Майский ястреб

— Прошу передать мои добрые пожелания императору, — сказал мне на прощание Огирфан. Он пришел попрощаться. Я кивнул.

— И легкого тебе пути, Гавейн! Береги ногу, — добавила Гвинвифар. Она помолчала, улыбнулась и промолвила по-ирландски, как я учил ее: — Slán lead, прощай.

— Slán lead, — ответил я, улыбаясь в ответ, и развернул коня к дороге. Он радостно заржал, топнул ногой, готовый сорваться с места. Я еще раз поблагодарил Огирфана и его дочь, а затем тряхнул поводьями, позволив Цинкаледу разбежаться по хорошей дороге в холодное ясное утро. Вот и порвались узы, связавшие меня с еще одними хорошими людьми.

Ну и что? — подумалось мне. — Я молод, силен и опытен. У меня есть конь, у меня есть меч, и мой лорд сильнее любого другого. У меня не будет места в Братстве, но я свободен, и я — воин Света. А впереди меня ждет дом. Кто может желать большего? — Я пригнулся к шее коня, пуская его крупной рысью, и дорога покатилась назад под его легкими копытами.

Путешествие и впрямь оказалось недолгим. Артур повернул отряд на север и нацелился на центральную часть Берниции. Я пересек Вал и следовал за ним по старой дороге вдоль холмов. Там же неподалеку проходит римская дорога, она прямее, но окрестности старой дороги красивее. Большую часть дня я ехал рысью. Ближе к вечеру пошел дождь. Руки, державшие поводья, замерзли. Куда бы не поворачивала дорога, ветер почему-то всегда дул прямо в лицо. Заболела нога, сначала тупо заныла, потом начала дергаться. Но поднявшись на гребень очередного холма, я с радостью увидел перед собой лагерь. Там горели костры, стояли повозки, отбитые у саксов, в загородке сбился скот. Я остановил коня и долго смотрел в долину. Воины сидели у костров, пели, смеялись, ели горячую пищу, пили мед и напропалую хвастались своими подвигами. Иначе и быть не могло. Я-то знал, поскольку сам долго был частью всего этого. Только теперь я ощущал себя отделенной частью.

— Ну что же делать, — сказал я себе, — найдешь другой отряд. — Но разве можно представить другой такой же отряд, другого такого же короля, как Артур? Я слегка тронул бока Цинкаледа и начал спускаться с холма.

Не успели мы пройти и нескольких футов, как из травы перед нами вскочил человек и бросился ко мне, размахивая руками. Цинкалед встал на дыбы, и раненая нога отозвалась вполне предсказуемой болью. Я выхватил копье.

— Нет! Не надо! — крикнули мне, и я понял, что это женщина. — Arglwyd mawr! Великий лорд! Помогите!

Я присмотрелся и понял, что на меня нападает вовсе не саксонка, а довольно оборванная британка. Бедняжка, напрасно она считает меня «великим лордом». Я опустил копье и успокоил Цинкаледа.

— Что случилось? — нетерпеливо спросил я. Мне очень хотелось поскорее попасть в лагерь.

— Прости меня, господин! Я увидела тебя на холме и испугалась, но ты двинулся в лагерь, и я поняла, что ты из людей Дракона. И подумала: надо попросить…

— О чем?

Она подошла ближе и прижалась к моей раненой ноге. Теперь я отчетливо видел, что передо мной бедная женщина, лет за тридцать, но уже седая. Наверное, жена фермера.

— Господин…

— Ну, говори же. Зачем ты шла в лагерь? Пендрагону не нужны слуги. — Я подумал, что вряд ли таково было ее желание, да еще на ночь глядя, но все может быть…

— Нет, нет, господин! Дело в моем муже. Я слышала, что в лагере Британского Дракона есть опытные лекари…

— Что случилось с твоим мужем? Он ранен?

— Да, да, великий лорд! Саксы, которых побил Дракон, пришли к нам в дом и потребовали еды. Мой муж ничего не дал им, а они в отместку ударили его копьем и убежали. Никто в нашем клане не может ему помочь. А я слышала, что у Дракона есть опытные целители… — Где ваша ферма?

Она махнула рукой на восточный склон холма.

Я посмотрел на лагерь Артура на западе и вздохнул.

— Когда это случилось? Почему его не привезли сюда?

— Сегодня. Сегодня, великий лорд! Около полудня. Эти убийцы бежали, но они забрали лошадей. Только его все равно нельзя везти, он очень плох. А телег у нас нет. Мой муж ранен, — опять завела она. — Он умрет, если ему не помочь. А лекаря в лагере сказали, что у них и без того много работы. Они не хотят ехать. Говорят, вези сюда. А как я повезу? У вас быстрая лошадь, господин! Помоги мне!

— Хорошо. Я посмотрю, что можно сделать. Показывай дорогу.

Теперь она держала мою ногу двумя руками.

— Да благословят тебя боги, великий лорд! Да благословит тебя Христос и все боги! Вот туда, по дороге, и дальше...

— Нет, так не пойдет, — остановил я ее. — Я не знаю этих мест. Садись в седло, покажешь, как ехать.

— Великий лорд, я никогда… — она растерянно замолчала.

Я вздохнул, спешился, помог ей влезть в седло — Цинкаледу это не понравилось, он — рассерженно фыркнул — и сел за ней.

Я был прав. Без вожатого я ни за что не добрался бы до фермы. Ехали мы около часа, и скорость наша привела женщину в восторг. Ее ждали родственники.

— Но это же не лекарь! — сказал высокий старик, выражая беспокойство всего клана. Все согласно закивали и что-то забормотали.

— Он — великий лорд, — с гордостью сказала женщина, соскальзывая с коня. — Я нашла его на холме. Лекарь в лагере сказал, что у них много раненых, они никуда не поедут. А у господина есть лошадь, которая летит, как западный ветер. (Цинкалед затряс головой, стряхивая капли дождя с гривы.) — Господин поможет отвезти Гвилима.

— Его нельзя трогать, — убежденно сказал старик.

— Давай-ка я посмотрю, а потом будем решать. — Я спешился. — Я понимаю в ранах. Показывай своего родича. И укрой моего коня от дождя.

Едва взглянув на Гвилима, я понял, что дело безнадежно. Копье пробило легкие. Удивительно, что он еще жив, но это явно ненадолго.

Женщина с мольбой смотрела на меня.

— Что ты скажешь, великий лорд?

— Тут ничем не поможешь, — я покачал головой.

Старик кивнул.

— Видишь? А я что говорил! Ищи себе другого мужа. Нечего бегать по солдатским лагерям, как обозная шлюха.

Женщина смотрела только на меня, лицо ее исказилось от боли.

— Но ты сказал…

— Я не видел его. Мужчины с такой раной обычно умирают в течение часа.

— Я же говорил тебе: приведи лекаря! — опять встрял старик. — Зачем ты привела этого? Он — воин, что он понимает в целительстве?

— Они не хотели ехать, — ответила женщина и снова повернулась ко мне. — Великий лорд, он мой муж, он не должен умирать. Умоляю вас! Может, все не так уж и плохо? Пожалуйста! Он мой муж… — похоже, она готова была снова и снова повторять одно и то же.

Я еще раз внимательно изучил рану Гвилима. К счастью, он был без сознания. Рана действительно выглядела смертельной. Хотя, она права, всякое бывает…

— Вы должны помочь ему! — умоляла женщина. — Великий лорд, хотя бы попробуйте!

— Да ничего он не сможет сделать! — раздраженно заявил противный старикашка.

Я, в общем-то, был с ним согласен, но что-то заставило меня принять другое решение.

— Ладно. Я постараюсь. Принеси горячей воды, закрой дверь и разожги огонь.

В течение часа я пытался думать только о раненом, забыв о своей ноге и об усталости. Древко копья, засевшее в легком, пока сохраняло ему жизнь, но лишь отсрочивало конец. Однако рана оказалась прямой и чистой, и я подумал, что если вытащить копье, не задев другое легкое, может быть, он и выживет. Мне казалось, что копье удалось извлечь аккуратно, но вслед за этим из раны хлынула кровь и Гвилим умер. Второе легкое тоже оказалось пробито. Женщина, помогавшая мне, почувствовала, что сердце мужа остановилось, еще до того, как он в последний раз захлебнулся кровью, обняла его за плечи, уткнулась лицом в шею и заплакала. Другие женщины клана зашептались, дети заплакали. Впрочем, у мужчин в глазах тоже стояли слезы. Старик кивнул и проворчал только: «Я же говорил, не жилец он».

Я не чувствовал ничего, даже сострадания, ничего, кроме желания уйти. Я смыл кровь, надел тунику и кольчугу и, хромая, направился к двери. Никто не сказал мне ни слова, хотя двое посмотрели на меня с ненавистью. Они явно полагали, что их родич умер от моей руки. Я нашел Цинкаледа и уехал.