Страница 111 из 147
Глава 53
— От суки! — расхохотался со своего дощаника Якунька. — Не попало, атаман?
— Нет! — крикнул Дурной. Его судно по-прежнему замыкало убегающую колонну, потому что единственное еще могло ускориться. Атаман не видел, куда именно упало ядро, но понимал, что маньчжуры явно переоценили свои возможности. Однако, признак это плохой — они уже прощупывают дистанцию.
По счастью, наплывающая темнота ночи мешала стрельбе. Но не передвижению. Дощаники шли близко от берега, чтобы не мешало течение, но здесь ночью можно уткнуться в камень или сесть на косу. Пришлось поневоле выходить на стремнину — и грести изо всех сил! Похоже, снова никто толком не выспится. Дурной сам прилег только под утро.
— Сашко, вставай! — Индига настойчиво тряс атамана за плечо, а ведь он только-только прилег!.. Хотя, нет, солнце уже встало.
— Смотри! — дючер не мог скрыть улыбки, и Санька повернулся в сторону кормы без тревоги.
Маньчжуров не было видно! Вернее, вскоре, из-за поворота все-таки появились их бусы, но уже так далеко! За остаток ночи крупные суда явно отстали.
— А что случилось? — спросонья Санька туго соображал.
— Слушай, — Индига поднял палец вверх. — Ветер, чуешь? Ууу!
А ветер и впрямь гудел. Теперь Дурной почувствовал, как крепкий воздушный поток прямо-таки бил в нос всем кораблям: и темноводским, и маньчжурским.
«Слава богу?» — удивился атаман, но тут, наконец, дошло. Они вошли в зону Малого Хингана. Невысокие горушки, которые в давние времена проточил великий Амур. Узкая горловина в горах — это же естественная труба, в которой ветер сжимается, уплотняется, получает дополнительную тягу… И сейчас он всей силой лупил с запада на восток. Всем поневоле пришлось убрать паруса: и казацкие дощаники с крохотной осадкой сразу получили преимущество. Река и ветер сносили их медленнее, чем крупные маньчжурские суда. Да и веслами их двигать легче, чем тяжелые бусы Шархуды.
«Значит, никаких богов, а одна сплошная физика! — улыбнулся Дурной. Но тут же подумал. — А если бы дуло с востока?».
Однако дуло с запада, и за третий день темноводцы так оторвались, что Санька даже приказал придерживать свой дощаник, чтобы маньчжуры не потеряли их из виду. Чтобы «рыба» не сорвалась с крючка. Когда «гонщики» вырвались на просторы Зейско-Буреинской равнины, маньчжуры снова получили преимущество, но Санька уже не так волновался: финиш близок. Устье Буреи они не пропустят — там установлен большой памятный знак. И ранее тоже вывешены пометы, чтобы гребцы готовились загодя.
Санька приказал своей команде «наддать». Быстрый дощаник обходил соседей одного за другим, а Санька криком напоминал план. В устье Буреи, рассыпанное рукавами и утыканное плоскими островками, он вошел уже первым.
— Налево, налево, — подсказывал он кормщику, который только досадливо отмахивался. Сам же с тревогой осматривал правый западный берег реки: видно — не видно? Его глаз ни за что не цеплялся: обычный невысокий обрывистый бережок, густо поросший снизу и жидко — сверху. Дощаник приближался к очередному крутому повороту.
— Давай к берегу! — крикнул атаман.
Его суденышко вильнуло влево и подошло к мелководью. Прочие дощаники потихоньку его обгоняли. Не дожидаясь самого берега, Санька сиганул прямо в реку, оказавшись в воде почти по пояс.
— Давай-давай-давай! — замахал он руками, подгоняя гребцов, чтобы те не отстали от остальной флотилии. Сам же, подняв руки и тяжело задирая колени, побрел на сушу. Берег густо порос тальником. Настолько густо, что хотелось достать драконий меч и прорубить себе дорогу. Но все-таки удалось протиснуться. Жара давила с небес, так что Дурной уже не знал: он больше промок или вспотел. А впереди — еще глинистый обрывчик, на который нужно забраться. В шлеме, куяке, наручах-лодочках да с оружием.
Санька мысленно перекрестился перед рывком (время-то поджимало), но тут с небес прямо к нему протянулась рука помощи.
— Дай-ко подсоблю!
«Делон». Дурной быстро ухватился за запястье — и его буквально выдернуло наверх. Силён Ивашка! Атаман огляделся, и последний груз волнений спал с его души. Весь берег усеивали лежащие казаки и дауры с пищалями да луками. Десятки, сотни людей. В специально оборудованных ямках блестели на солнце пушки — все десять. Рядом — ядра, мерные мешочки с порохом. Конница и обоз стояли вдалеке от реки — чтоб не видно и не слышно было.
Всё готово. Всё, как и планировали.
— Уцепили-то богдойцев? — улыбнулся Ивашка.
— Угу, — коротко кивнул. — Что, не появились еще?
— Ну-тко, пали наземь! — глухо рыкнул на них кто-то со стрелковой линии. — Атаманов наказ!
«Делон» хрюкнул и послушно сел на землю. Но тут по цепи прошелестело многократно: «Богдойцы! Богдойцы!». Ивашка махнул атаману головой и пополз к наблюдательному пункту.
Маньчжурские бусы, без парусов, шли осторожно. Бурея здесь имела в ширину 300–400 метров, но осторожность вполне понятная. Корабли к берегу не липли, но шли на дистанции, предельной для пищалей и почти идеальной для пушек. Шли плотно, едва не натыкаясь друг на друга. Просто красота!
— Эх, далече, — вздохнул кто-то, раздувая фитиль своей пищали.
— Ничего, — улыбнулся Санька. — Мы-то сверху лупим, наш свинец дальше полетит. Давай, Ивашка.
— Готовсь! — передал «Делон» команду по цепи.
Но первыми удар нанесли не они. По сигналу Ивашки казак подскочил, вздел над кустами прапор и резко им замахал. Тут же зашевелились кусты на длинном острове, что растянулся напротив их засадной батареи. Высунулись стрелки — и тут же рой стрел обсыпал ближние суда маньчжуров. Их было немного — около сотни, почти все, местные, из рода Судур — но богдойцы невольно дернулись в противоположную сторону. Бусы вильнули ближе к западному берегу, и вот тут…
— Огонь! — громко заорал Дурной.
Пушки рявкнули почти слитным залпом. Цель определили еще до похода: шестой по счету корабль, чтобы рассечь колонну врага. И шестому явно не повезло: не менее трех пробитий борта. И это вам не «Титаник», тонуть будет быстро.
— Заряжай! Быстрее! — надсаживался Санька, пытаясь перекричать почти несмолкаемое баханье пищалей. Весь правый берег Буреи покрылся плотным дымом.