Летнее королевство

Еда у мамы была почти готова. Свежий хлеб, масло, яблоки, сыр и крепкий темный эль уже ждали на столе. На огне доходило тушеное мясо с ветчиной и ячменем, а в воздухе витал соблазнительный запах медовых лепешек. Домашние собрались возле очага: моя тетя с тремя детьми (ее муж умер около шести лет назад); две мои сестры, брат, дед и мама. Остальным членам клана в двух других домах нашего хозяйства придется обойтись без тушеного мяса и ячменя. Они увидят гостя только утром.

Мой отец назвал всех, и лорд Гавейн вежливо поклонился. На некоторое время возникла пауза, которую мама прервала вопросом, не хочет ли благородный лорд снять плащ или умыться перед обедом. Она сказала, что мясу надо еще немножко потомиться, а потом можно и на стол подавать. Лорд Гавейн немного помолчал, словно раздумывая, и моя сестра Морфуд тут же подала эль, и проводила рыцаря к месту возле очага. Отец тем временем стащил со стола кусок хлеба, быстро намазал его маслом и немедленно съел.

— Тепло… хорошо, — с трудом проговорил лорд Гавейн и привалился к балке, поддерживающей крышу. Спустя минуту он расстегнул брошь, державшую плащ. До него дошло тепло очага. Вот уж, действительно, прав был отец, когда сказал, что всадник измучен больше коня. Я боялся, что воин сейчас упадет.

— Вчера днем пришлось сражаться, — с трудом произнес лорд Гавейн, — а погода стояла совсем не для битвы.

Интересно, с кем ему пришлось драться? На северо-западе полно бандитов. Даже летом я бы не рискнул прогуляться по северной дороге без копья. Конечно, если идти не близко.

Тушеное мясо, наконец, признали готовым, отец прочитал молитву, все перекрестились и принялись за еду. Мясо получилось отменным, медовые лепешки по вкусу не уступали своему запаху, и все, кроме гостя, ели с аппетитом. Лорд Гавейн хотя и похвалил старания матери, и даже задал пару вопросов о нашем хозяйстве, но ел мало и совсем медленно.

Когда с едой покончили и со стола убрали, мама посмотрела на гостя и покачала головой.

— Милорд, давайте сюда ваш плащ, — потребовала она. — На него же без слез смотреть нельзя. Я его починю. — Гость начал было отказываться, но мама стояла на своем. — Да и остальное нужно бы постирать и починить. Рис, приготовь гостю другую одежду, пока я не разберусь с этим… — она наморщила нос и кивнула на плащ. Надо сказать, выглядел он действительно довольно жалко.

Меня немного удивила настойчивость матери, но тут лорд Гавейн негромко сказал:

— Вещи не успеют высохнуть. Завтра утром мне надо ехать.

— Завтра так завтра, — кивнула мама. — Постираем, повесим у огня, прекрасно все высохнет. Подождёте немного. Только вот вам мое слово: не стоит вам ехать, тем более, утром. Вы не в том состоянии, чтобы путешествовать по такой погоде.

— Ничего, — ответил гость, — здоровья мне хватит. Так что с утра и поеду. Просто покажите мне, где можно лечь поспать.

— Воля ваша, милорд. Но дыру на плаще все равно лучше залатать. Через нее ветер вас достанет, и снег вымочит. А мне много времени на это не нужно.

Лорд Гавейн опять начал было проявлять вежливость и отказываться, и тогда мама, не слушая его возражений, попросту отобрала у него плащ. Воин покачнулся и сделал безуспешную попытку придержать плащ. Под плащом на блестящей кольчуге он носил шерстяную верхнюю тунику, и теперь все заметили, что туника рассечена, и края ее окрасились в темно-красный цвет.

— Ого! — удивленно воскликнул отец. — Похоже, не только твоему коню досталось!

Лорд Гавейн снова привалился к балке и потащил из ножен свой меч. Клинок светился неестественно ярко в полутемной комнате.

Лицо отца потемнело от гнева. Мама непонимающе смотрела на него, все еще сжимая в руках плащ воина. Я озирался в поисках оружия.

— Напрасно ты хватаешься за меч. — Отец говорил ровным голосом, и этот его тон я прекрасно помнил. В детстве он предшествовал моей порке.

Лорд Гавейн не ответил. Его глаза метались по комнате, словно ища что-то.

— Оставь меч в покое, — продолжал отец. — Я знал тебя всего два дня, и было это девять лет назад, но я помню, как ты освятил свой меч в Инис Витрин. И что, теперь ты собрался проливать кровь освященным оружием? Кровь хозяев, давших тебе приют?

Лорд Гавейн тоже покраснел и долго смотрел на отца. Затем он резким движением вложил меч в ножны. Его рука бессильно повисла вдоль тела.

Отец подался к нему.

— Дай-ка я осмотрю твою рану.

Я видел, что воина раздирают противоречивые желания. Потом он как-то беспомощно махнул рукой и начал расстегивать тунику. Моя мать, неодобрительно поджав губы, налила воды и поставила на огонь.

Да, рана оказалась серьезной. Удар копья пришелся по ребрам, оставив глубокий след. Лорд Гавейн осторожно отлепил от раны тунику. Его туловище украшало множество старых шрамов, даже непонятно, как можно было получить столько ранений. Больше пострадала правая сторона тела. Мама покачала головой, взяла чистую ткань и начала обрабатывать рану. Когда она прервалась ненадолго, воин бессильно опустился на табурет у огня. Он оказался худым, если не сказать истощенным, и время от времени нервно вздрагивал. Смотреть на него было больно: столько усталости и отчаяния выражало его лицо.

— Ну и зачем ты скрывал, что ранен? — сердито спросил отец. — Куда тебе с этим садиться на коня? Придется тебе погостить у меня подольше.

Лорд Гавейн пожал плечами и тут же поморщился от этого движения.

— Ничего. Я с этой раной уже проделал немалый путь. Ты же понимаешь… Фермеры здесь не очень жалуют Пендрагона. А сколько из них попробовали бы убить воина Артура, если бы узнали, что он ранен?

— Я бы не стал убивать гостя, будь он даже моим злейшим врагом, а уж раненого — тем более! — Лицо отца снова потемнело от гнева. — Я не люблю убивать людей, которых считаю друзьями, и плевать мне, какому господину они служат! К тому же я на стороне Императора.

Лорд Гавейн всмотрелся в лицо отца и смущенно улыбнулся.

— Прости меня. Что-то у меня с головой… Это же ты… Хотя встречались мы давно…

— Какая разница, сколько времени прошло? — ворчливо ответил отец.

— Я тогда даже не был воином. И столько всего случилось с тех пор! О Боже, Сион, как я устал.

— Оставайся, пока не отдохнешь.

— Ну, на этот раз я расплачусь сам!

— Да о чем ты говоришь! Иисус милосердный! Когда мой гость станет мне платить, я засею свои поля солью! Да ради всех святых и ангелов!

Лорд Гавейн снова улыбнулся, и в его темных глазах, казалось, разгорелся свет.

— Я забыл, что бывают такие люди, как ты, — сказал он очень мягко, скорее себе, чем нам. — И я не заслуживаю твоей доброты. А Иисус действительно милосерден.

Я во все глаза таращился на них, слушал их разговор, мало что понимая, и смотрел, как мама перевязывает рану. Наверное, я ждал чего-то другого от такого прославленного воина. Теперь я видел, что наш гость ненамного старше меня. Его лицо под грязью и спутанными волосами оказалось молодым и очень красивым. Но печать боли и разочарования искажала удивительно правильные черты. Видимо, поэтому он показался мне сначала старше. А если добавить сюда его подозрительность… Понятно, почему он вел себя так сдержанно. Я смотрел на свою семью, на тесный круг близких людей в полумраке теплой комнаты, и думал, что я могу позволить себе быть молодым. У меня есть дом, прекрасное место, которое есть за что любить.

И все же… все же сердце мое трепыхалось, как у залетевшего в дом воробья, который мечется под потолком в поисках чистого неба и ветра.

Глава вторая

На следующее утро лорд Гавейн проснулся поздно. Он вымылся, подстриг волосы и бороду, надел кое-что из моей одежды, и пошел в конюшню проведать своего удивительного коня. Мои штаны и туника оказались ему великоваты, штанины длинны, но мама решительно отобрала его вещи и теперь качала головой, сокрушаясь над их состоянием. Впрочем, можно было не сомневаться: она приведет их в порядок.