Арестант особых кровей

Глава 5

Тана

Наверное, я была единственным арестантом, который радовался работе на мусорке. Подумаешь, вонь, неудобные перчатки, кучи мусора, которые нужно вручную рассортировать: это все чепуха. Главное, что копошащаяся в отходах, одетая в безразмерный заляпанный костюм, дополненный таким стильным аксессуаром, как уродливая маска на лице, я не могу быть предметом чьих-то мечтаний и желаний. Так ведь? Пожалуйста, пусть будет так, пусть, загнав меня на «пахучие работы», Хальд угомонится!

Витая в мыслях о том, каков предел власти старшего надзирателя, я не заметила, как настало время обеда. Следуя примеру остальных, я сняла с себя защитный костюм, перчатки и маску, и, оставив все это у своего рабочего места — у кучи мусора — пошла к навесу, где можно было взять бутылку воды и тюбик пищевого концентрата.

Как ни странно, никто на меня внимания не обращал, и никто не спрашивал, почему я сюда попала. Проштрафившиеся арестанты, в основном мужчины, упрямо меня игнорировали, и каждый, с кем я случайно встречалась взглядом, спешно отворачивался.

Торопливо выдавив содержимое тюбика в рот, я выпила немного воды и решила пройтись до компостеров; там начинались кусты, переходящие в лес. Разминая руки, я дошла до компостеров и, сморщив нос, решила скорее вернуться: здесь воняет еще сильнее, компостом. Из кустов раздались звуки возни, и я услышала женский голос:

— …Пусти!

— Не верещи, дура, времени мало.

— Охрана! Ох…

Крик девушки был прерван. Кто-то прошипел с угрозой:

— Заткнись, говорю!

Этого было достаточно, чтобы вмешаться. Я влезла в кусты и увидела, как тощий мужик гнет хрупкую, точно молодое деревце, девушку, чтобы повалить на землю.

Сначала я вздрогнула от омерзения.

Потом сердито сдвинула брови.

Затем прицельно, без предупреждения, пнула мужика в зад. Издав удивленное и поэтическое «Какого цвина»? он потерял равновесие и упал вперед, подминая под собой девушку.

Завалил ее-таки! Я схватила его за костюм и рванула вверх, стаскивая с бедняжки; гнев придал мне силы, так что мерзкий сластолюбец издал еще один удивленный возглас и оказался в сторонке, на спине.

— Ты че, оборзела? — неловко пытаясь подняться, прорычал сексуально агрессивный субъект.

— Да, — отчеканила я, и подала руку девушке. Та приняла мою руку, поднялась и поспешила уйти, на ходу собирая распущенные волосы; резинка, наверное, лопнула, или была сорвана в пылу борьбы.

Мужик, получивший под зад, поднялся и вышел за нами, но я даже не прислушивалась к его обвинительному бубнежу; меня интересовала девушка, которая то ли всхлипывала, то ли хихикала. Догнав ее и остановив, я спросила:

— Ты в порядке?

Она откинула волосы назад, бросив попытки собрать их, и я увидела чистое и нежное лицо. Маленький точеный носик, аккуратные красные губы (причем красные безо всякой помады, просто повезло с природным пигментом), огромные, в пол-лица, круглые глаза медово-желтого цвета в оправе густых золотистых ресниц. Волосы тоже роскошные — густые, вьющиеся, соломенного цвета.

Апранка! Среди представителей этой пятой человеческой расы иногда встречаются сказочно красивые люди, вот как эта девушка. Недаром центы, большие любители красоты, часто «заказывают» себе невест из звездной системы Апра.

— Новенькая… — протянула спасенная, и на ее красивом лице появилась усмешка. — Что ж, новенькая, зря ты это сделала.

— Зря? — растерялась я; не то, чтобы мне хотелось благодарности, просто я очень хорошо помню, как она пыталась докричаться до охраны.

— Меня здесь не любят. Или любят — это как посмотреть… — усмехнулась девушка грустно, и пошла дальше, но я остановила ее, преградив путь.

— Постой-ка. Ты громко кричала, тебя должна была услышать охрана. Почему они не отреагировали?

— Наивное создание! Это происходит с их разрешения.

Апранка усмехнулась еще раз, и недружелюбно посмотрела на меня, транслируя всем своим видом: «Оставь меня в покое». Как ни странно, эти колючесть и недружелюбие только расположили меня к ней. Я хотела задать еще один вопрос, но надзиратель возвестил, что обед окончен, и пришлось разойтись по рабочим местам.

Остаток дня я то и дело поглядывала на эту странную красотку. Даже когда она надевала уродливый верхний защитный костюм и маску, все равно что-то в ее облике разительно отличало ее от остальных арестантов. Не будь мои способности заблокированы, я бы уже знала, в чем дело, а так приходилось только строить догадки.

Тип, которого я угостила пинком, мрачно зыркал на меня, но ни он, ни его приятели не только не подошли ко мне, чтобы проучить, но даже слова не сказали. Я пару раз нарочно проходила мимо них, давая возможность как-то отреагировать, но и это не сработало.

Интересно! С каких это пор я неприкосновенная личность? Разве не для того меня сюда отправили, чтобы я скорее сломалась и побежала вымаливать прощение у Хальда?

Под конец дня загадка была решена. Когда смена закончилась, и мы сдали защитные средства и костюмы, я немного замешкалась, проходя у навеса, и уловила обрывок разговора охраны.

— … У девчонки большой минус на балансе. У старшего на нее зуб?

— У старшего на нее стояк.

Охранники рассмеялись, и один предупредил другого:

— За этой красноволосой велено присматривать. Чтобы никто ее и пальцем не тронул.

— Правильно, трогать можно только старшему!

Они снова рассмеялись, а я отошла, чтобы не портить себе настроение.

Вот почему никто со мной не разговаривал — я на мусорке особо оберегаемая особа. Хальд хочет испытать меня трудом, но не хочет, чтобы меня касался кто-то кроме его самого… Если судить по первому дню, «мусорщики» лишены прогулок в парке, нормальных обедов и ужинов, а вместо медитаций в середине дня просто сидят на скамьях и разговаривают, а это не способствует хорошему самочувствию. Ничего, я перетерплю и привыкну.

Не будет же он держать меня здесь вечно? И самое главное: почему он заинтересовался именно мной? В этом поселении есть как минимум две более интересные женщины — привлекательная Марла и кукольно-красивая апранка, которой я сегодня помогла. Хальд не мог не обратить на последнюю внимание.

Вечером я планировала разузнать у Птички Токи, знает ли она о красивой апранке, оказавшейся на мусорке, но усталость после дня без медитаций оказалась сильнее моего желания разобраться в ситуации. Да еще и психолог после ужина невыносимо долго и мучительно нудно расписывал, что любое преступление может быть прощено, если совершивший его раскается. Слушая эти скучнейшие, оторванные от реальности сентенции, я еще сильнее захотела спать.

На следующий день я продолжила наблюдать за апранкой. К ней приставали не только арестанты, к ней цеплялись и охранники. Надзиратель, контролирующий, как мы работаем и как себя ведем, и тот позволил себе ущипнуть ее за подбородок, когда она подошла к нему спросить о чем-то.

И ладно приставания: можно понять, когда красотке не дают прохода. Но девушку выделяли всеми способами, и это было похоже на травлю. Ей не дали сесть на скамье, когда пришло время обеда (хотя места хватило бы), а когда она пошла к столу за бутылкой воды, какой-то прыщавый парень обогнал ее, забрал две оставшиеся бутылки и ушел, демонстративно отпив из каждой. С ней не разговаривали, а некоторые даже плевали ей под ноги, когда она оказывалась рядом.

В чем она провинилась? И провинилась ли?

— …Время! — рявкнул надзиратель, ни имени, ни прозвища которого я пока не знала. — Если не подойдете к кару ровно в полчаса, останетесь без ужина! Концентрат жрать будете! А ну скорее!

Я ускорилась; кажется, не успею. В самом конце смены мне захотелось в туалет, и я потратила драгоценное время, чтобы добежать до него и вернуться.

Быстро на меня посмотрев, будто боясь высмотреть что-то лишнее, надзиратель кивнул и пропустил меня в кар.

А вот апранку не впустил, хотя к кару мы подошли одновременно.