Майский ястреб

Еще от двух подобных предложений пришлось отказаться по дороге в Регед. Одно поступило от Риддерха из Поуиса, у которого мы пробыли два дня. Другое — от Мелгуна Гвинеда. Когда мы были в Динас-Поуисе, он прислал гонца к Артуру с посланием, где в довольно сомнительных выражениях поздравлял Пендрагона с победой. Потом посланник поговорил со мной наедине. Он долго распространялся на тему несправедливостей, творимых Артуром, выражал сочувствие и, наконец, сделал предложение поменять лорда. Вот тут я отказался с удовольствием. Риддерху я отказывал с сожалением.

Сами по себе эти предложения не сильно меня опечалили. Хуже было то, что Артур по-прежнему подчеркнуто не замечал меня. Не могу же я вечно таскаться за ним, как побитая собака! Я стал воином, я сражался за него, но у воина должен быть лорд. То, что у меня был выбор, не радовало. Все короли Британии хотели заполучить к себе хороших воинов, хотя бы не хуже тех, что составляли Артурово Братство. Риддерх из Поуиса заслужил прозвание Щедрого, да и говорили о нем хорошо. Как и Артур, он сражался с саксами, хотя и не так успешно. Так что отказал я ему с сожалением.

Меня томило одиночество. С одной стороны, я шел вместе с отрядом, вроде бы принадлежал ему, но все-таки не принадлежал. Мне не хватало кого-нибудь, кто мог бы понять меня, кто верил бы мне. Когда-то у меня был Медро, и я все еще горевал по нему. Агравейну сколько не объясняй, он все равно не понимает. Можно было бы поговорить с Бедивером. Мне действительно было интересно, на чем строятся его убеждения, о каких книгах он говорил. Но он всегда был либо с Артуром, либо с Кеем, и оба они избегали меня. С Талиесином я мог разговаривать часами, но его интересовали, в основном, песни. Так я и жил в полной неопределенности, захлебываясь собственными мыслями, вспоминал людей, которых я убил, недоверие Артура, леди Моргаузу, Тьму. Так что путешествие для меня выдалось не слишком приятное.

Однако ближе к концу, когда мы пересекли Вал Адриана в Каэр Лугуалид и вошли в Регед, стало повеселее. Дороги здесь оказались намного хуже, местность лесистая, быстро по ней не поскачешь, но мне окрестности нравились больше, чем южная Британия. Здесь, на севере, римлян никогда не было, и южные бритты считают северян варварами. Однако всем понятно, что северные барды лучше южных, а северные изделия из металла ценятся по всей Британии. Регед, наверное, самое сильное королевство в Великобритании. Веками он подвергался набегам из Ирландии, располагавшейся неподалеку, сразу за Ирландским морем. Эта непрерывная война давным-давно вынудила королей Регеда строить сильные крепости и держать сильные отряды. Фермеры здесь отличались суровостью и медлительностью, зато никогда не отказывались присоединиться к армии и сражаться. Теперь к ирландцам прибавились саксы, да еще северный сосед — Далриада, доставлял немало хлопот. Правда, оттуда шли товары, которые я хорошо помнил еще по дому. В общем, мне здесь нравилось. Край казался знакомым, несмотря на густые леса. Люди хотя и угрюмые, но открытые и искренние, и пели здесь много.

Холодным августовским днем, под нескончаемым дождем, мы подъехали к королевской крепости Уриена, Ирехвидд. Каменные стены резко выделялись на фоне неба, чайки кричали над пиршественным залом, потому что Ирехвидд стоял на берегу Ирландского моря, почти как Дун Фионн. Я прислушивался к шуму волн и вспоминал крепость моего отца, Ллин-Гвалх, и мое сердце билось так, будто я возвращался домой. Я посмотрел на Агравейна, он понимающе усмехнулся, и мы запели морскую песню по-ирландски.

Буря рвет равнину океана:

Смело ее пашут ветры,

Зима владеет жестоким морем.

Ветра и зима ополчились на нас.

Зимнее копье грозит нам,

Когда с востока дует ветер.

Но Дух волн свободен,

Они вольно катят на запад,

Хотят достичь пределов,

Где садится солнце.

Хотят к дикому зеленому океану.

Да, мы встревожены,

Но что ему наши тревоги!

Ведь это — Океан!

— Сумасшедшие ирландцы, — проворчал Руаун, пытаясь закутаться в плащ с головой. Мы только засмеялись и запели громче.

Артур, конечно, выслал гонцов. Нас ждали. Слуги у ворот приняли наших коней, и в зале разожгли огонь. Встречал нас сам Уриен, громадный мужчина с раскатистым смехом. Он тепло поприветствовал нас, поздравил Артура с победой и поблагодарил за то, что он пришел на помощь Регеду, затем потащил нас в пиршественный зал, приговаривая, что в такую погоду никому не следует оставаться на улице. Воины развесили мокрые плащи у огня и уселись за столы, а слуги Уриена принесли мед. Зал был переполнен, но после меда на тесноту уже никто не обращал внимания. После первых приветственных чаш подали еду, а мед здесь, похоже не переводился. Появилась арфа, зазвучали хвастливые песни о доблести, а разговоры крутились вокруг изгнания северных саксов. Талиесин спел песню о битве на реке Бассас, и снискал бурное одобрение. Впервые за несколько недель я ощутил, как заботы оставляют меня.

После песни Уриен подозвал меня и указал место за высоким столом, все-таки я был его племянником. Я поблагодарил и напомнил, что Агравейн такой же его племянник.

— А как же! — воскликнул Уриен. — Конечно, я слышал это имя, и все думал, что оно неправильное. — Он замахал руками, приглашая Агравейна за наш стол. — У ваших ирландских королей другие имена в почете: либо Найл, либо Эоган, либо Лаэгэр, и так для всего королевского клана. — Уриен сделал большой глоток меда и грустно покачал головой. — Ну, у тебя-то есть британское имя, Гвальхмаи ап Лот. И оно тебе подходит, если послушать Талиесина. Раньше так было, значит, и теперь так. Должно быть, это идея твоей матери. — Уриен не обратил внимания на то, как напряглись сразу трое за его столом — Артур, Агравейн и я, и подлил еще меда в мой кубок. — Твой отец — разумный человек, раз догадался жениться на британке, сестре моей Морганы. Ну, и что ты скажешь об этом вашем победоносном сражении?

— Да я мало что помню, лорд Уриен, — честно ответил я. — Видишь ли, в битве на меня находит боевое безумие.

Некоторое время Уриен глядел на меня озадаченно, даже переспросил: «В самом деле?», но тут же оставил эту тему. — Как я вижу, Дракон, — обратился он к Артуру, ты просто обокрал остальных королей, собрав у себя весь цвет рыцарства. Да еще такого барда у меня сманил! Ну, где я теперь найду достойную замену Талиесину? Этак я быстро превращусь в беззубого льва. Зря смеетесь! Посмотрите на моего военачальника, сами увидите, что мне не до смеха, — король пригорюнился. Вся Британия слышала о сыне Уриена Овейне, который, по слухам, с трудом отличал рукоять меча от острия. — Вот если бы у меня были такие воины, как у тебя, или настоящий военачальник месяц назад, когда я сражался при Абер-ир-Хаф… — Уриен начал в подробностях описывать эту битву.

Я мысленно вздохнул и перестал прислушиваться. Конечно, Уриен намеревался переманить меня к себе в отряд. И никакой он не беззубый лев, но в бойцах он, без сомнения, нуждался. Как, впрочем, и всякий британский король.

А ведь он мне нравился, и вообще нравилось в Регеде. Пойди я на службу к Уриену, заработать репутацию хорошего воина не составило бы труда. Ему приходилось сражаться с саксами, а значит, у меня был бы шанс встретить Элдвульфа и сразиться с ним. Вот кого действительно следовало считать опасным человеком и первейшим моим врагом. Но только именно Артур боролся за воплощение своей мечты в реальность, и, как он сам сказал, без этого война бессмысленна. Я наблюдал за Верховным Королем, когда они с Уриеном начали обсуждать детали битвы при Абер-ир-Хаф. Короли вовсю пользовались ножами и блюдами, чтобы воспроизвести расстановку сил на поле боя. Трепетный свет факелов блестел на волосах Артура и на золоте его воротника. Он сосредоточенно разбирал обстоятельства сражения, и казалось, кроме него в зале никого не осталось. Рядом с ним Уриен выглядел тусклым и обычным, как дубовый стол. Я допил мед и отложил пустой рог, продолжая наблюдать за Артуром.