Страница 41 из 54
— Там, на горе, есть такой старый домишко, а рядом ореховое дерево… — начал увлечённо рассказывать Гулям. — Мы с Сабиром и Хамидом залезли на дерево и долго-долго трясли. А потом кинулись вниз, и каждый старался собрать орехов побольше. Но они клали их в карманы, а я снял майку, и вот…
Бабушка выпустила орехи из рук, и они попадали вниз, прямо в арык.
— Что ты делаешь? — растерялся Гулям.
Но бабушка, побледнев, всё кидала и кидала орехи в арык, и глаза её, неподвижные, испуганные, следили, как мчатся по мутной воде тёмно-коричневые шарики.
— Грех мне, великий аллах, — шептала она, не замечая больше ничего вокруг, — великий грех! Этот неразумный нарвал орехи у мазара. Великий аллах, помилуй его!..
Она опустилась на колени, принялась хватать в ладони, сложенные лодочкой, горсти земли и осыпать ею лицо, волосы…
Гулям очень испугался. Что ж такое приключилось с бабушкой? Неужели она сходит с ума?
Он кинулся к ней, обнял за плечи и чуть не плача говорил:
— Опомнись! Что с тобой? Какой ещё мазар?..
Крупные слёзы текли по лицу Дилинор. Она схватила внука за загорелые поцарапанные руки и шептала:
— Это не просто дом. Это мазар! Могила святого! Горе мне, что я не сказала тебе о нём раньше. Но мы, старики, не хотели, чтобы вы узнали об этой могиле. Мы старались, чтобы никто из вас не ходил туда. Мазар так надёжно спрятан в лесу. И я мечтала, что ты пойдёшь туда только со мной, если снова придёт день благословения, если снова придут на вершину святые люди — ишаны, муллы, шейхи, служители аллаха, как приходили они однажды, когда мне было ещё меньше лет, чем тебе, внучек. Святые, похороненные в мазарах, исцеляют людей, — продолжала бабушка, — и мы, старики, оберегаем места, где они похоронены. Нельзя, слышишь ли, внучек, нельзя брать ничего, что растёт или водится у мазара. Нельзя рвать орехи и цветы и ловить рыбу в хаузе. Рыба в нём священна. И нельзя убивать горную лань или горного козла, которые пасутся на вершине. Тот, кто возьмёт что-нибудь у мазара, будет наказан святым…
Гулям слушал бабушку не прерывая. Ему не хотелось огорчать её.
Он мог бы рассказать ей многое. Ведь они уже не раз рвали там абрикосы и постоянно жарили вкусную толстую рыбу из хауза, которую Сабир научился ловко ловить.
Но так как он был настоящим мужчиной и умел в нужных случаях промолчать, он ничего не сказал бабушке и решил сам кое-что у неё разузнать. Ведь до сих пор никто из ребят не знал, что дом на горе — мазар, святое место.
— А что находится внутри мазара? — спросил он осторожно.
— Там могила святого. Его надгробие похоже на рыбью спину. Так повелел аллах, — говорила бабушка. — Внучек, — она умоляюще обняла его, — никогда больше не ходи к мазару и ничего не приноси оттуда. Иначе аллах нас накажет.
Гулям сморщился при одном упоминании об аллахе.
Вечно бабушка пугает им.
А бабушка подтолкнула ногой орех, задержавшийся на берегу арыка, и он поплыл вслед за своими братьями, раскачиваясь, словно крохотное судёнышко.
Гулям, вздохнув, поглядел ему вслед. Вот и обрадовал бабушку!
Вечером Гулям рассказал друзьям об этом разговоре.
— Мой дед тоже выкинул орехи, — сказал сердито Хамид, — но сначала он каждым орехом стучал по моей голове. Вон видите, какая шишка вскочила на лбу?
Ребята с уважением ощупывали шишку и сочувствовали другу.
— У нас в доме нет стариков. Никто меня и не спросил, откуда орехи, — сказал Джабар.
— А мне их даже в комнату внести не дали, — вздохнул Шоды. — Братишки и сестрёнки налетели как грачи, рассыпали все орехи во дворе и давай бить камнями.
Мальчики засмеялись, потому что хорошо знали ребятню во дворе у Шоды. Туда хоть мешок орехов принеси, всё равно через пять минут ничего не останется. Саранча!
— Помните, — сказал Сабир, — мы как-то давно спрашивали учителя, кто такой аллах и зачем он велел соблюдать уразу — великий пост — целый месяц? Помните, что ответил тогда учитель: «Аллаха выдумали ишаны, выдумали для того, чтобы его именем обирать простой народ… А ураза — вредный обычай. От неё люди слабеют и болеют…»
— Помню, — отозвался Гулям, — я ещё рассказал об этом бабушке, и она целую неделю проклинала учителя.
— А дед несколько дней не пускал меня в школу, — добавил Хамид. — Отец тогда был на пастбище вместе с твоим, Гулям, и только случайно приехал и застал меня дома. Он здорово поругался с дедом, а потом пошёл к учителю, у которого сам учился когда-то, и рассказал ему, что дед заставляет меня делать намаз. И до сих пор дед и слышать не хочет об учителе.
— Надо пробраться в мазар и поглядеть, кто там лежит в могиле, — вдруг предложил Гулям.
Ребята несколько минут смотрели на него молча. Потом все вскочили.
— Давайте посмотрим!
— Может, там ничего и нет. А старики просто так говорят, пугают нас.
Решили утром отправиться на гору как будто за диким щавелём.
На прощание Гулям предупредил:
— Только вначале пойдём в другую сторону. А потом огородами проберёмся к тропке. Надо, чтобы нас никто не увидел, а то теперь дед Манон и моя бабушка знают, что мы ходим к мазару, и могут пойти вслед.
В поход
На рассвете в бабушкином саду, где она растила тёмно-красные, почти чёрные, розы, жёлтые бархотки и огромные петушиные гребешки, раздалось воркование голубки.
Так нежно ворковала эта птичка, что бабушке Дилинор захотелось встать и бросить несколько зёрен неутомимой певунье.
Она бесшумно отворила дверь в сад и увидела не голубку, а… Хамида, который, присев под розовым кустом, ворковал, полузакрыв глаза.
— Ах ты негодник! — закричала бабушка Дилинор. — Что ты делаешь в моём саду?
Испуганный Хамид вскочил и вытянулся перед бабушкой. Его брови смешно топорщились. Даже сквозь тёмный загар можно было видеть, как он побледнел.
Шутка ли — столкнуться с бабушкой Гуляма ранним утром в её собственном саду! Она может очень рассердиться и пожаловаться деду.
— Мы сговорились с Гулямом пойти сегодня… за… за… — растерявшись, путался Хамид. Ведь не мог же он в самом деле сказать бабушке, что ребята идут к мазару, чтобы заглянуть в могилу святого. А теперь так, с ходу, он не мог ничего придумать и поэтому страшно перепугался.
От крика бабушки проснулся Гулям. Вот он уже встал за её спиной и нежно обнял.
— Золотая моя, — сказал он таким голосом, какого Хамид никогда не слышал, — ко мне пришёл гость. А ведь ты сама говоришь: гость — посланец самого аллаха. Так дай нам немножко айрана и лепёшек, которые ты печёшь лучше всех в кишлаке. Мы позавтракаем и уйдём на конюшню. Сегодня наша очередь чистить не только Вали, но и других жеребят.
Бабушка недоверчиво обернулась к внуку. Но лицо его было ласковым и безмятежным, и она успокоилась.
И кроме того, у бабушки Дилинор были большие слабости, в которых она не хотела сознаться даже себе самой: она очень любила угощать и была неравнодушна к лести. Если её лепёшки называют самыми лучшими…
— Ну, ступай, ступай в комнату, — уже мягче обратилась она к Хамиду. — Я принесу вам сейчас завтрак.
Через полчаса ребята выходили из дома. На прощание бабушка Дилинор ласково говорила Хамиду:
— Ты не засиделся у нас, маленький гость, и всё же сумел рассказать бабушке Дилинор много интересных историй. Ты мог бы погостить ещё…
Тут Гулям не стерпел. Повернувшись к бабушке, он сказал весело:
— Гость нужен хозяину как воздух. Но если воздух входит и не выходит, хозяин умирает…
Бабушка не успела опомниться, как сорванцы, смеясь, выскочили за калитку и помчались вдоль деревенской улицы.
— Они что-то затеяли, конечно, они что-то затеяли, а я, глупая, опять поверила! — вздыхала бабушка.
Звонко смеясь, ребята добежали до условленного места, где ждали их остальные. Все вместе быстро поднялись на вершину горы Четырёх Драконов по знакомой тропке. Обошли мазар со всех сторон, потом подошли к двери и попытались открыть огромный ржавый замок. Перепробовали всю связку ключей, которые Гулям вытащил сегодня утром из отцовского ящика в сарае. Было очень трудно незаметно от бабушки Дилинор сунуть звенящие ключи за пазуху. И вот ключи в руках, а открыть дверь не удаётся.