Чёрный дождь

— Хотите, я смажу вам плечи ментоловой мазью,— предложил я Миядзи, вытаскивая баночку из санитарной сумки, где хранились индивидуальные пакеты.

Миядзи отрицательно покачал головой и еще раз попросил воды.

— Взгляните,— неожиданно вскричал он, протягивая руку,— что там творится!

Над центром города взметнулся огненный смерч. Казалось, он вобрал в себя все пламя, весь дым бесчисленных пожаров и, вознесясь высоко в небо, расплылся наверху в многослойную тучу, а вокруг него крутились, опускаясь на землю, странные клубки пламени. Это падали пылающие деревянные доски и балки, поднятые вихрем.

Хотя ветер не менял направления, огненные языки над крышами метались то в одну, то в другую сторону. Они лизали стены и окна, перебрасываясь с дома на дом.

— Огонь вползает в окна и двери, как змея,— произнес Миядзи дрожащим голосом.— Загорелся уже универмаг Фукуя!

Пожар распространялся волнами, поглощая крупные здания — универмаг, контору электрокомпании Тюгоку, газетное издательство, муниципалитет. Обыкновенные деревянные домики он проглатывал целыми десятками. И всякий раз из окон вымахивали длинные языки огня. Внезапно — должно быть, переменился ветер — над городом взлетел большой сгусток пламени. Сначала он походил на веретено, затем округлился в шар. На наших глазах этот шар взорвался и вся масса огня понеслась вверх. Я прижал руку к груди. Сердце билось ровно. Должно быть, чувства мои притупились настолько, что я перестал испытывать страх. Только подумал: сейчас меня завалят обломки, и все кончится.

— Пойдемте домой, Сидзума,— предложил Миядзи, поднимаясь с подножки.

Выходя из трамвая, я заметил, что сидевшие в нем дети куда-то скрылись.

С берега реки я увидел свой дом. Он был цел. Значит, огонь до нашего квартала еще не добрался. Только в отдалении виднелся поднимавшийся к небу столб дыма. Силы внезапно покинули меня, и я тихо опустился на землю. Одноэтажный дом моего соседа был загорожен более высокими зданиями, и обеспокоенный Миядзи сказал:

— Извините меня, Садзума, я пойду побыстрее. Боюсь, как бы не загорелся мой дом.

С этими словами Миядзи заковылял к мосту Миюки. (Я, слышал, что на следующий день он умер.— Из поздних записей.)

Передохнув немного, я пошел вслед за ним. Дойдя до середины моста, я вдруг обратил внимание на отсутствие перил. Гранитные тумбы, поддерживавшие, с промежутком в два метра, перила с северной стороны, валялись на мосту, а те, что стояли на южной стороне, свалились в реку. А ведь тумбы были не такие уж маленькие — квадратный фут у основания, а вверху и того больше.

Перебравшись через мост, я поспешил к спортивной площадке университета, где меня должна была ждать жена. Сквозь толпу многочисленных беженцев я пробрался к бассейну и там-то наконец увидел Сигэко. Она сидела на противоположной стороне. За плечами у нее был рюкзак, ноги прикрыты одеялом. Я быстро напился, зачерпывая пригоршнями воду из бассейна, и поспешил к жене. Перед уходом из дома я предупредил ее, чтобы она взяла с собой не чемодан, а рюкзак; так ей будет легче проталкиваться сквозь толпу. И посоветовал ей занять место поближе к бассейну: в случае пожара можно броситься в воду. Все мои советы Сигэко выполнила в точности. Она сидела у бассейна, положив к ногам котел для варки риса и сковородку.

— Ты не ранена? — спросил я.

— Нет,— ответила она, взглянула на мою щеку и не добавила ни слова.

— Как дом? — спросил я спустя несколько минут.

— Покосился, но стоит.

— Пожара не было?

— Загорелась верхушка сосны в саду, но огонь был высоко, и я ничего не могла сделать.

— С Ясуко, должно быть, все в порядке. Ведь мы вовремя отправили ее в Фуруэ.

— Надеюсь, она в безопасности.

— Есть хочешь?

— Нет, я не голодна.

— Как наши соседи?

— Как только все это началось, я сразу побежала сюда! Кроме Нитта, никого не видела.

Жена была в таком состоянии, что я прекратил расспросы и сказал, что схожу посмотреть, все ли у нас в порядке.

— Пока не вернусь, никуда не уходи, жди меня здесь,— сказал я и отправился к нашему дому.

Верхушка сосны потухла. Зато загорелись подборки телеграфного столба. Я сбил пламя бамбуковой метлой.

Дом наклонился градусов на пятнадцать к юго-востоку. Ставни на втором этаже сорвало. Весь пол в гостиной был усыпан осколками стекла. Здесь, как и во всех других комнатах, раздвижные перегородки перекосились и намертво застряли в пазах. Летняя кухня нашего соседа Хаями вдавилась в нашу ванную. В бочке, заполнявшейся обычно теплой водой, оказались чашки, ковши, палочки для еды и решетка для углей. К стенам предбанника, где мы снимали одежду, прилипли листья испитого чая, какие-то соления, остатки еды, очевидно сваренной в сое. На полу валялась сушеная каракатица: по-видимому, она попала сюда из дома Хаями. Я хотел было пожевать ее, но потом спрятал в сумку, где у меня хранились индивидуальные пакеты. «Не для того, чтобы набить себе утробу, а на память»,— сказал я самому себе.

Зайдя в чайную комнату, я напился холодного чаю и стал искать в аптечке какую-нибудь мазь, чтобы смазать щеку, но ничего подходящего не нашел.

Большое трюмо разбито вдребезги. Со стены на меня смотрел листок календаря с надписью: «Никогда не унывай!»

ГЛАВА VI

На следующее утро к Сигэмацу зашли Сёкити и Асадзиро. Одеты они были по-дорожному, у каждого в руке саквояж. Друзья рассказали Сигэмацу о своем намерения построить садок для выращивания карпов. На этот раз они решили сами выводить мальков из икринок, а потом выпускать их в большой пруд Агияма.

— Я узнал, что карп начинает метать икру на восемьдесят восьмой день,— сказал Сёкити,— когда вода становится достаточно теплой. Мечет он икру до июля, а иногда даже до августа, если не холодно. Мы едем на рыбоводческую ферму, чтобы немного подучиться.

— Да, мы едем на ферму,— подтвердил Асадзиро, а когда подучимся, вернемся и начнем строить садок. Дело решенное. Если хочешь, присоединяйся к нам.

Сигэмацу тут же дал согласие.

«Чтобы изучить все тонкости, им потребуется дня три-четыре, а я за это время постараюсь переписать дневник»,— подумал он.