Страница 14 из 15
Занималась она этим делом умеренно, исключительно для себя и расчета с помощниками, внимание милиции не привлекала. По тем временам проводили иногда рейды на эту тему – у нее ни разу ничего не нашли.
А вот от мужа спрятать ценный продукт никак не удавалось. Дядя Петя везде огненную воду находил: под печкой, в дровах, в старом колодце, в сарае, в собачьей будке, в погребе среди банок, под кустом, даже в бочке с квашеной капустой.
– Вот же ищейка, нюх прямо как у собаки на это дело, – сокрушалась тетя Надя. – Может, правду говорят: от своего вора ничего нигде не спрячешь.
Каждый раз она ломала голову, куда спрятать очередную банку «захаровки». Однажды пришла ей в голову мысль – занести в сени к соседу. Васильевич жил бобылем, а после смерти матери совсем опустился: пил так, что не понимал, где находится. Дом его пятистенный делился надвое. В одной части жилое помещение, второе служило ему как сени. Пусто, даже пола нормального не было, только черновой, доски – где прибиты, где нет. Дверь всегда открыта.
Тетя Надя подумала, что у соседа муж точно не будет самогонку искать. Не пойдет же он в чужой дом! Да и что там найдешь, если хозяин сам не просыхает?
Как-то Васильевич с утра с ней поздоровался:
– Доброе утро, Надежда! Я в Осиновку на пару дней – старый друг юбилей отмечать будет. Пригляди за домом.
«Вот сейчас и найду местечко» – подумала соседка. Пошла в чужие сени, прямо у порога наступила на доску, которая плохо прибита и легко поднимается. Через недельку, улучив момент, спрятала под ней трехлитровую банку первачка. «Ну вот заимела надежный тайник! Наконец-то!» – с такими мыслями женщина спокойно занялась огородом.
Потекла обычная жизнь. Но, как говорится, недолго музыка играла. В какой-то момент заметила Надежда, что каждый день муж с Васильевичем счастливые ходят, под легкой мухой: и в субботу, и в понедельник, и в четверг с пятницей.
Выбрала момент – встала на рассвете и пошла проверять тайник. Так и есть… А точнее – нет «захаровки».
Васильевич потом рассказал, как дело было:
– Прихожу домой в сильном подпитии. Двери попутал. Стою, значит, прицеливаюсь в замочную скважину, а ключ – так его растак – вырвался из рук и упал в дыру между стеной и полом. Тут я на дверь облокотился, а она открылась. А чтобы достать, пришлось поднять доску…Глазам не поверил: две трехлитровки! Руками пошарил – одна. Зато полная! Поднял, открыл крышку…
Лицо Васильевича, даже тогда, когда он просто воспоминал этот счастливый момент, словами не описать – таланта не хватит.
Нахохотались они с соседом до коликов, у тети Нади даже желание скандалить пропало. Решила она просто больше «захаровки» делать, с запасом, в маленьких тарах, и прятать в разных местах – чтобы сразу все не нашли, супостаты.
Не прожить же в деревне без жидкой валюты, сами знаете!
Взрослый сын
– Ну что, Виталий, ты вырос. Пришло время заботиться о себе самому. Надеюсь, скоро съедешь.
– В смысле?
– В прямом. Ищи квартиру.
– А что случилось?
– Твои двадцать два года случились, вот что. Я в твоем возрасте жила отдельно и воспитывала ребенка. Мне надоело тебя обслуживать, сколько раз говорить. Хочу пожить для себя. Можно уже?
– Мам, я понял. Тебе помощь нужна какая-то? Полку прибить или что?
– Ага, мусор вынести и кружки помыть, – расхохоталась Алина. – Нет, спасибо, сын. Это все я сама могу. А вот ты почему-то не можешь. Просьбы мои не слышишь. Живешь тут как в бесплатной гостинице с прислугой. С меня хватит. Поэтому, будь так добр, найди квартиру и начинай жить самостоятельно. Сколько тебе надо времени?
– Не знаю, не думал об этом.
– Я знаю. Две недели, максимум три, – и тебя здесь нет. Договорились?
Виталик растерянно кивнул и вышел из кухни, забыв заварить себе чай. К такому повороту он был не готов. С чего вдруг он должен уходить из своего дома? Непонятно. Шутит мама, наверное. Обиделась на что-то, а прямо говорить не хочет. Или опять в интернете чего-то насмотрелась.
Да, что-то она в последнее время ворчала, он внимания не обращал. Первый раз, что ли? Она вечно чем-нибудь недовольна. Отметки плохие, колледж бросил, в комнате бардак, друзья стремные, в телефоне сидишь долго, спать ложишься поздно, куришь много, зарабатываешь мало, денег не даешь, только о себе думаешь, пора взрослеть… Стандартный набор.
Но постельное меняла, одежду стирала, комнату убирала, ссобойки в рейс всегда давала, завтраком-ужином кормила, денег не просила. А что ворчала – так все матери ворчат.
Может, завела себе кого? Домой хочет привести? Точно! Ну зачем еще сына из дома гнать? Только ради мужика. Надо будет спросить, найти момент. Если так, то он, Виталик, совсем не против. Даже «за».
«А Наташка как же?» – вспомнил он про сестренку. Ей десять, скоро расцветет невеста. А мать домой чужого мужика притащит? Вряд ли, не похоже на нее. Хотя кто их, этих женщин, знает? Ладно, утро вечера мудренее… Посмотрим, что она завтра скажет. Авось передумает?
Виталик подключил наушники и погрузился в игру.
Утром на столе дымились ароматные сырники, у двери стоял пакет с бутербродами и термосом. Парень облегченно вздохнул – жизнь пошла своим чередом, маму отпустило.
Но вечером мать завела разговор снова. Через день – еще раз. И опять:
– Виталик, тебе пора жить самостоятельно. Я хочу, чтобы съехал, понимаешь?
– А если я не хочу? – отбивался сын. – Это ведь и моя квартира, разве нет?
В конце концов он выдал:
– Меня и тут неплохо кормят.
Зря он это сказал.
Утром встал – завтрака нет, ссобойки нет. С работы пришел – ужина нет. На столе записка: «Виталий, мы с Наташей уехали к дяде Пете. Поливай, пожалуйста, цветы. 25-го заплати коммуналку. Мама».
Внезапно к дяде Пете – это был серьезный ход. Мамин брат жил у моря, они ездили к нему летом несколько раз. Все вместе. Деньги копили. А тут – раз, и уехала.
Неужто он, Виталик, так сильно достал родную мать?
– Думаешь, сработает? – Алина сидела на кухне у подруги Насти, которая пустила их с Наташкой пожить к себе.
Сама собралась в санаторий, а девчонки как раз за котом присмотрят. И Виталика своего великовозрастного уму-разуму научат. Проучат, так сказать. А то катается как сыр в масле, даже на интернет матери денег не дает.
– Поживем – увидим, – ответила Настя. – Не младенец же он, справится. Надо же когда-то начинать жить без розовых очков.
– Ох, не знаю. Он один даже неделю не жил. А тут сразу три.
– Ну, это твоя заслуга. Вот и сидит на твоей шее, сама приучила.
– А как иначе? Ну что мне, трудно приготовить на всех и постирать заодно? Сын ведь, как это я буду продукты делить?
– Нетрудно, Алиночка, нетрудно. Ты ж двужильная, до старости готова его кормить. Ну хоть на продукты деньги надо было просить у него, или интернет пусть бы оплачивал. Комп он себе крутой купил? И телефон?
– В кредит.
– Тем хуже. Хоть копейку он тебе дал? Три года работает! Что-то в дом купил? Или, как малыш, после школы ест, играет и спит?
Алина тяжело вздохнула, глаза заблестели. Настя, увидев слезы, развела руками:
– Та-а-к! Ясно все. Жалко детку… Ты сама-то хочешь, чтобы Виталик съехал, или нет, я не поняла?
– Хочу.
– Ну слава богу, а то я уж подумала, что перегнула палку и зря все это тебе предложила.
– Только хочется, чтобы он сам, понимаешь? Сам уехал, сам предложил, ну или хотя бы спросил – не против ли я? Как твоя Света – уехала учиться и осталась жить в другом городе. Ты же ей никаких условий не ставила? Не по-человечески это: силой детей из дома выставлять. Неправильно.
– Согласна, мне легче было. Зато я и вижу – одна польза им от самостоятельной жизни. Света моя в общаге другим человеком стала за год. Поняла, например, почему суп – самое выгодное блюдо для семьи. А твой Виталик ненаглядный об этом даже не думает. И сколько туалетная бумага с порошком стоит понятия не имеет, зуб даю. Или я не права?