Страница 5 из 7
Спустя четыре месяца после рождения Лили провели открытую операцию на сердце.
Помню, как страшно мне было отдавать ее в руки врачей, однако в глубине души я знала, что с ней все будет хорошо: мы слишком через многое прошли, чтобы так быстро завершить свой путь. К нашей огромной радости и невероятному облегчению, Лили перенесла операцию без осложнений и скоро вернулась домой.
Эта крошка показала себя настоящим бойцом. Она продемонстрировала, насколько сильной может быть. Я никогда не переставала удивляться, глядя, как стойко Лили переносит всевозможные уколы и хирургические вмешательства.
Моя дочь – словно путеводная звезда. Она привела меня к тем, кого без нее я никогда бы не встретила. Научила «замедляться», по-настоящему наслаждаться каждым днем и радоваться даже маленьким достижениям. Она показала, что любая жизнь стоит того, чтобы ее прожить, и что каждый из нас, независимо от диагноза, является полноценным и совершенными.
Лили демонстрировала такую храбрость, настойчивость и силу, которой могли бы позавидовать многие взрослые. Ее искренняя улыбка даже самый плохой день могла сделать прекрасным. Благодаря моей дочери я обрела цель. Ради нее я хочу быть лучшей на свете мамой.
Настанет день, когда она спросит меня:
– Ты хотела бы, чтобы я родилась без синдрома Дауна?
И тогда я объясню ей, что никогда не пожелала бы, чтобы она была кем-то другим. Ведь Бог услышал мои молитвы и создал ее именно такой. Моя Лили – один из величайших подарков, которые я когда-либо получала.
Том Шварц
Все, что мне нужно
Врачи прикасаются к чужой жизни каждый день и дают этим жизням коснуться своей собственной.
Последние восемь лет я работаю дежурным медбратом в службе паллиативной помощи. Моя работа заключается в том, чтобы приезжать домой к пациентам, когда их болезнь выходит из-под контроля. Или когда человек, ухаживающий за ними, нуждается в эмоциональной и практической поддержке. Чаще всего мне приходится не столько консультировать растерянных родственников, сколько засучив рукава делать все самому.
Мне шестьдесят шесть. В моем случае это утверждение звучит как «Господи, до чего я устал!». Никто не должен пробуждаться от мирного сна в три часа ночи. Между собой мы называем это время «свинцовыми часами». Я действительно чувствую себя придавленным тяжелой плитой, когда пытаюсь рассчитать нужную дозировку лекарства в 2:37.
Родственники моих пациентов уверены, что я святой. Я скромничаю и отвечаю, что делаю все это исключительно ради денег – миллиона долларов в год, после чего мы все начинаем понимающе смеяться.
Больше всего на свете я люблю возвращаться домой на рассвете, когда на дороге еще нет ни души, кроме медленно проезжающих патрульных и разносчиков из хлебных фургонов. Я знаю, что мои пациенты спокойно спят, а это и есть самое лучшее и счастливое завершение ночной смены.
Однако бывают и плохие времена: ночи, после которых я невозможно измотан. Обычно они связаны с пациентами, страдающими от неутихающей боли или мучительной тошноты. Такие визиты высасывают из меня всю мою доброжелательность.
Однажды прошлой зимой в моем доме раздался поздний звонок. «Я не знаю, что с ним, но мне кажется, что-то не так. Видите ли, у моего мужа рак. Не могли бы вы приехать, чтобы осмотреть его и сказать, что я могу сделать, чтобы ему было комфортно?»
Натягивая на себя многочисленные слои зимней одежды, я осознавал, что быстро вернуться в свою теплую постель не получится.
Мокрый снег стучал по окнам. Мне понадобилось целых десять минут, чтобы очистить лобовое стекло машины. Двигатель никак не мог полностью прогреться и раздраженно ворчал. Асфальт был прикрыт десятью сантиметрами свежего рыхлого снега. Поездка к дому пациента превратилась в напряженное часовое скольжение по ледяным проселочным дорогам.
С каждым поворотом я злился все сильнее. Неужели трудно было просто проявить сочувствие по телефону и успокоить эту пожилую даму, оставаясь при этом дома, в полной безопасности и комфорте?
Моим пунктом назначения оказался двухсотлетний фермерский дом, внешний вид которого вполне соответствовал возрасту. Было понятно, что подъездную дорогу не убирали еще с предыдущей бури, а на задней лестнице выросла горка нетронутого снега. Мое плохое настроение достигло наивысшей точки, когда я постучал в дверь прихожей и не получил никакого ответа. Я постучал во второй раз, затем в третий. Я ошибся домом?
Наконец застучали защелки и дверь распахнулась. На случай внезапного порыва ветра женщина удерживала створки тонкими жилистыми руками. «Входите, входите! – воскликнула она. – Не снимайте ботинки, просто заходите внутрь! Печь, кажется, не работает, но я разожгла камин в гостиной, чтобы согреть Джорджа. Боже мой, вы просто ангел, что вышли к нам в такую погоду!»
Джордж дремал в потрепанном кресле возле огня. Слабые отсветы пламени освещали недопитую чашку чая и пластиковый стаканчик с ванильным пудингом, стоящий рядом с ним на стуле.
– Теперь он вообще не просыпается, даже для того, чтобы проглотить свое лекарство, – сообщила женщина.
Неровное дыхание Джорджа вырывалось из-под груды одеял.
– Хотите чашечку чая, чтобы согреться? – спросила его жена, и теплые интонации ее голоса заставили меня вздрогнуть.
Пока восьмидесятилетняя хозяйка возилась на кухне, я убрал чашку и пудинг и присел на стул так тихо, как только мог. Осторожно скользнув рукой под одеяло, я нащупал слабый нитевидный пульс под прохладной, тонкой как пергамент кожей больного.
Раздражение улеглось. Я подумал о жене, которая будет ждать меня на рассвете со свежесваренным кофе. О новой крыше нашего отреставрированного дома и о печи, которая никогда не подводила. Я ощутил здоровый ритм собственного пульса и свои сильные легкие, которые еще пару минут назад создавали белые облака пара, пока я пробирался через заснеженные сугробы. Я мысленно похвалил надежность своей машины и вспомнил о соседях, которые, скорее всего, расчистят для меня к утру нашу подъездную аллею.
Я думал о своей работе: она дает мне возможность оплачивать ипотеку и колледж детям и обеспечивает меня чаем на миллион долларов и невероятной благодарностью незнакомых людей.
«Большое вам спасибо, что приехали. Вы просто ангел, – вновь сказала жена пациента. Она протянула мне горячую чашку, и ее глаза наполнились слезами. – Хотите сахара или молока?»
Нет, подумалось мне. У меня уже есть все, о чем я только мог просить.
Кэт Коколиас
Благодаря социальным сетям
Семья – это не просто важная вещь. Это – все.
Поначалу социальные сети были мне совершенно неинтересны: я всегда предпочитала общаться с людьми лично. Даже когда моя подруга Карен, каждое воскресенье звонившая мне из Манхэттена, долго и с многочисленными подробностями рассказывала, как обстоят дела у моих внуков и каких-либо наших общих знакомых, которых она добавила в друзья, я не поддавалась. «Похоже, Сара отлично провела время на экскурсии. Если бы ты завела аккаунт, то сама могла бы это увидеть, – создавала интригу Карен. – А еще ты никогда не догадаешься, кого я нашла в этой социальной сети: наших одноклассников из старшей школы Лансингбург!»
Я отвечала, что все это здорово, но, наверное, просто не для меня. Кроме того, нет нужды создавать аккаунт, если я и так узнаю все новости от Карен.
Однажды моя десятилетняя внучка Сара показала мне свою страничку в социальных сетях и объяснила, как загружать фотографии. «Видишь, это просто», – сказала она и пообещала помочь мне выбрать фотографию для личного профиля.
Соблазн был велик, но и на этот раз я удержалась. Наконец однажды ночью в моей квартире раздался телефонный звонок. «Представляешь, я нашел Тедди! – вопил в трубку мой брат. – То есть Тедди нашел меня!»