, внимательно рассматривая фотокарточки. Черно-белые, блеклые, они хранили в себе теплоту и уют. Пленка дорогая, ее ограниченное количество, поэтому каждый кадр дорог, его на какую-нибудь ерунду не разменяешь. Это мы, поколение нынешнее, быстро обесценили кадр, сфотаешь тридцать кадров на какого-нибудь голубя и доволен. А тут… Все вымерено, оставлено на самое важное.
Вот праздничный стол, за которым сидят гости.
Вот мужчина с черной полоской усов и гитарой в руках что-то поет. Вокруг него сидят девушки и парни, кто-то задумчиво слушает, кто-то подпевает. В углу початая бутылка портвейна, огромная, словно огнетушитель, стыдливо спрятанная под столом.
А вот, кажется, и тот парень, в тело которого я попал. Еще совсем юный, стоит с отцом, на улице, возле кряжистого дуба.
Я пролистал альбом и кое-что обнаружил. Начиная с возраста примерно в десять лет, с фотографий пропадал отец. Ушел из семьи? Умер? Сложно было сказать, а фотографии молчали.
Я закрыл альбом, поставил на место.
Снятые при помощи «Зенита» или, может быть, «Смены», фотографии эти были дороги их владельцам. Аккуратно вставленные в уголочки (не вклеенные прямо на лист, чтобы можно было дарить!), они хранили в себе всю память семьи.
На полке также имелся и мой альбом. Его изучить было также важно. Но сделать этого я не успел.
Едва потянул руку, как услышал шорох. Оглянулся.
Почему-то мне вдруг показалось, что кто-то будет стоять прямо у меня за спиной.
Никого.
Я прислушался. Звуки определенно были, но вот откуда они?
Я вышел в коридор. Услышал, как в подъезде тяжело вздыхает лифт. А потом ручка входной двери неожиданно ожила и дернулась.
Черт! Кто это⁈
Ручка вновь дернулась. Кто-то явно хотел попасть ко мне в квартиру. И я понятия не имел кто он.
А потом и вовсе случилось неожиданное — раздался лязг ключей и замок начал крутиться, отпираясь и впуская в мое убежище незнакомца.