Майский ястреб

Моя мать. Как только я вспомнил о ней, я тут же принялся перебирать в памяти то, чему она меня научила. Насколько глубоко укоренились во мне эти знания? Видимо, достаточно глубоко, потому как Элдвульф сразу меня заподозрил, а остальные пугаются с первого взгляда. Неужто один день, проведенный на Острове Блаженных и три года, прошедшие в мире смертных, настолько меня изменили, превратили во что-то совершенно чуждое для рода человеческого? И где я, наконец, нахожусь? Понятно, что очень далеко от дома, от своих родичей, от своего клана, от людей, знавших меня, смеявшихся надо мной, защищавших меня… Наверное, все они считают меня мертвым. И лучше уж и в самом деле быть мертвым, чем рабом в чужом королевстве, которому предстоит быть повешенным в качестве жертвы неведомому богу, такой же жертвы, какой был несчастный Конналл...

Конналл из Далриада, воин, принявший быструю смерть от моего кинжала. Моя мать, которая, по сути, и не мать вовсе, а демон. Побег. Зал короля Луга, песня, огонь, охвативший клинок, и свет, разгоравшийся словно за границей мира…

Прости меня, господин мой Верховный король, за то, что усомнился в тебе. Ты не бросишь своих воинов умирать, а у меня нет права сбежать с поля битвы после того, как ты спас меня.

В камне меча медленно разгоралось алое сияние. Я прислонился лбом к клинку и ощутил, как свет поднимается внутри меня, словно музыка. Верить. Ничему не удивляться!

Глава седьмая

На следующий день я проснулся уже за полдень. Рабы Кердика обрадовались, потому что я валялся у них на дороге, но никто из них даже не попытался меня разбудить. Стоило мне подняться, как мне показали, где можно умыться, а пока я поливал себя водой, принесли одежду. Все оказалось сильно поношенным, но чистым, и вполне походящим по росту. А уж сапогам я и вовсе обрадовался несказанно. Накинув плащ, я повесил Каледвэлч через плечо. Главный раб нахмурился.

— Ты что творишь? — спросил он. — С какой стати у тебя осталось оружие? Ты не имеешь права…

Я пожал плечами.

— Пока никто не забрал у меня мой меч, а раз так, лучше уж пусть побудет со мной.

— Да тебя просто убьют! — Он покачал головой. — Ты что, никогда не был в рабстве?

Я кивнул.

— Ну, тогда поверь мне на слово. Лучше отдай его хозяину.

— Я услышал тебя. Но все-таки пусть лучше будет у меня. Видишь ли, это довольно важно.

Старик выглядел обеспокоенным, но спорить не стал.

— Что ж, это твоя спина пойдет под кнут, а не моя. Есть хочешь?

— Очень хочу.

Он дал мне овсяные лепешки с медом и молоком, которые я моментально съел. Раб усмехнулся.

— Давно не ел? Ты же пришел с теми воинами, у которых тебя купил хозяин? Они далеко ходили. Скажи мне… — его глаза заблестели, — ты был с Пендрагоном? Как идет война?

Интересно, но при дневном свете никаких особых чувств при взгляде на меня он не испытывал. Я улыбнулся и с сожалением покачал головой.

— Не знаю. Я пришел из-за моря. Надеялся, что ты мне расскажешь.

— Нам ничего не говорят, — он покачал головой. — У нас, конечно, есть и свои способы… Кое-что рассказывают фермеры, но как узнаешь — слухи это или правда? Так что ничего мы наверняка не знаем. — Он встал и принялся мыть посуду. — Меня зовут Ллеминдд ап Ллэч, из тех земель, что раньше звались Эбруком. Я здесь главный раб, управляющий дома Кердика. Моего отца схватили еще там, в Эбруке, так что я родился уже рабом Кердика. А ты? Ты же только имя назвал, как там… Гвальхмаи? А где твои родичи, из какой ты земли?

Я уже готов был все ему рассказать, но спохватился. Этот Ллеминдд мог оказаться кем угодно.

— Чудно! Я помотал головой. — Моего отца зовут очень похоже — Люч (так бы оно и было, если перевести имя отца на бриттский язык). А сам я из Гододдина. — Тут я был спокоен. Вряд ли в доме Кердика найдутся рабы из такого далекого королевства. Некому меня уличить во лжи. К тому же я кое-что слыхал в Дун Фионне об этой земле.

— Это же очень далеко! — Ллеминдд даже присвистнул от удивления.

— Далеко, — согласился я. — мы с братом три года назад пришли по морю. Собирались в Галлию, купить пару тамошних боевых лошадей на развод. Видишь ли, в моем клане все лошадники, а лучше галльской породы нет. Сейчас всем нужны лошади, воины предпочитают сражаться верхом, как у Пендрагона, и мой клан надеялся неплохо нажиться. Так оно и было бы, когда бы не сакский корабль, с которым мы встретились у берегов Восточной Англии.

— Ага, — кивнул Ллеминдд. — Это далеко на севере. А сюда-то как тебя занесло? Здесь же только франки и саксы.

— Этот пират нас не взял, — импровизировал я. — Мы отбились. Но наш корабль был сильно потрепан. Пришлось менять планы. Мы решили идти в Думнонию, а потом добираться в Гододдин сушей. Только не повезло нам. Буря! Нас выбросило на утесы Кантия. Корабль разбило в щепки. Мы с братом держались за обломок киля и молились. Доплыли до берега. Там нас подобрал местный сакс.

Ллеминдд покивал и попытался осторожно вытащить из меня остальную часть истории. Я рассказал ему то же, что и Вульфу с Эдуином, добавив немножко подробностей о доброте нашего хозяина, о том, как я привязался к нему, и как потом его убили вероломные враги. История получилась увлекательная, и несколько других рабов подошли послушать. Все проявили сочувствие, хотя все смотрели на меня как-то неуверенно, пытаясь сообразить, что же это такое они видели ночью.

Я не напрасно заподозрил Ллеминдда. Несколько раз он пытался соорудить мне ловушку неожиданными вопросами. По счастью, о Гододдине он знал меньше, чем я, иначе мне пришлось бы трудно. Однако в целом мой рассказ его удовлетворил, и он ушел, как я подозреваю, пересказывать Кердику услышанное. Вспомнив проницательные зеленые глаза Кердика, я подумал, что он вряд ли поверит своему управителю. Я перехватил взгляд одного из рабов, каким он провожал главного раба, и еще больше укрепился в своих подозрениях. Не иначе, Ллеминдд был главным доносчиком для своего хозяина.

— Ну вот, теперь хозяин все узнает, — сказал один из рабов.

— Значит, так тому и быть, — вздохнул я.

Другие рабы выглядели встревоженными.

— Помолчал бы, — сказал один из них. — Слишком много болтаешь, Гвавл.

Мы немножко поговорили. Очень скоро стало понятно, что рабы ненавидели и боялись Ллеминдда, хотя большинство не испытывало неприязни к своему господину Кердику, которому Ллеминдд доносил обо всем. «Хозяин справедливый», — сказали мне. — Делай свою работу, и он будет хорошо к тебе относиться». Я кивнул и попытался выяснить, в чем же на самом деле может заключаться моя работа.

Получилось это не сразу. Ни в первый, ни во второй день рабы не хотели говорить со мной откровенно. Возможно, они и вовсе не стали бы этого делать, если бы не музыка. Я знал много знакомых для них песен. Британцы — самый цивилизованный народ на Западе, и они любят музыку. Они постоянно напевают про себя, как у нас на Оркадах, как в Ирландии, поэтому они будут рады любому странствующему барду. В Эрине или на Оркадах легко понять, почему столь велика роль бардов и друидов. В этих странах именно барды помнят законы и повторяют их королям; они хранят сведения о происхождении того или иного рода, рассказывают истории, связанные с ними, держат в памяти календарь, а значит, сохраняют распорядок полевых работ и все такое. У британских бардов все несколько иначе. Они поют. Остальную работу взяли на себя книги. И все же они почитаемы не менее ирландских филидов. Рабы Кердика пели во время работы, а некоторые даже могли кое-как играть на арфе, но настоящей музыки они не слышали годами. Когда я впервые играл для них, они плакали от радости. За песню они могли рассказать мне всё, что я хотел узнать о секретах их хозяина, и не боялись наказания за подобные рассказы.

Элдвульфа они знали. Они звали его Элдвульф Фламддвин, Элдвульф Огненный. Каким-то образом его личное колдовское имя стало достоянием всей Британии. Его боялись его собственные люди, в то время как Кердика любили и даже восхищались им. Наверное, поэтому его собственный отряд не отличался многочисленностью, там служили только люди из его клана, а основную силу составляло ополчение из фермеров. Тем не менее, Элдвульф слыл богатым и могущественным, и, как союзника Кердика, его стоило опасаться. На первый взгляд союз западных саксов с далекой Бернинией удивлял, но у него была уже давняя история. Артур разбил Кердика в нескольких сражениях и заключил договора со многими британскими королевствами. Кердик тоже заключал союзы, только не военные, а просто призывал сакских королей отложить личные разногласия и предоставлять помощь и убежище любому саксу, попавшему в беду, на «сакской территории», а это, как-никак, половина Британии. Некоторые из сакских королей заключали и военные союзы, в основном, на юге. Элдвульф к ним не относился, и все же он прибыл на юг с большой военной силой, чтобы помочь Кердику. Для него главная задача заключалась в том, чтобы помешать Верховному Королю прийти на север. Он прибыл в начале апреля и заслужил доверие Кердика богатыми дарами, и, как шепотом добавили рабы, магией. Впрочем, об этом они говорили неохотно, но разубедить их в том, что Элдвульф — сильный маг, не могло ничто. Все же они кое-что рассказывали о его колдовских делах, хотя большинство подобных рассказов несомненно следует считать вымыслом. Но все были единодушны в нелюбви к Элдвульфу, все сожалели, что их хозяин привечает бернийского короля.