Страница 47 из 54
Всемилостивейший аллах! Что же могло случиться с Гулямом? Старая женщина приложила руку к сердцу. Ей казалось, что оно вот-вот выпрыгнет. Бабушка хотела бежать навстречу мальчикам, но не смогла. Ноги стали как ватные и не слушались.
Мальчики тоже, видимо, заметили бабушку. Гулям махнул рукой и крикнул что-то неясное, но, наверное, ободряющее.
Собравшись с силами, бабушка Дилинор шагнула за калитку и почти побежала навстречу внуку. Она сразу увидела бледное лицо и окровавленную ногу.
Мальчики остановились, и бабушка, охнув, опустилась на колени, приложила к ране сухую ладонь. Нога была горячая, как уголь в тонуре.
— Я играл в футбол, бабушка, я просто разбил палец об острый камень, — говорил Гулям торопливо, и друзья поддакивали ему. — Тут нет ничего серьёзного. Всё пройдёт…
Но лицо старухи было по-прежнему неподвижным и озабоченным.
— Я не знаю, как и помочь тебе, — проговорила она чуть слышно, пытаясь приподняться и снова опускаясь в придорожную пыль.
Но тут ребята подхватили её, повели вперёд к дому. Она открыла дверь, пропуская товарищей своего внука, и ребята осторожно положили Гуляма на груду мягких одеял в бабушкиной комнате.
— Ногу надо положить выше головы, — суетился «специалист» Джабар, — а ранку облить йодом или перекисью водорода.
— Откуда я возьму йод? — печально сказала бабушка. — Ещё позавчера была целая бутылочка, но Гулям делал какой-то опыт и вылил всё в арык.
— Тогда я сбегаю домой, у нас есть перекись водорода. Я сейчас. — И Джабар стремительно вылетел за дверь.
Он вернулся с бутылочкой и с чистым бинтом. Бабушка вылила перекись водорода на больную ногу Гуляма, и тот тихонько охнул: ранку обожгло как огнём. Потом бабушка завязала ногу бинтом и поставила на стол чайник холодного зелёного чая, пиалы и целое блюдо кишмиша.
Напившись чаю, все поблагодарили бабушку Дилинор, поклонились ей и один за другим выскользнули во двор.
А ночью Гуляму стало очень плохо. Он метался на мягких одеялах, и ему казалось, что вокруг ворочаются тяжёлые камни, что они то и дело обрушиваются ему на голову, сдавливают тело. Он глухо стонал, переворачивался, и от каждого движения всё сильнее и сильнее болела нога. Не помогли ни перекись водорода, ни тугая повязка. Бабушка с тревогой откинула одеяло и едва не вскрикнула: нога была красная почти до колена, она стала толстой, словно бревно.
Бабушке не хотелось будить невестку: Сайрам вчера пришла так поздно и очень устала. А сын опять, конечно, там в своей бригаде и даже не знает, какая беда приключилась с Гулямом. Бабушка вышла за дверь, подошла к арыку, намочила платок в холодной воде и, вернувшись, приложила его к пылающей голове внука. Потом накинула тяжёлую чёрную шаль и тихонько затворила дверь. Гулям не слышал, как ушла бабушка. Он продолжал метаться. Тяжёлое забытьё не оставляло его. Проснулся он, ощутив на больной ноге что-то прохладное, нежное.
— Спи, внучек, — шептала бабушка. — Я нашла тебе лекарство.
Какое чудесное лекарство разыскала бабушка Дилинор!
На третий день к вечеру рана почти перестала болеть, и Гулям на одной ноге прискакал к окну, под которым собрались обрадованные друзья.
Как раз в это время вернулся молодой врач кишлачного медпункта, ученик Ивана Ивановича. Он осмотрел ногу Гуляма и сказал весело:
— Ай да бабушка Дилинор! Беру её в свои помощники.
Бабушки Дилинор в это время не было дома, и врач спросил Гуляма:
— Это лекарство, конечно, из её знаменитого сундучка, куда она собирает разные травы?
— Это лекарство не из сундучка, — неожиданно отрезал Джабар.
Все замолчали и уставились на него.
— Сегодня, когда я шёл сюда, — кричал Джабар, — я видел ишана! Рыжего Шакала. Ему навстречу шла твоя бабушка, Гулям. Я своими глазами видел, как она упала прямо в пыль и говорила: «Благодарю тебя, посланник аллаха. Твоё святое лекарство исцелило не только моего внука, но и моё израненное сердце. Как только стемнеет, я принесу к мазару лучшего баранчика». Тут она наклонилась и начала хватать ладонями землю из-под грязных ног Шакала и обсыпать ею лицо и волосы.
— Значит, она вылечила меня лекарством Шакала? — пробормотал Гулям.
Дверь отворилась. Вошли учитель и доктор. Иван Иванович поздоровался со всеми.
— Вот приехал познакомиться с исцелителем из мазара, — сказал он весело. — Бобо привёз меня сюда посмотреть на нового доктора.
Заветная книга Шакала
Сабир кинулся навстречу доктору. Глаза его горели. Непослушный вихор падал, как всегда, когда он волновался, на лоб.
— А мы достали книгу! — закричал он. — Заветную книгу Шакала. Он её из рук не выпускает. Давно хотели взять, да всё не удавалось. А тут он положил её на траву и отошёл к хаузу, вот мы её и унесли.
Сабир протянул доктору толстенную книгу.
Иван Иванович открыл её, перелистал.
— Интересно, — сказал он. — Переплёт молитвенника, а внутри медицинский справочник. Тут и самые различные рецепты даны.
— Мы так и думали, — сказал Сабир.
— Он, наверное, лечит по этой книге, — сказал Гулям. — Только где он берёт лекарства?
Доктор пожал плечами, улыбнулся.
— Думаю, что просто покупает их в аптеке. Впрочем, мы сами скоро всё от него узнаем.
Он кивнул учителю. Видимо, они уже обо всём договорились, потому что Бобо Расулов утвердительно качнул головой.
— Проводите нас к мазару, — сказал Гуляму и Сабиру доктор. — Сейчас разберёмся.
— Пошли, ребята, — начал было Гулям.
Но учитель положил ему руку на плечо.
— Пусть ребята подождут здесь. Мы пойдём вчетвером. — Нет, — добавил он, — впятером.
Впятером? Кто же пятый? Друзья переглянулись, но не решились спросить.
— Сами увидим, кто пятый, — шепнул Сабир, и Гулям кивнул.
По тропке поднимались вчетвером. И вдруг из-за куста выступил начальник городской милиции, тот самый, который обещал секретарю райкома разыскать Карима.
Ребята знали его. Он не раз проводил с ними военные игры.
Кивнув школьникам, он зашагал последним. И хотя на нём были толстые сапоги, ступал бесшумно, точно снежный барс. Ни один камешек, ни одна веточка не хрустнули под его ногами.
У мазара Рыжий Шакал и второй ишан ели жареную рыбу. Третий служитель вытаскивал живую рыбу из хауза.
Гулям стиснул руку Сабиру:
— Вот как. А ведь они говорили верующим, что это священная рыба и есть её нельзя.
— Привет святым отцам! — сказал доктор на чистом таджикском языке.
Рыжий Шакал вскочил, и недоеденный кусок упал из его рук.
Гулям насторожился. Сейчас он закричит, начнёт сыпать проклятьями. Но ничего подобного. Под взглядом доктора Шакал всё ниже опускал лохматую голову.
— А ну-ка взгляни на меня. Это не ты ли лежал в прошлом году в больнице? Значит, ты только других лечишь святыми лекарствами? А сам предпочитаешь, чтобы за тобой ухаживали бесплатно кафиры — неверные, как я?!
Гулям повернулся к Сабиру, который, вытаращив глаза, слушал этот удивительный разговор. Вот это да! Ну и Иван Иванович!
— Какими лекарствами ты лечишь? Покажи! — сердито сказал доктор.
— Хорошими, не вредными, — засуетился испуганный Шакал. — Сейчас… — и нырнул в мазар.
Он кинулся к двери мазара, открыл её и исчез.
Учитель вошёл следом. А за ним шагнул в открытую дверь служитель-повар, который тогда на молении варил шурпу.
Гулям невольно обратил внимание на его бледное лицо, на безмолвно шевелящиеся губы.
Торопясь, Шакал начал вытаскивать из могилы ящички, мешочки, коробочки. Он выбрасывал всё это в полуоткрытую дверь, приговаривая в отчаянии:
— Это аспирин. Это антибиотики! А это…
Доктор поднимал с земли лекарства, осматривал их и снова аккуратно складывал в мешочки и ящички.