Страница 66 из 80
О войне Ягелла на поляков и о сожжении Завихвоста 1385 г
В русскомлетописце далее пишется, что в то время в большой давке люди, и что каждый из язычников, который прикоснулся воза либо узла того Довойнового, где древо Креста Святого лежало, внезапно умер. И когдаих столько умерло, то Ягелло, удивляясь, что бы это было, спрашивал причину. Там одна большого дома госпожа из Польши герба Габданка (которую этот же Довойна взял и содержал с почестями) сказала, что ангел божий говорил ко мне во сне, что Господь Бог напустил на язычников смерть внезапную, из-за презрения и попрания Креста Святого. Ягелло услышав это, эту госпожу, с большими почестями и с дарами в Польшу отослал, дав ей дерево Креста Святого, убедив ее, дабы его на то же самое место отнесла. И эта госпожа, помня о солидности Довойно, просила его, дабы с ней к отцу ее ехал, поскольку была незамужней. И он, приехав, с ней окрестился, и оную себе взял за жену, и там же, ему дан в то время герб Габданец. Присоединив к нему крест, на знак возведения Креста святого, назван этот герб Дубно, от которого сегодня есть много фамилий в Польше, и на Руси. Tам же пишется, что в то же время Ягелло с поляками границы литовские сделал мужеством по Белую Воду, то есть по Вислу. [193v].
Вот таким образом древо Креста Святого два раза брала Литва: раз при Кейстуте и Ольгерде в году 1372 году было отослано назад Катоболеем, шляхтичем польским, как Меховский, Кромер, Бельский, Ваповский свидетельствуют. А второй раз Ягеллом, согласно русским старымлетописцам, было отослано из Вильна с упомянутой госпожой в Польшу.
Этот весь вышеупомянутой ущерб Польше и Мазовше литовские князья потому смелей, чем обычно причиняли, что были те в то время intеrrеgnum посторонней и домашней войной мучаемы. Оно было после смерти Людвига, венгерского и польского короля, он умер в Венгрии, в городке Тернаве, месяца сентября, и в Белгородебыл погребен 1382. Правил на польском королевстве двенадцать лет.
После смерти Людвига венгры, которым были русские замки на Волыни и Покутьи поручены: Голецко, Кременец, Гродло, Лопачин, Снятын, Рогатин и с их окрестностями и уездами, продали Любарту литовскому, который в это время Луцк держал. Однако королева казнила некоторых, а других тюрьмой за это карала. И от этого времени Литва себе Волынь присоединять начала, как хронисты польские пишут, но ошибаются, ибо еще при Мендоге, потом при Гедимине, Литва Волынь мощью у Руси отобрала.
При этом Людвиге в Польше никакого правления не было, и из-за отсутствия короля, грабежи, разбои, нападения большие были, и, если кто из-за обиды ехал в Венгрию, то король его отсылал к королеве, а королева вновь к королю. Потом в Польшу с этими письмами к губернаторам направлялись, но они эти письма не читали. Но эти письма, венгры грабили, так что со всех сторон притеснение было большое.
О распрях польских и разных выборах, которые нашим сегодняшним временам несколько подобны были и приглашении Ягелла, великого князя литовского, на королевство польское и в брак с Ядвигой Людвиговной [194]
Как при жизни, так и после смерти Людвига большие распри посторонние и внутренние настали в Польше, ибо, господ польских призвав, их в Венгрию пригнал, дабы обязательно зятя его Зигмунта, марграфа, на королевство польское взяли, и должны были ему в Венгрии присягать на верность и послушание. И, приехав в Польшу, начал сразу же своих врагов карать, замки у них добывать и имения их родные отбирать. Семовита, князя мазовецкого, который его не хотел за короля принять, ибо сам на это примерялся, войной преследовал и земли Мазовша мечом и огнем поразорял. И Яшуш, брат его, со своей частью княжества мазовецкого дань ему уступил.
Двигался потом Зыгмунт к Познани, где при главенствовании Боженты, архиепископа, и Домарата, старосты Великой Польши, всеми как король был подобающим образом принят.
В этом же году поляки сейм сделали в Радомско на день св. Екатерины, на котором тайно речь замкнули и печатями утвердили, чтобы независимо от того, что Зигмунт наследницу имел, свою королевну среднюю к себе взяли, и дали бы ее в жены тому, который бы хорошо вел их общее дело. Был против этого Бодзента, архиепископ гнезненский и Домарад, староста Великой Польши, но потом они это позволили. И когда Зигмунт хотел в Краков приехать, не хотели его пустить, особенно Добек из Куровзенк, каштелян краковский. Потому оттуда в Бохню, потом в Сонч, потом аж до Венгрии за польские средства был провожен. А другие поляки на сейме серадском Семовита, мазовецкого князя, королем хотели избрать, но это дело до приезда королевны Ядвиги отложили. Потому Семовит, вступив тайно в заговор с Бодзентой, архиепископом, ехал в Краков, дабы как можно раньше в краковский замок войти и потом королевну с королевством получить; [194v] но за ним следили из Кракова. Изза т-ого, что закрыты были для него город и замок, и не пускали к нему. Должен был на Клепаже остаться, во дворе Бодзеты. Он этот двор приказал перестроить на приход св. Флориана. К нему краковяне послали, дабы оттуда ушел. Из-за некоего подозрения должен был так поступить. Жил потом в Корчине пятнадцать дней, ожидая приезд королевы. Он должен был волей и силой схватить, если бы по доброй воле ничего не удалось бы сделать.