Страница 30 из 31
Мальчик попытался взять себя в руки и избавится от телефона. Ведь, в любой момент его отец мог услышать звонок и прибежать на его звук. Пока это не произошло, возможно, он был слишком занят или на самом деле был намного дальше чем казалось Джону. Мальчик медленно взял телефон трясущимися руками. На экране высветилась «Сьюзен Мэдлин Парсонс». Джон уже хотел сбросить звонок и выключить злосчастный телефон, но его руки настолько сильно тряслись и с такой силой сжимали трубку, что он неожиданно нажал на кнопку вызова, после чего раздался голос: — Дорогая, ну как? Наша миссия выполнена? Мальчик с тобой?
Услышав это, Джон резко сбросил звонок, швыряя телефон куда-то в даль. Мальчик учащённо дышал, продолжая таращится в сторону куда улетел злосчастный объект.
«Сьюзен Мэдлин Парсонс»
Красный дуб у общины
5 ноября 2014 20:30
— Ты правда собираешься уйти? — неожиданно произнесла Мери у Джона за спиной, чем вызвала поток неутихающих мурашек. — Не хочешь остаться?
— Хочу, я не хочу уходить. — соврал мужчина.
— Тогда, я разрешаю тебе вернутся. — Мери крепко вцепилась в руку Джона. — Пойдём.
Она развернулась, и Джон воспользовался моментом. Тупая боль пронзила голову Мери, из-за чего она покачнулась и начала валиться на землю. Но Джон, конечно же, успел подхватить её. Мужчина внимательно всмотрелся в её лицо. Она потеряла сознание. Джон осмотрелся, никого не было видно. Подхватив Мери на руки, он, как можно быстрее, отнёс и уложил её на заднее сиденье машины. Двигатель зарычал. Машина тронулась. И только красные фары мелькнули в темноте этой ночи.
«Под шкурой ягненка часто скрывается нрав волка»
Латинский афоризм
Лондон, Великобритания
Местная больница
6 ноября 2014 10:00
— Мистер Джон, мы вынуждены сообщить, что у вашей жены амнезия. — раздался громкий голос врача. — Травма головы не серьёзная, так что в скором времени вы сможете забрать её домой. Но мы советуем вам, каждый месяц приходить на осмотр, чтобы мы наверняка были уверены, что не будет никаких опасных для её жизни последствий. Амнезия, предположительно, временная, так что проводите с ней побольше времени, и мы уверены, что воспоминания в скором времени к ней вернутся. Я буду высылать вам результаты её обследований по почте, если вам будет удобно?
— Да, меня это устраивает, спасибо вам.
10
Только запятая
— Ты слишком долго, нырял в воспоминаниях других. — проговорил женский голос. — Носился из прошлого в будущее, что совсем не заметил, как собственный сын пропал на три года.
— Джон! — Азенк продолжал трясти сына за плечи. — Вернись, Джон!
— Да хватит трясти его. — проговорила девушка, приблизившись. — Азенк!
— Он пропал, ушёл в воспоминания. — Азенк, наконец, отпустил плечи сына, опуская руки на колени.
— Да он уже минут как пять там.
— Почему Джон? Почему?
— Ты же знаешь почему люди оказываются здесь, зачем спрашиваешь?
Но почему именно он? — Азенк развернулся в сторону девушки. — Почему ты взялась именно за него? О чём он так сильно мог сожалеть, в чём винил себя?
— Ну, его жена этому поспособствовала. — девушка отвела взгляд в сторону, подавляя улыбку.
— Мери?
— Мери. — с улыбкой повторила девушка. — Она была более интересной мишенью. Сожалела, так упивалась, страдала. Я просто не могла пройти мимо. Но она упивалась не тем, она сама не осознавала, что является источником её мучений. К сожалению, из-за этого, я не смогла подобраться к ней настолько близко, чтобы затащить сюда. Но я начала вплотную подходить к источнику — её мужу. Тогда я и заприметила Джона. В начале его чувство вины было не ярким, в какой-то момент он даже начал мне наскучивать. Даже, начинала думать, что зря потратилась с внушением неожиданного подарка от соседки. Хотя мои красные и зоркие глазки, так мне нравились. Да-да, я запустила к ним свой маленький талисман. Благодаря, вере его прелестной жёнушки, моя сила слилась с игрушкой, и появился некий путь. С помощью него, я видела всё, что происходило в их доме, пока твой сынуля, не заставил Мери, убрать меня с камина на стеллаж с книжками. Закрыл мне весь обзор, тут и вправду начинало казаться, что я зря трачу время. Но Мери помнила обо мне, ей нравилось меня доставать и мягко произносить: — Спи мой талисман, и спать пойду и я. Это давало мне возможность поддерживать связь с вашим миром, я прям забывалась. Сейчас осознаю, что могла стольких заманить, пока слушала успокаивающие бредни твоей невестки. Хотя, честно признаться, мне они нравились. Чувствовала себя живее что ли.
Девушка расхохоталась. Её голос неприятно отзывался в ушах Азенка, продолжавшего смотреть на неё не отрываясь.
— Чего ты на меня так уставился? — уголки её рта вновь поползли вверх, а бровь изогнулась. — Джон сам виноват. Когда уже хотела оставить их семейку в покое, твой сынуля вдруг заволновался. С каждым днём он всё больше жалел, беспокоился, начинал винить себя буквально за всё. Но в глубине души он знал, что именно его гложило и это, спровоцировало его душу попасть на путь, а там уж я его до нашей страны довела. Не держать же гостя на пороге?
— Нет, я не верю. — Азенк стремительно замахал головой из стороны в сторону. — Этому мальчику не за что было так себя винить.
— Он тоже так думал. — ответила девушка, сметая, как пыль, белый туман над головой Джона. — Такая знакомая история. Он так похож на одного короля. Как там называлось его королевство? Фингриндия?
— Король Фёбиус был великим человеком.
— Но потерял всё из-за женщины. — брови девушки настоятельно приподнялись, а губы приобрели форму легкой улыбки. — Одно неверное решение, и всё — конец. Но мы отвлеклись. Джон далеко не связан с этим старым простофилей, хотя связан с другим.
Девушка бросила на Азенка смешливый взгляд.
Мужчина ничего е ответил.
— Он был одним из немногих в кого я по-настоящему поверила. — продолжила свою речь девушка, маяча возле фигуры Джона. — Джон так долго держался. Не все проходят такую длинную дорогу по своему греху, быстро пропадают. А он так часто возвращался, приходил в сознание, даже старался мыслить адекватно. Прям удивлялся, что это тут такое вокруг него творится. Так забавно. Даже смог отыскать здесь тебя. Конечно, не без помощи надоедливой лани.
— Амалия?! Она привела его сюда?
— Старая ведьма всё ещё пакостит в этих краях. — девушка отвела голову в сторону. — Как жаль, что я не могу от неё избавится. Вот подвернулась бы возможность так… Ты слышишь?
— Джон…
— Его мысли начали просачиваться сквозь завесу этого мира. — девушка вновь обернулась к собеседнику, показывая свою улыбку. — Думаю, теперь мне не нужно говорить, что именно заставило его себя винить.
В мыслях Джона
«Я вспомнил, да именно тогда это началось. До последнего я верил, что так будет лучше для Мери для нас обоих, что мы будем счастливы и долго, долго проживём вдвоём и никто не помешает нам. Но в реальности всё было иначе. Я представился мужем девушки, которым не являлся. Ради этого, позже, с помощью связей на работе, мне даже удалось подделать документы. И мы, действительно, стали мужем и женой. Обстоятельства невероятно играли мне на руку. Мери признала во мне своего мужа. Она помнила своего отца, свою мать, сестру и её супруга, а также, что у неё был жених, с которым должна была состоятся свадьба. И как-то её мозг сплёл информацию, что вместо другого мужчины, там был я. Она помнила, как мы гуляли по общине, но называла это место просто садом. Воспоминания о секте стёрлись из её головы подчистую, кроме некоторых моментов, связанных со мной. Это позволило Мери доверится мне, и я воспользовался этим. Я спрятал её личность, скрыл. Старался сделать так, чтобы она меньше выходила, чтобы случайно не попасться на глаза участникам секты. В итоге, я увёз её, мы стали жить в Бейквелл. И казалось, мы наконец свободны от всего, счастливы. Она могла спокойно выходить, гулять, заводить друзей. Мы даже вместе ездили к её родителям и сестре с её мужем. Все они приняли меня, и всё шутили, что Мери всё-таки вышла замуж тайно, как и собиралась. Её эти слова не удивляли, значит, об этом она тоже помнила. Помнила, что хотела выйти замуж за мужчину и уехать с ним куда-нибудь подальше от Лондона, но этим мужчиной был не я. Её мать перед тем как мы вернулись подозвала меня к себе, на пару слов. Я так испугался тогда, подумал, что она могла что-то заподозрить. Но нет, она лишь поблагодарила меня за заботу о Мери. Шеннон Мария Салливан была очень рада, что я появился в жизни её дочери, что у меня хорошая работа и что я намного, с её слов, лучше предыдущего жениха Мери. Так я узнал о Хьюберте, о человеке которого я заменил в голове, девушки которую полюбил. Шеннон Мария Салливан поведала мне, что имя этого мужчины больше не поднимается в их семье, что они давно никак не связаны. На секунду, я даже подумал, что Хьюберт совершил какое-то преступление, нечто ужасное, но спрашивать у матери Мери об этом не стал. В ответ на знакомство с родителями моей «жены», я познакомил её со своим отцом и тётушкой Марией, и кажется они друг другу понравились. Я перестал беспокоится, жизнь снова начала сиять для меня разноцветными красками. Перестал беспокоился, так мне казалось. Но с каждым приходом письма из больницы, я начинал понимать, что я сделал. Я забрал у неё память, и хотя врачи всё время твердили, что это временно, я осознавал, что покалечил её. Скорее всего, будь Мери в порядке, вспомни она всё в один миг, она бы не поняла моих действий, испугались бы, разозлилась и что угодно могло случится дальше. Ведь как-бы мне не казалось, что мы влюблены, мы были вместе всего несколько месяцев, несколько месяцев, когда она действительно знала меня, знала, хотя, как просто Джона, а не её мужа. А ведь она была членом секты, даже стала её главой, она приказала сжечь Сьюзен, хоть я и поспособствовал этому. Да, последнее слово было за ней, а значит тоже она могла провернуть и со мной. Я мог быть на том кресте. Она могла сжигать меня. Но я продолжал любить её и верить в лучшее, любить и в тоже время бояться. Но стоило ли мне опасаться именно Мери? Ведь в итоге Сьюзен подставил я, я целенаправленно шёл на месть, я шёл убить, и я убил. Так почему я должен бояться своей жены, а не себя — убийцы, монстра. Я сделал то, чего не мог от меня ожидать никто, то чего я сам от себя не ожидал. Неужели желание отомстить было так велико? Неужели всё требовало убийства? Ведь, всё могло разрешится совсем иначе, всё могло быть по-другому. Но я решил пойти на всё, и уничтожить Сьюзен без остатка. Какой я оказывается мстительный, злобный. А может я был таким всегда? Может я просто не замечал, не обращал внимание на то какой я на самом деле? Какой я монстр, какой я ужасный…я убийца. Каждый раз, когда я возвращался с работы, я видел радостную Мери, она окружала меня заботой, любовью. То чего я желал происходило. И, казалось бы, я должен быть счастлив, то чего я добивался, то к чему стремился, теперь было у меня. Но в душе я осознавал, что это не так, в моей голове всплывало только одно: я убийца, я монстр. Я заходил в дом, чуял приятный аромат, свежеприготовленного ужина, и меня всего словно начинало выворачивать. Я представлял, как уплетаю еду приготовленную Мери и чувствовал будто жую чью-то плоть. Её терпкий горелый вкус оставался на моём языке. Я не мог забыть его, не мог избавится, хотя никогда не ощущал его по-настоящему. У меня было понимание, что это всё надумано, на меня повлияли события, я сам себя этим нагрузил. Но вкус плоти не пропадал, а только усиливался стоило мне вспомнить, как сжигали Сьюзен, как я её сжигал. И в голове снова трезвонило: я убийца, я монстр. Тогда я начал видеть страшные сны, после которых просыпался и не мог отдышатся. Всё это пугало меня. И с каждым разом, меня будто затягивало в них всё больше и больше, всё дальше и дальше. И тогда было также. Я понял, что больше не видел просто отрывки, закручивалась вся история. Я переживал всё вновь, по-другому, словно мог что-то изменить, но всё вило к известному мне концу. Тогда я понял, что в тот день, когда мне приснился туман, голос неизвестного и я проснулся с криками после этого сна, решил поехать к отцу… Я понял. Я не проснулся. Ничего не было, не было в моей реальности. Я не покидал туманного места, а неизвестный не растворялся в моём ночном кошмаре. Эта бледная кожа, это бывшее светло-жёлтым — белое платье, эти бывшие карими — зелёные глаза, эти алые губы, эти бывшие светло-русыми — стальные волосы, эти огромные оленьи рога и это знакомое лицо. Лицо, принадлежавшее Артемис.»