Страница 40 из 76
Питьё на вкус оказалось не таким мягким и гораздо более жгучим, чем можно было предположить по запаху. У Агнессы тут же онемели язык и гортань, но не успела она испугаться, как это ощущение прошло, сменившись лёгким жжением.
В голове знакомо стало очень легко и пусто, и девушка хотела уже разочарованно заметить, что эффект от «зелья» Твинтейл ничем не отличается от ведьмовского пойла, как вдруг её от самой макушки до пяток словно разрядом прошило — совсем не больно, но очень неожиданно. Она даже вскрикнула, сжав кулачки, поскольку теперь ей чудилось, будто по венам у неё вместо крови бежит чистое пламя — белоснежное и искрящееся, как чистый снег. На миг Агнессе показалось, будто она видит приглушённые вспышки под кожей…
— Не бойся, всё хорошо, — откуда-то издалека донёсся голос Твинтейл.
Вот только касания её рук, которые ни с чем не спутаешь, были совсем близко. На шее Агнессы — аккурат над бешено бьющейся венкой, на висках, запястьях, локтях… Последнее показалось девушке странным, ведь у неё все вещи были с длинными рукавами, а одежда, как правило, служила достойной преградой той манящей щекотке, которой сопровождался любой контакт с суккубой, но сейчас, видимо, что-то пошло не так…
— Не сопротивляйся, — заклинающий шёпот доносился отовсюду разом, но теперь это не пугало, а даже немного забавляло — Агнесса хихикнула, поднимая ладони вверх и разжимая их, с каким-то детским восторгом разглядывая порозовевшую мягкую кожу, что будто светилась изнутри.
— Не буду, — звонко пообещала она, с интересом отметив, что далёкий потолок, теряющийся в полумраке, закружился вальяжным и неспешным волчком.
А затем в подступающей темноте прямо перед ней — буквально на расстоянии вздоха! — возникло такое милое и сияющее лицо Твинтейл. Её невозможные глаза смотрели с теплом и заботой — хотя, быть может, Агнессе почудилось и это, — а в самой их глубине плясали золотые искорки, наподобие тех, что заключались в чёрном камне-темнице Мельхиора.
Мысль о демоне почему-то отозвалась лёгкой тревогой и беспокойством в затухающем сознании девушки, но буквально через мгновение испарилась и она — словно кто-то задул свечу, — а за секунду до этого она услышала восклицание, полное досады и возмущения:
— Обманка!
***
Агнесса проснулась от рассеянного серого света, льющегося из незашторенного окна. Она успела подумать, что это немного странно — ведь обычно всегда именно ей выпадала «честь» закрыть шторы перед сном, а открывала их княжна — когда просыпалась сама.
Поморгав и машинально прикрыв предплечьем лицо, девушка сладко потянулась и зевнула, и с неожиданным для себя удивлением ощутила, что у неё ничего не болит. Каждая мышца словно пела, упругая и налитая энергией, готовая к любым нагрузкам. Сейчас Агнесса чувствовала в себе силы не просто пробежать заданные Под шесть кругов, но и осилить все десять! Ну, как минимум восемь! И, быть может, даже посоревноваться с Ириной в спринте — пускай девицам и не пристало бегать!
Девушка тихонько рассмеялась — просто так, без причины, — и перевернулась на бок, подгребая под себя подушку. Не потому, что хотелось поспать ещё. Просто ей было так приятно и уютно…
— Доброе утро, — раздался голос Виленской, сквозящий довольно странными интонациями: недовольство, оторопь, настороженность.
Агнесса открыла глаза и с удивлением отметила, что княжна сидит на своей кровати, подобрав под себя ножки и кутаясь в наброшенное поверх ночной рубашки одеяло.
— Доброе утро, — дружелюбно ответила она, тоже садясь в постели и только сейчас с удивлением отмечая, что она тоже переодета в спальную одежду…
— А как я здесь оказалась? — недоумённо поинтересовалась Агнесса у Ирины, которая продолжала настороженно наблюдать за подругой.
— Пришла около четырёх утра, — буркнула та, а затем внезапно покраснела и отвела взгляд в сторону. — У тебя глаза светились.
— Брось, скажешь тоже, — добродушно рассмеялась девушка, выпроставшись из-под одеяла и вновь потягиваясь — теперь уже встав на цыпочки. — Тебе показалось спросонок.
— Ага, конечно. Да ты до сих пор… светишься! — с непонятным возмущением заявила княжна.
— Ну что ты такое говоришь, — промурлыкала Агнесса, не без удивления ловя в своём голосе странно-знакомые интонации.
«Как самочувствие?» — прорезался Мельхиор, до того безмолвно наблюдавший за ней.
«Потрясающе! Я… кажется, я никогда не чувствовала себя настолько хорошо!» — восторженно поделилась с ним девушка, подходя к зеркалу и с интересом вглядываясь в отражение.
Отражение выглядело приятно.
Исчезли следы усталости и помятости, которые Агнесса привыкла видеть на своём лице последние недели, от тёмных кругов не осталось и следа, а кожа выглядела так, словно Виленская опять где-то раздобыла косметику и полночи приводила подругу в идеальное состояние. Гладкая, сияющая здоровьем и с нежным румянцем, она так и манила прикоснуться — просто чтобы удостовериться, что это не холодный фарфор.
Волосы, потускневшие и обвисшие, сейчас гладким шелковистым потоком обрамляли лицо, и, когда девушка машинально прочесала их пальцами — послушно разошлись, словно струйки воды. Ни узелков, никаких колтунов — упругие и аккуратные локоны. Непослушные только. Ни косу заплести, ни лентой перевязать — чёрные пряди своенравно распускались, будто решили, что сегодня им хочется лежать именно так. Агнесса немного расстроилась, но вспомнила, что в Университете множество девушек любили носить распущенные волосы, явно идя наперекор принятой в столице моде на сложные причёски. Ну что ж, один день и ей так можно!
Ирина, всё это время необычно молчаливо наблюдающая за подругой, наконец-то слезла с кровати и подошла, становясь рядом с ней и тоже пытливо изучая отражение той в холодном стекле.
Агнесса, посмотрев на зазеркального двойника княжны, испытала странное чувство: ухоженная благородная девочка в сравнении с ней сейчас выглядела сущей замухрышкой. Спутанные каштановые волосы, подростковая кожа со всеми сопутствующими проблемами и пятнышками, лёгкая опухлость спросонок… и как это она раньше не замечала всего этого?
— И где ты была? — Виленская резковато отвернулась — судя по всему тоже отметив этот необычный контраст.
— Я не помню, — честно ответила Агнесса, отходя от зеркала и принимаясь заправлять постель. — Что было на практикуме?
— Ты отключилась. Твинтейл велела отнести тебя в заднюю комнату, а потом продолжила занятие, сказав не волноваться, — княжна отвечала непривычно коротко и немногословно, но сейчас этот факт почему-то совсем не беспокоил девушку.
— Я смутно припоминаю, что очнулась в какой-то тёмной комнате… госпожа Твинтейл дала мне что-то выпить. А потом я опять уснула. Не представляю, как это у меня во сне получилось сюда прийти? — легкомысленно рассмеялась она, открывая шкаф и придирчиво окинув взглядом аккуратно развешенные платья и блузки.
Любимые серые цвета сейчас казались ей тусклыми и скучными, как и голубые. И коричневые. И вообще любые! Взгляд остановился на манящем и тёплом золоте того самого сверкающего платья, и девушка бездумно потянулась за ним.
— Ты собираешься надеть это?! — в голосе Ирины прорезались панические нотки.
— Кажется, ты сама говорила, что мне оно очень идёт, — рассеянно протянула Агнесса.
— Нет, тебе идёт, но… ты добровольно хочешь надеть его на занятия? Не по случаю какого-то праздника, не из-под палки, а сама?!
— Какие странные вещи ты говоришь… разве для того, чтобы хорошо выглядеть, нужен повод?
Повисла тишина, нарушаемая лишь странноватым прерывистым дыханием Виленской да шелестом атласа, по которому задумчиво скользили пальцы Агнессы.
— Так, это совершенно ненормально. Кто ты и куда дела мою подругу?! — взвилась княжна, топнув ножкой в ярости.
Это было так забавно и мило, что Агнесса снова рассмеялась:
— Да вот же я, перед тобой стою. Вряд ли тут есть ещё одна я, — поразмыслив, она с сожалением решила, что подобное великолепие всё же, действительно, стоит отложить до подходящего случая, и повесила платье в шкаф, вытащив вместо него блузку и юбку.