Страница 3 из 7
Закрывая за собой дверь кабинета, я просто сияла от восторга и благодарности. Какое это все-таки счастье – становиться старше, иметь седые волосы и морщинки! Они – доказательство того, что мы живы, наш бесценный опыт, следы разочарований и побед. Каждый прожитый день оставляет на наших лицах свой след. Сотри его – и не найдешь дорогу назад.
Джоди Э. Лебел
Идеальный дом
Будьте благодарны за дом, в котором живете. Все, в чем вы нуждаетесь в данный момент, у вас уже есть.
Некоторое время назад я жила в Спрингфилде, штат Массачусетс. Мой дом на улице Честнат был со всех сторон окружен шикарными особняками. Не могу сказать, что испытывала восторг от такого близкого соседства. Впрочем, обитатели особняков были милыми людьми, рядом располагались кафе, рынок и цветочные магазины, на моем крыльце стояли кашпо с геранью, а на широких подоконниках – горшочки с травами. У меня имелся собственный чердак, а также подвал, где я держала велосипед. Разве можно было желать чего-нибудь еще?
Между тем повод для недовольства всегда находился. Мебель казалась мне неудобной, цвет стен – неподходящим, а старые батареи мозолили глаза. Я листала журналы по дизайну и декору интерьера в поисках идей, надеясь, что еще одна диванная подушка или очередной журнальный столик смогут сделать меня счастливой. Разумеется, этого никогда не происходило. Я постоянно хотела чего-то большего. Чего именно – неизвестно, но унять это чувство мне не удавалось.
Однажды в моей жизни случилось нечто странное: вещи стали пропадать буквально у меня из-под носа. К примеру, я была уверена, что в холодильнике имеется банка тунца, однако, начав делать салат, обнаружила, что никакого тунца нет. Холодная мясная нарезка тоже исчезла, а ведь я могла поклясться, что не ела ее. Все это привело меня в замешательство. Может, я настолько погружена в свои мысли, что перекусываю, даже не замечая этого?
Помню, как в один из дней стояла у открытой дверцы холодильника и смотрела на пустую полку. Я была убеждена, что нахожусь в своем уме и не имею склонности к сомнамбулизму. Тем более необъяснимым было исчезновение синего контейнера с остатками вчерашнего ужина.
Тогда я взяла лист бумаги и составила список своих потерь. Из того, что я могла вспомнить, за последнюю неделю я лишилась нескольких яблок, сыра, банки газировки и нескольких ломтиков хлеба. И это не считая упомянутого уже тунца. Кроме меня, в квартире жила только кошка по имени Чмоки. Но она весила всего четыре килограмма и просто физически не могла все это съесть. Может, у меня завелись мыши? Или крыса со сверхспособностью открывать холодильник? Енот? На моей кухне что-то явно происходило, но я никак не могла в этом разобраться.
Продолжая размышлять, я открыла кухонное окно. Какое-то движение привлекло мое внимание: сосед напротив пытался не пустить домой своего огромного пса с грязными лапами. Это была забавная битва, которую сосед все-таки проиграл. Я посмотрела на тянущиеся вверх по ступенькам мокрые следы. План действий молниеносно сложился в моей голове.
Тем же вечером я посыпала пол на кухне мукой – теперь я распознаю своего гостя по отпечаткам. Знание – это сила. Я легла спать, довольная собой.
Наутро, едва проснувшись, я побежала вниз. Картины, одна другой ярче, вихрем проносились в моем воображении. Однако, ступив на порог кухни, я резко остановилась и издала изумленный вздох: следы были человеческие, и все они вели к двери подвала.
Я застыла на месте. Все это слишком сильно напоминало сцены из старых фильмов ужасов. Ведь подвал – это место, где всегда прячется убийца.
На цыпочках я прошла по полу, усыпанному мукой, и приложила ухо к старой деревянной двери. Ничего. Я толкнула створку: «Есть кто-нибудь?» Мой голос дрожал от напряжения. «Кто там?» Тишина. «Я звоню в полицию». Ни звука. До сих пор помню, как встали дыбом волосы на моих руках.
Я щелкнула выключателем и начала тихонько спускаться, готовая при малейшем звуке отпрянуть назад, однако подвал был маленьким, и уже тогда я ясно видела, что в нем никто не прячется. Следы призрака тянулись по полу и вели наверх, по ступенькам, прямо к дверце люка. Я выглянула наружу. Все было в порядке, за исключением того факта, что мой замок заржавел и висел на одном винте. Мучные следы пересекали переулок и скрывались за стенкой мусорного контейнера, принадлежащего соседнему участку. Я медленно подошла к нему. Сердце громко стучало в ушах. Все было спокойно: щебетали птицы, где-то лаяла собака. Собрав всю свою храбрость, я заглянула за угол.
Первое, что представилось моему взору, была импровизированная палатка, сооруженная из пластиковых пакетов, кусков картона и рваных футболок. У входа в палатку располагалось жалкое подобие подстилки, рядом на палке висела женская одежда. Держась на расстоянии, я могла разглядеть лишь несколько вещей: кружку, дезодорант, какую-то посуду. Здесь же лежал мой синий пластиковый контейнер. В этот момент внутри у меня что-то оборвалось. Я начала плакать.
Сколько раз я оставляла свой ноутбук на кухонном столе? А телефон? Или часы? Но никто к ним не прикоснулся.
Всю весну и лето я каждый вечер вешала на ручку люка сумку с большим сэндвичем, фруктами и пакетом шоколадного молока. Я так никогда и не увидела ту женщину, хотя содержимое сумки она забирала. Поздней осенью она ушла – ее «лагерь» был заброшен, а мой сэндвич остался нетронутым и по-прежнему висел на двери люка.
Между тем я сама не заметила, как перестала искать недостатки в своей жизни. Полная смирения и благодарности, я больше не жаждала удовлетворения в обладании чем-то материальным. Я оставила мысли о том, насколько идеален мир вокруг меня, и, неожиданно для самой себя, обрела внутренний покой, который поддерживает меня уже много лет.
Ричард Вайнман
Спасибо аварии, разрушившей мою жизнь
Найди благо и восхваляй его.
Январь 2005 года оказался для всех нас переломным. Меньше всего на свете мне хотелось бы сейчас говорить каламбуры, однако так оно и было – в самом что ни на есть прямом смысле этого слова.
Почти сразу после окончания рождественских каникул я перевез свою жену Джинни в медицинский центр для пациентов с болезнью Альцгеймера. Предыдущие семь лет я пытался ухаживать за ней дома, и этот опыт истощил меня. Раньше я совершенно не разбирался в транквилизаторах и психотропных препаратах, но теперь знал о них все. Болезнь Джинни прогрессировала – шаг за шагом моя жена спускалась в кромешную тьму деменции. Наш почти шестидесятилетний брак подошел к концу.
Еще неделю спустя мой минивэн «Одиссей» столкнулся с цементовозом. Водитель грузовика выжил. Но моя машина превратилась в груду металлолома с огромной зияющей дырой в передней части. Руль и детали приборной панели болтались на том месте, где еще недавно была водительская дверь. Виниловые сиденья, пружины и провода свисали с шасси, которое напоминало швейцарский сыр. Я был пристегнут ремнем безопасности и, возможно, только поэтому и выжил. Однако, чтобы вытащить меня, спасателям пришлось разрезать машину. Что и говорить, хватило одного месяца, чтобы моя жизнь потерпела крушение.
Все, что только можно сломать, разбить или порвать, было порвано и разбито. Мышцы потеряли свои целостную структуру, сухожилия и связки разбросало где-то под кожей. И все же нечеловеческими усилиями врачей из травматологического отделения Орегонского медицинского университета мое тело было восстановлено. Чувство благодарности? Ну да, я выжил и теперь был почти цел, чем и заслужил среди медсестер реанимации прозвище Шалтай-Болтай. Однако не могу сказать, что я чувствовал великую благодарность за это – лишь надеялся, что начавшийся катастрофой год все же станет годом возрождения и обновления.
К счастью, моя голова не нуждалась в ремонте. Единственной видимой травмой была двухсантиметровая вмятина на моем лбу от подушки безопасности. С остальным пришлось повозиться.