Страница 4 из 12
— Командировка, — развел я руками, поднимаясь со стула. — Придется ускориться, весь график полетел. Но приказы Партии не обсуждаются — надо, значит надо.
— Ты, Сережка, не переживай, — пожимая на прощание руку, успокоил меня Семён Кузьмич. — «Девятка» твою безопасность обеспечит на высшем уровне. Это в Корее… — он поморщился, видимо вспомнив дедов нагоняй, который после покушения просто обязан был состояться.
— Сложный регион, со своей спецификой, — закончил я за него. — Я понимаю, Семен Кузьмич, и в Японию поеду со спокойной душой — идеальной охраны не бывает, но «Девятка» по праву считается лучшей в мире.
— Я ребятам твои слова передам, — пообещал он. — Чтобы соответствовали!
И на этой оптимистичной ноте мы с Вилкой покинули гостеприимную (для меня, не для врагов Родины) Лубянку.
— Понимаешь, что это значит? — по пути домой спросил я Виталину.
— Что скоро в нашей деревне прибавится «дачников»? — догадалась она.
— Верно! — одобрил я. — Из списка! — указал на выбравшегося из государственной (потому что частных пока нету) рюмочной, пошатывающегося от количества выпитого дядьку лет сорока.
Мне уже пятую папку с разыскиваемыми гражданами выдать успели, больше двух сотен опознал и передал куда надо.
Виталина показала в окошко распальцовку, и бравые «дяди» скрутили падшего товарища.
— Никогда не надоест! — улыбнулся я девушке.
— Это ты поэтому товарищу генералу участок рядом с Фурцевским сосватал? — улыбнувшись в ответ, спросила она.
— Поэтому, — подтвердил я. — Их же охранять всех будут, и распылять дачки по разным концам наших земель неудобно с точки зрения расходования «девяткиных» человеко-часов. У нас в стране рационализацию уважают, нужно соответствовать, — вздохнул. — И чего им у нас надо? Я же все равно относительно скоро вглубь страны на генерал-губернаторство перееду.
— Потому что, Сережа, на старой даче Екатерины Алексеевны у нее во дворе насос стоял, воду качать из скважины, — поделилась неожиданным фактом Вилка. — А у нас — централизованное водоснабжение. Ты много деревень видел, где из крана горячая вода течет?
— Кое-где видел, — пожал плечами я. — Но ограниченно — когда котельная есть, от нее иногда близлежащие дома запитывают. Но это я так, для порядка ворчу, по-стариковски, — процитировал Полевого.
Девушка хихикнула и продолжила:
— Канализация тоже не везде есть. У Павла Анатольевича, например, нету — а он генерал-полковник.
— Направление не престижное потому что у него, — предположил я. — Никто не занимался толком.
— Верно, — подтвердила она. — И у нас «не престижное» было. Да вообще никакого не было — колхозы и колхозы, живут как-то да и ладно. А тут ты появился — дороги протянул, электричество, канализацию, воду — словом, образцово-показательную «Потемкинскую деревню» и построил! — мелодично рассмеялась. — Вот ты жалуешься, что уголовщины много…
— Жалуюсь, — поддакнул я.
— Но в других населенных пунктах с соразмерным населением преступность выше в разы! — выдала она удивительный факт.
— Равняться нужно на идеал, а не почивать на лаврах, став чуть лучше окружающих, — оправдал я свое пренебрежение статистикой.
— Это понятно, — отмахнулась она. — У нас воровать смысла не осталось — меньше двух сотен никто не получает, в магазинах чего только не найти… Знал, что к нам москвичи отовариваться ездят?
— Знал, — хохотнул я. — Кооперативную продукцию в основном такие вот «туристы» и разбирают.
— Поэтому удивляться здесь нечему — это в твоих глазах у нас там деревня с нюансами, а для окружающих — какая-то ожившая утопия. И от Москвы близко — сорок минут с нынешней-то дорогой. Уверена, часть будущих «дачников» в «Потемкине» почти на ПМЖ останутся.
— Хорошо, что с Дальним Востоком у них так не получится, — в предвкушении будущих свершений с улыбкой потянулся я. — Ля какая! — указал на припаркованный у кооперативного ресторана «Мерседес».
— Любовь Петровны Орловой автомобиль, — узнала машину Виталина. — А вот и она сама, — замедлившись, дала мне посмотреть, как пожилая когда-то главная актриса СССР, общаясь со спутниками, вышла из ресторана и прошествовала к автомобилю.
Стремительно начинающийся дождик заставил свиту развернуть над актрисой купол из зонтиков, ну а мы поехали дальше.
— Высоцкий, говорят, тоже себе скоро «Мерседес» притащит, — поделился я слухами. — Нет бы валюту на что-то хорошее потратить.
Но лучше так чем морфинизмом увлекаться.
— Любовь Петровне подарили, — заступилась за Орлову Виталина.
— Да я не о ней, — отмахнулся я.
— Потому что женщина? — осуждающе посмотрела на меня девушка.
— Трудно быть шовинистом, когда вокруг одни подкаблучники, а собственная невеста в любой момент может шею свернуть, — отмазался я. — Не о ней — потому что подарили! Да фигня, это все — только начало, скоро забогатевшие кооператоры начнут пороги обивать на тему доставки в СССР автомобилей так называемого представительского класса. Законом же предусмотрена возможность получения валюты, если твоя продукция на экспорт за Занавес идет. На руки не дают, но отоваривать можно. А еще я недавно товарища Щелокова отговорил для МВД «Мерсы» закупить. Совсем охренели — высшие государственные должностные лица просто обязаны ездить на изделиях отечественного автопрома, иначе становится странно — почему царевы люди на импорте гоняют, а народу нельзя? — хохотнул. — Так он в свою «Волгу» один хрен движок немецкий запихал и салон «прокачал» — кожа с красным деревом и инкрустированный драгоценными камнями набалдашник на рукоятке переключения скоростей.
— Сибарит, — осуждающе вздохнула Вилка.
— Колхозник в хреновом смысле, — поправил я. — Это когда из «грязи в князи» по пути потеряв часть самоконтроля. Он же важная обезьяна, так почему никто об этом не знает? Непорядок! Ох и пойдет скоро ржака на тему миллионеров-кооператоров. Я уже анекдоты и некоторые ловушки народу на потеху приготовил.
— Например? — захотела она подробностей.
— Например в телевизор придет специально подпущенный товарищ, которого мы оденем в пиджак удивительного малинового цвета. Размер понтов имаджинируешь?
— Имаджинирую! — заржала Вилка. — А анекдоты?
— Один кооператор хвастается другому: «Вчера крутой подарок жене на день рождения купил — яйца Фаберже, причем сразу оба».
Заметив у станции метро сидящую за укрытым тентом прилавком с пирожками знакомую фигуру, прервал смех девушки просьбой:
— Давай с той дамой поговорим.
— Знаешь ее? — послушно замедляясь и поворачивая, спросила она.
— Мария Ивановна, моя бывшая учительница русского и литературы, — кивнул я. — Уволена из-за любви к повести покойного Солженицына.
— Всем не поможешь, Сережа, — выдала дельный совет Вилка.
— Всем и не пытаюсь, — отмахнулся я. — Но конкретно здесь возможность есть, и я ей воспользуюсь.
Покинули автомобиль, укрылись зонтиками и подошли.
— Здравствуйте, Мария Ивановна! — поздоровался я с пожилой бывшей учительницей, слепо глядящей куда-то внутрь себя.
Прямо жалко — словно постарела лет на двадцать. Но это нет — просто в платочке и с шалью на плечах все старше выглядят.
— Ой! — в глазах мелькнуло узнавание, морщинки на улыбнувшемся лице немного разгладились. — Здравствуй, Сереженька! Как вырос-то!
— Почти сто семьдесят сантиметров, — похвастался я. — А у вас как дела?
— Да я что, я не жалуюсь, — отвела она взгляд. — Вот, работу нашла, к пенсии прибавка, внукам на подарки хватает.
Горло неприятно запершило, и это — не от простуды.
— А это у вас кооператив? — спросил я.
— Кооператив, — подтвердила она.
— Мария Ивановна, врать нехорошо, — мягко заметил я. — Вы же нас этому сами учили.
Шмыгнув носом, она подняла на меня начавшие увлажняться глаза:
— Честная я, Сережа! И врать не умею, и обсчитывать не умею! Каждый раз недостача, из получки высчитывают! — достав из кармана платочек, промокнула глаза. — Ну и ладно — мне и полтинника за глаза, я старая, мне уже ничего не нужно. На конфеты внучатам есть — и слава богу. Мне человеком остаться важнее — всю жизнь честно жила, честной и помру! Прости меня, дуру старую, — высморкавшись, убрала платочек и мягко улыбнулась. — Ты пирожков хотел? Тебе каких? — встав со стула, засуетилась. — Эти вот с яблоками, эти — с повидлом, эти — с капустой, а тут — с сосисками и картошкой.