Страница 45 из 50
— Ребенок не может быть придирой, — твердо сказал папа. — Это ты нерасторопный.
Валериан хмыкнул и потащил Адель спать — после долгой дороги ничего большего не хотелось. Спать. Просто спать.
За следующую — предпраздничную — неделю они чуть не утонули в водопаде знакомств и подарков. Прихожане соревновались, одаряя Лютика разноцветными подношениями. Папа выгреб из закромов все вышитые полотенца и старые накидки, маленькая спаленка неумолимо превращалась в тряпочный склад. Лютик успевал всё: собирать дань, украшать елки, бегать в гости в дом Бранта и Эльги, чтобы посмотреть на игрушечную железную дорогу, потрошить коробки с гирляндами в часовне и пробовать выпечку у всей округи.
Папа сиял — даже Эльгу почти не ругал, когда выяснил, что та знакома с Аделью и Лютиком, а ему ничего не рассказала. Продавщица Лиза поймала Валериана возле часовни и ехидно прошипела: «Я же говорила, что чернобурки самые ветреные! Бедной Адели за тобой пришлось долго гоняться, чтобы ты ее выслушал и узнал, что у тебя есть ребеночек. Ничего, теперь не отмашешься, папа тебе сбежать не даст, женит и проследит, чтобы ты вел себя прилично». Валериан так хохотал, что даже отдельной проповеди ей пообещать не успел — получил взбучку от папы и смылся домой, а по пути столкнулся и разговорился с Брантом. Бурый разрывался между конюшней в поместье родителей Эльги и работой в вагонном депо. Уже перешел на полставки, но это мало помогало. Валериан ему посочувствовал, но вникнуть в подробности не успел — к воротам подъехал знакомый автомобиль.
Мерзавец Розальский, спевшийся с вороватым Светозаром, и пытавшийся устроить покушение на его драгоценную персону, явился в гости. Да не просто, а с сыном — что исключало первоначальный план прямо сразу дать Розальскому в ухо, заставляя раскаяться.
Мелкий волчонок в длиннополом зимнем пальто выбрался из машины, пыхтя, вытащил с заднего сиденья цветочный горшок. Маленькая елочка, наряженная крохотными шариками, заманчиво сверкала. Лютик, выглянувший из калитки, прилип взглядом к сияющему сокровищу. Волчонок донес елочку до ворот, поставил на снег, протянул Лютику ладошку и представился:
— Влас Анджеевич Розальский.
— Лютобор, — скромно ответил Лютик и пожал протянутую ладонь.
Влас Анджеевич поднял елку и сообщил:
— Лютобор, это вам и вашему семейству. С наступающим Днем Изгнания Демона Снопа.
— Заносите, — благосклонно кивнул Лютик и широко распахнул калитку.
— А ты подожди, — проговорил Валериан, заступая дорогу Анджею. — На улице пока постоим.
Брант, почуявший, что дело пахнет керосином, быстро сбежал к себе.
— А в чем проблема, я не понял? — нагло спросил Розальский. — Ты как будто не рад меня видеть.
— Забыл чудесный план? По башке, свяжем, увезем. Положим на недельку в подвале.
— Так не дали же! — удивился Анджей. — Ты хуже прокурора! За намерение не судят.
— Я тебе сейчас покажу прокурора! — пообещал Валериан и прыгнул, роняя рослого волка в снег — чтобы исключить весовое преимущество.
Глава 10. Адель. Еловый бор
Глава 10. Адель. Еловый бор
Нельзя сказать, что Адель не видела доброты. Ей помогали — чаще те, от кого не ждала. Но разница в доброте родителей Джерри и отца Валериана была заметна невооруженным глазом. Жрец Мельхор мог помочь даже во вред себе, действовал, думая только о благе спасаемого. Остальные руководствовались собственными интересами, жертвуя нуждающемуся необременительные крохи. Именно поэтому Адель почувствовала себя как замерзающая, внезапно оказавшаяся возле горячей печи — отец Валериана так щедро одарял ее добротой и любовью, не требуя ничего взамен, что ей временами становилось душно. Не хватало глотка ледяного недоверия, заставлявшего держаться в тонусе.
У Лютика таких проблем не было. Он купался в волнах всеобщего обожания, обдирал прихожан, как липку — одних прищепок насобирал полтора ведра, причем ведра тоже были пожертвованные. Адель пыталась протестовать, отбирала и прятала полотенца и скатерти, возвращала хозяевам любые бусы и браслеты не из пластмассы, но ничего не помогало: Лютик снова уходил на обход и возвращался с коробками и ведрами, принося пеструю смесь съедобного с несъедобным — от занавесок до пряников.
Ко Дню Изгнания Демона Снопа они нарядили елку, украсили ее большими шарами и гирляндами из искусственного винограда и осенней листвы с физалисом. Осенние и летние гирлянды были идеей Лютика, распотрошившего подсобные помещения в часовне. Адель его отговаривала, напоминала о том, что на елку вешают именно елочные игрушки, но не смогла превозмочь волеизъявление отца Мельхора. Тот сказал, что ребенку виднее, и этим разрешил все украшательские споры.
Несмотря на предпраздничную суматоху, Адель успела прикупить новых вещей: обувь, три платья, два брючных костюма и несколько комплектов красивого кружевного белья. Побывала в парикмахерской, где ей аккуратно подрезали пряди и придали копне волос благородную форму. А еще они с Валерианом успели сдать документы в ЗАГС и посмотреть три дома. Ни один не подошел, да и цены неприятно удивили — Ключевые Воды стали пользоваться популярностью у северян, земля вздорожала, а за строения из кизяка и палок хотели как за кирпич. А иногда как за черный кирпич ручной работы с обжигом натуральным углем.
Адель хорошо подумала и решила посоветоваться с Эльгой. Та, как-никак, дом построила — пусть и не своими руками — судя по обрывочным разговорам, не теряла связи со знакомыми архитекторами, может быть, и каких-то относительно надежных посредников на рынке жилья знала. Главное было начать разговор и грамотно расспросить. Адель отправилась в дом напротив, оставив Лютика сортировать бусы. Отец Мельхор ушел в часовню на обеденную службу, Валериан где-то шлялся, а Эльга совершенно точно была у себя — Адель видела, как она минут пятнадцать назад закрепляла пушистую мишуру на балконе.
Вопрос, которым ее встретили, удивил.
— Ты из-за Ильзе? — спросила Эльга, комкая пучок «дождика». — Это бесполезно. Мы не изменим решение. Я не усыновляла Айкена, потому что не было необходимости. Когда мы поженились, я не решилась предлагать, а Брант молчал. Позже как-то уже катилось по накатанной, ничего не меняли. Но сейчас я не отступлюсь, даже если Брант начнет колебаться. Так и передай.
Адель заверила Эльгу, что не может никому ничего передать, даже если бы ей за это предлагали большие деньги, и довольно быстро выяснила, что Ильзе попыталась заявить материнские права в связи со следствием и грядущим судом. А Эльга немедленно созвонилась с адвокатами и начала процесс усыновления Айкена, который тормозили предпраздничные дни: все готовились к встрече Нового Года, справки выдавались лениво и неохотно, а суд, без которого было не обойтись, назначили аж на вторую половину января — даже за деньги не нашлось окон в расписании.
Узнав, что Адель интересуется исключительно недвижимостью, Эльга просияла и начала предлагать варианты помощи.
— По готовому жилью ничего не подскажу, есть знакомый, который занимается продажей квартир в новостройках, но, как я понимаю, вам это не подойдет.
— Нет, — покачала головой Адель. — Лютик привык гулять, а я не смогу часами сидеть с ним на детской площадке.
Даже сейчас, зная, что прихожане не причинят Лютику вреда, она не выпускала из поля зрения калитку — благо, окно дома Эльги позволяло вести комфортное наблюдение.
— Ключевые Воды разрастаются, — сказала Эльга. — Поселки, располагавшиеся далеко за городской чертой, сейчас стали окраинами. Основная ценность этих окраин заключается в относительно невысокой стоимости земли — в центре во много раз дороже — и больших участках. Дома, чаще всего, не блещут качеством — проще снести, чем перестроить и благоустроить. Но — очень и очень редко — попадаются жемчужины. Пару недель назад мне показывали фотографии снятого с учета памятника архитектуры. Собственно, дома там не осталось — он сгорел пятнадцать лет назад после удара молнии. Участок выставлен на продажу. Если бы он был в другой стороне — ближе к поместью моих родителей — я бы купила, не раздумывая. Но, увы — это противоположное направление. Хочешь, расскажу подробнее? Я могу посоветовать надежную строительную фирму.