Страница 76 из 93
— Зер гут, АлександЕр, зер гут, — подначил Вениамин Степанович, — привыкайте к маршам и фокстротам будущих хозяев мира.
— Так уж и мира?
— Европы, это абсолютно точно, а Прибалтику Гитлер проглотит и не заметит.
— Ведь не рейху, а Советам отошли и Эстония и Латвия с Литвой, разве не так поделили малые страны два людоеда, а товарищ Жаров⁈
— Попрошу вас!
— Пардон, пардон, Вениамин Степанович. Ну какой из вас товарищ, — только герр! Герр Жаров! А может-таки — камрад⁈
— Идите к чёрту, Александр, — на этот раз без растянуто-ироничной «Е» раздражённо процедил корреспондент трёх, а может и четырёх «ведущих газет страны», — если и вырвались из Совдепии, не переносите сюда комиссарские шуточки…
Легенду о беглом СССР-овском курьере Госхрана решил и далее «внедрять в массы», раз уж Юрке Сиверсу «открылся», нечего множить версии. Со здешней охранкой вряд ли сложности приключатся, им сейчас не до комбинаций с неким Новиковым. Да хоть сто раз из СССР, но в политику не лезет, рабочих не баламутит — и хрен с ним. Чинам латвийской госбезопасности впору думать как свои головы уберечь при неизбежной советизации, не должны на мелочёвку отвлекаться.
Немного неспортивно, конечно, но хозяйку, почтенную госпожу Агнессу пришлось «кодирнуть», очень уж непреклонно и категорично желала добропорядочная и законопослушная женщина, вписать Александра Владимировича Новикова в «гроссбух» постояльцев. Конечно, «убедил» Агнию-Агнессу (Агнией мама нарекла, а Агнессой пять лет как величаться стала, типа так «латышестее», солиднее) за руку взял, поцеловал пальчики и убедительно попросил, за двойную плату, нигде не фиксировать беглеца из России. Она и согласилась, свято веря, что пошла на нарушение закона исключительно из-за жалости к симпатичному постояльцу и совсем немножко из-за денег. Пусть так и считает далее. С финансами проблем нет, потихоньку реализую золотишко минского чекиста, любившего супругу ветреную трепетно, но безответно. Бл, почти стихи, надо запомнить.
Поначалу думал самонадеянно, — на легенду курьера, золотишко в Советском Союзе перевозившего, хорошо играет тот факт, что на большей половине белорусской ювелирки бирки магазинные не оторваны, видимо жена капитана не особо и радовалась дорогим «цацкам» от законного супруга, в ящик скидывала. А посему выходит — либо я и есть всамделишный курьер Госхрана, грабанувший казну и бежавший за кордон, либо просто удачливый уголовник, но уж точно не агент ГПУ-НКВД.
Но! Почтенный еврей Абрам Соломонович Копфман, коего я высокопарно именовал «герр компаньон», что старику невероятно нравилось, провёл «невзначай» просветительскую работу. Понемногу скупая (оптом я продавать категорически отказался) у фартового Саши Новикова «советские» ювелирные изделия, Соломоныч, деликатно покашливая, обратил внимание «юного друга» на то, что некоторые из колец-кулонов-браслетов-цепочек-брошек явно старой, «довоенной» выделки, то есть до одна тыща девятьсот четырнадцатого года, «царские». А сие означает, что конфискованы были «бранзулетки» и попали в закрытый чекистский распределитель, где их капитан государственной безопасности Торопов и покупал горстями для жены, а та оказалась альтруисткой неблагодарной.
Да-с, хреново, прокол. Старый семит предельно прозрачно намекнул, что от меня НКВД разит за версту, эх, киборг-шмиборг куев, такую простую тему не просчитал. Ладно Копфман, — дипломатичный ювелир ясно дал понять, его дело сторона, надеется на протекцию со стороны тайного агента СССР, ежели Советская власть, укоренившись в Прибалтике, начнёт прижимать бедного еврея. Но как быть с подручным Соломоныча, шустрым Толиком Пашковцом, непонятно как прислонившимся к семейному бизнесу золотых дел мастера. Анатоль, как и Юра Сиверс, из белоэмигрантов, только постарше Юрия, лет эдак двадцати пяти — двадцати шести. И, что самое неприятное, положил стервец глаз на мою пассию, Ирочку.
«Слияние» двух одиночеств, после моего появления в «доме тётушки Агнессы», случилось на третий день, точнее вечер.
Ирина, обнаружив в соседях воздыхателя-графика, напряглась, даже качественно выполненный портрет в образе лукаво улыбающейся велосипедистки, шедевр пин-апа (ну, я так считаю) не растопил, а только «нарастил» лёд недоверия между двумя художниками.
— Ирина Владимировна, отчего смотрите на соседа как Маяковский на буржуазию?
— Вам показалось, Александр Владимирович.
— Подходите через полчаса к камину, сегодня устраиваю небольшой ужин в честь заселения. Отказ категорически не принимается, хозяйка, Вениамин, Ирма, такоже приглашены.
— Простите, завтра сложный день, надо лечь пораньше.
— Чисто символически, четверть часа, хотите на колени встану?
— Четырнадцать минут!
— Как скажете, мисс хронометраж!
На первом этаже помимо просторной кухни-прихожей, выполнявшей и функционал гостиной, располагались апартаменты хозяйки и прямо у входа небольшая (квадратов семь) комнатка, скорее даже каморка, в которой квартировал «рижский Гиляровский» герр Жаров. Вениамин, действительно специализировался на описании «злачных» мест Риги, все пивнушки и места круглосуточной продажи алкоголя, равно как и адреса потаённых борделей были запойному репортёру прекрасно известны. А вот с исследованиями латышской кухни, в пику «дяде Гиляю», воспевшему московское хлебосольство, увы, не задалось. Ни в какую не желали скупердяи-лабусы кормить и поить художника слова за прекрасные отзывы об их заведениях. Жлобьё! И дело тут вовсе не в непрезентабельном виде непризнанного гения, нет! Обыкновенное жлобство-с!
Давать советы запойному творцу — дело неблагодарное, только врага наживёшь. Я и помалкивал, лишь поддакивал и удивлялся чёрной неблагодарности коллег и прочих завистников не желавших дать Венечке колонку на первой странице, где он бы уж развернулся — далее последовала лекция о скрытой рекламе и как можно на этом зарабатывать бешеные деньжищи…
Углядел оком зорким терминаторским, что амбициозный нищеброд, заработка постоянного не имеющий, держится госпожой Агнессой не только в качестве сторожа-дворника-истопника, но и, гм, фаворита. Ну, то дело понятное, житейское. Таки не наговаривала на добродетельную хозяйку всё знающая матушка Юры Сиверса, не наговаривала, ох уж эти кумушки-шпионки…
— Друзья, первый тост за добрососедство, за размеренную, спокойную жизнь под крылом гостеприимной госпожи Агнессы. Надеюсь, станем добрыми друзьями!